§ 3. Генезис правовой культуры Древней Греции
§ 3. Генезис правовой культуры Древней Греции
Начиная с Х века до Р.Х. у древних греков складывается единая народность – эллины, а вся сумма заселенных мест в виде полисов – обретает единое имя Эллада. Формируется достаточно однородное общественное сознание на базе единой ойкумены. Небольшие города государства требовали формирование тех структур, которые надежно защищали их от внешней экспансии и внутренних коллизий. Функционирование этих структур носило публичный характер. Открытое обсуждение и принятие решений повышало планку личной ответственности. (См.: Историю Геродота, Фукидида, Полибия, Плутарха, Тацита).
Древняя Греция, как один из фрагментов детства человечества, демонстрировала культуру состязательности, подчиненность нормам обычного права.
Феномен агона - соревновательности предполагал, что его участники субъекты равных прав, одного социального статуса и принадлежности к единой социальной общности – миру эллинов. Это проявлялось во всех сферах жизни древних греков: на войне и на Олимпийских играх, в народных собраниях и в ходе судебных разбирательств. Все осознавали свой статус гражданина и дорожили им (См.: правило остракизма и драму Демокрита).
И, наконец, феномен агона в условиях эгалитарной природы общественных отношений с ориентиром на абсолютное равенство взламывал усредненность и рождал яркие индивидуальности Сократа, Платона, Солона, Аристотеля и др.
В условиях осуществления принципа формального равенства повлиять на принятие решения по обсуждаемому вопросу можно было только одним способом – логичностью и аргументированностью доводов. Риторика и эристика стали составляющими культуры древнего грека.
Эгалитарно-демократическая атмосфера публичной жизни рождала чувство духовного превосходства над варварами.
Письменное слово дополняет устное. Обычное право обретает форму закона, фиксированного на письме. По инициативе Солона ~ 7 в. до Р.Х. была осуществлена первая кодификация афинского права. Оно было приведено в систему в основе которой лежал принцип формального равенства граждан Афин перед законами государства.
Юридическое равенство блокировало экономическое неравенство граждан, обеспечивало оптимальную меру упорядоченности общественных отношений. На страже правопорядка стояла богиня правосудия – Дике. Она запрещает все, что нарушает равные права и равные обязанности. Преступление против гражданина равно преступлению против государства. Поэтому субъектом воздаяния может быть только государство.
Особое отношение складывается к женщине, которое вылилось в формулу: «Курица не птица – женщина не человек».
Но человек заявил о себе изначально как существо противоречивое, в основе которого два начала аполлоническое – созидательное (от имени бога Аполлона – устроителя цивилизованной жизни) и дионисийское, деструктивное – разрушительное (от имени бога Диониса – покровителя виноделия и безудержных оргий).
За мифологемой аполлонического начала видится порядок и гармония, мораль и право. За мифологемой дионисийского начала кроится хаос и разрушение.
Поскольку противоборство порядка и хаоса универсально, то, стало быть, их надо принять как онтологическое начало бытия, где единство и борьба противоположностей заявляют о себе как источник развития. (См.: Гераклит и его поэма «О природе вещей»).
Софисты вырабатывают принципы: релятивизма (См.: Тезис Протогора «Человек есть мера всех вещей») и имморализма (софист Горгий заявляет о том, что мораль нужна только слабым людям, которые уповают на закон как защиту от всяких неприятностей).
Поскольку энтропийные процессы в Афинах уже заявили о себе смертью Сократа как проявления высшей несправедливости, то киники Диоген и другие – заявляют о необходимости возвращения в лоно природы как в естественное состояние. Даже с фонарем тщетно искать в Афинах человека. С точки зрения Диогена, и государство, и его законы бесполезны. Хорошие люди в них не нуждаются, а дурные (плохие) от них не становятся лучше.
Но поскольку память о полуживотном состоянии человека далекого прошлого жила в других мифах, то возвращаться в это исходное положение греки не хотели. Принципы релятивизма, имморализма софистов, как и эпатажное поведение киников только актуализировали призыв дельфийских оракулов: «Человек, познай самого себя». Это было особенно важно в условиях падения нравов, когда стала расхожей формула «O tempero, o mores».
Знание в это время рассматривается как путь осмысленного законопослушного поведения. Роковые поступки и преступления рассматриваются как следствие необдуманного и неразумного выбора. Только с Сократа складывается традиция самосознания. В эпоху архаики сознание древнего грека опиралось не на внутреннее осознание, а на внешнее понимание необходимости. Доминируют внешние факторы, а не осознанное, разумное состояние воли, предполагающее личный выбор.
Идеи Сократа, его философия антропоцентризма получает продолжение в философии Платона, ориентированной на обеспечение гармонии между индивидуальной добродетелью и общественной справедливостью. (См.: «Государство» и «Законы» Платона, оцени максимализм заявленной проблемы, которая не утратила свою значимость и в наши дни).
Идеальное государство является продолжением космоса, земным воплощением требований Логоса. Идеальное государство предполагает и … идеальное право с ориентиром на должное поведение граждан. Оно является эталоном для нормотворчества.
Метафизика идеального права заявила о себе как основание для отраслевого, конкретного права. Впервые право обнаружило свои онтологические основания, взаимосвязь с мирозданием, его ритмами, воплощением которых является развитие как движение от хаоса к космосу и наоборот.
Характерно, что Плотин, один из апологетов Платона, спустя 500 лет замыслил создать в одной из римских провинций идеальное государство «Платонополис» по образцу «Законов» Платона. Император первоначально заинтересовался этой идеей, но затем охладел и план не был осуществлен. Перевод «метаправа» в «живое право» не увенчался успехом. Но идея сохранила свою чистоту и ждет своих поклонников и спустя 2000 лет.
Проблема государственного устройства интересуют и Аристотеля, ученика Платона. Но он скорее оппонент, а не апологет своего учителя. Аристотель идет к теории государства не от идеи абсолютного государства, а от тех оснований, которые заказывает государство. (См.: Аристотель. Политика. Сочинения - 4 том)
Аристотель идет от первичных отношений семьи и феномена частной собственности, оговаривая, что люди с большим рвением заботятся о том, что принадлежит им лично, чего не скажешь в случае отношения к общему.
Именно частная собственность задает аполлоническое начало в человеке, инициирует его творческие возможности, его отношение к социальному порядку, делает его «политическим животным», блокирует дионисийское начало. Только частная собственность определяет смысл человека как добродетельного и законопослушного существа, что обеспечивает первое отношение Самости человека, его воли.
Благо государства и состояние правопорядка находятся в зависимости от моральных качеств граждан. В свою очередь благо государства является гарантом благополучия его граждан. Оптимальной формой государства может быть только монархия, которая вырастает из патриархальной семьи и опирается на семью как ячейку социального порядка.
В условиях демократии власть может опираться не на семью, а на закон, но она может оказаться в руках демагогов и превратиться в «охлократию» – власть толпы, что еще хуже, чем власть тирана-деспота. С точки зрения Аристотеля наибольшую опасность для государственного устройства представляют междоусобицы, основу которых составляет наглость, жажда возвышения, страх и зависть, корысть и несправедливость, а так же другие признаки дионисийского начала.
Закон должен препятствовать проявлению этого начала, вплоть до лишения гражданства и депортации. Мир должен быть больше войны, стабильность больше социальных репрессий, nomos больше anomii.
Но реальность гражданского мира изобиловала признаками дионисийского начала. Нарастали эктропийные процессы. Междоусобицы и экспансия Александра Македонского превратили греческие полисы, из независимых и процветающих государств, в провинции Римской империи. Древний грек потерял социальную защищенность. Он лишился возможности солидарного «мы» и остался один на один с непредсказуемыми обстоятельствами, на которые он больше уже не мог влиять.
Ощущение гармонии сменяется чувством тревоги. Общественное «мы» ушло в прошлое, осталось только «Я» с желанием выжить в мире хаоса и непредсказуемости.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.