Стратегия полковника Хелви

Стратегия полковника Хелви

Полковник Роберт Хелви, который лично обучал методам Шарпа во многих странах, включая Югославию и Венесуэлу (о его работе в Венесуэле говорит сам автор методики в своем интервью [6]). И мнение Роберта Хелви еще более практично, чем теория Шарпа, поскольку он непосредственно работал во многих странах, обучая данной методологии борьбы. Например, в Будапеште он обучал представителей «Отпора» [7]. Роберт Хелви – военный, поэтому в его голове совмещены два варианта борьбы – насильственная и ненасильственная.

Хелви был поражен первой фразой Шарпа, которой тот начал свой семинар в Бирме, где Хелви был военным атташе: «Стратегическая ненасильственная борьба построена на политической силе. Как захватить политическую силу и как не допустить к ней других» [8]. Шарп, кстати, также упоминает о том, что его лучше понимают военные, чем ученые. И сама книга «От диктаторства к демократии» была написана специально для Бирмы. Кстати, там как раз не было успеха, как говорит сам исследователь [9].

Полковник Хелви работал в Бирме с международным республиканским институтом, затем его «призвали» провести семинары с лидерами «Отпора», работавшими против Слободана Милошевича. Хелви обсуждал в своих семинарах плюралистические основы власти, источники власти, объясняющие, почему люди подчиняются власти, хотя она им не нравится. Даже просто привычка входит в этот список.

Именно представителям «Отпора» Хелви в первую очередь объяснял понятие «столбов поддержки», на которых зиждется власть. Определив их уязвимость, можно строить сообщения для воздействия на целевую аудиторию, чтобы изменить их отношение к власти и оппозиции (Хелви при этом предпочитает старый испытанный термин «пропаганда», которому уделяет достаточно внимания и в своей последней книге [1 0]).

Особое внимание при этом уделяется студенчеству. Как можно понять, первый такой опыт был в Бирме в 1988 году, где именно студенты стали первым таким институтом общества, который был мобилизован раньше других. Практически вся история XX века демонстрирует особую роль студенчества. Украинские студенты также с помощью голодовки в центре Киева добивались и в результате добились отставки правительства.

Хелви подчеркивает однотипность принципов войны как в военных действиях, так и в ненасильственной борьбе. Разницей является символический характер протестов, которые шлют сообщение о неудовлетворенности нынешним состоянием дел. Самым же главным оружием становится несотрудничество с властью.

Отдельной проблемой становится борьба со страхом. Акцент на этой проблеме выдает серьезные практические основы Хелви. Страх приходит инстинктивно, поэтому его тяжело контролировать. Методы Хелви направлены на то, чтобы человек никогда не оказывался один [10].

Нам представляется, что все эти методики направлены на то, чтобы создать вариант деятельности, замещающей страх. Можно построить целую таблицу таких действий, выводя ее из рассуждений Хелви (см. табл. 16).

Таблица 16

Деятельность, замещающая страх

Символический характер демонстрации становится подлинной угрозой, когда в демонстрации принимают участие десятки тысяч людей. Это не только демонстрация недовольства или силы, что само по себе весьма важно. Это реализация права на альтернативное поведение, которого власть старается не предоставлять. Диссиденты всегда трактуются властью как маргиналы, что, вероятно, является для нее единственным способом занижения реальных оценок. Власть всегда усиливает себя и занижает своих оппонентов. Но, собственно говоря, однотипно поступает и оппозиция. И это связано не столько с рациональным выбором поведения, сколько приверженностью разным парадигмам, каждая из которых имеет свои собственные приоритеты. Герои и враги всегда будут находиться по разную сторону баррикад. Только герои с одной стороны становятся врагами на другой, и наоборот.

Джин Шарп подчеркивает, что харизматические лидеры во главе ненасильственных движений достаточно редки [7]. Например, это были Махатма Ганди и Мартин Лютер Кинг. Более того, Шарп считает, что харизматики даже опасны на позициях лидеров, поскольку они недостаточно разумны в плане действий и их призывы к тому или иному типу поведения могут быть ошибочными. Их арест может вовсе остановить развитие ситуации.

Попытаемся суммировать характерные черты ненасильственной методологии Шарпа. Она постоянно модифицируется и получает серьезную подпитку в виде новых применений, что говорит о ее существенной жизнестойкости. Ее также можно объединить на определенном уровне обобщения с терроризмом, поскольку и тот и другой подходы выступают как действия малой силы против большой, только методы используются разные – насильственные в одном случае и ненасильственные в другом (см. рис. 23).

Рис. 23. Стратегии малой силы

Кстати, и в том и другом случае идет речь об определенной «приватизации» общественного ресурса. Террористов можно трактовать наравне со СМИ – они направлены на приватизацию общественного внимания, хотя применяют для этого метод насилия, чем обеспечивают себе автоматическое освещение.

Ненасильственный метод Шарпа разворачивается также в области «приватизации» общественных ресурсов. Если проанализировать направление его главного удара, то он также направлен на нематериальные ресурсы, поскольку материальные ресурсы находятся у государства и к ним сложнее подобраться. В этом разрезе метод движется по следующей схеме:

 поиск нематериальных ресурсов (pillars of support в его терминологии);

 делание их материальными (для того чтобы ими можно было манипулировать);

 «приватизация» нематериальных ресурсов (если это невозможно, то ресурсы создаются самостоятельно для последующей их приватизации, например, создание параллельных органов власти).

Приведем некоторые примеры. Призыв к созданию параллельных органов власти был реализован розовой революцией в Грузии. Многотысячные демонстрации – это также материализация ресурса неудовлетворенности, который до этого существует исключительно в латентной форме. Особенно интересны варианты использования этого инструментария в Югославии, где вообще был задействован как бы несуществующий до этого ресурс. Для того чтобы доказать Слободану Милошевичу неправильность подсчета голосов, после выборов были задействованы: забастовка мусорщиков, забастовка транспортников, забастовка владельцев магазинов и аптек. Этот ресурс давления на власть в принципе не существовал, был создан и успешно использован. То есть речь идет вообще о создании собственного ресурса. Вспоминая забастовку водителей в Киеве в 90-е годы, когда передвижение по городу занимало часы, а люди все равно шли на работу, можно представить себе все это достаточно наглядно. В результате за руль потом садились армейские водители, не знавшие города, что также сохраняло тревожный характер ситуации.

Но у ситуации с забастовкой водителей были принципиальные отличия. Она была опасной для власти, но одновременно в ней были блокированы возможные последствия по следующим направлениям – во-первых, она не несла политических требований, во-вторых, была локальной, не поддерживалась другими отраслями, в-третьих, не имела международной поддержки. В Югославии был классический вариант давления, отработанный еще подавлению на гитлеровскую Германию путем бомбардировок гражданского населения, чтобы создать ситуацию неповиновения. Это введение в стрессовую ситуацию для получения прогнозируемых последствий.

Вернувшись к международному аспекту, в нем можно выделить следующие составляющие, общие для многих ситуаций подобного рода:

• обязательность международного давления (один из примеров – Грузия, когда с Шеварднадзе говорили все из-за рубежа, отрицая за ним право на силовое разрешение конфликта);

• обязательная виртуализация конфликта по модели «народ против диктатора» в международных СМИ;

• обучение и поддержка протестующих извне.

В целом методология движется по одной схеме: поскольку материальные ресурсы охраняются государством, делается попытка забрать нематериальные. Кстати, по этой причине эксплуатируется поле морального свойства, отсюда типичные лозунги о несправедливости, нечестности и так далее. Выгодность этих лозунгов состоит еще и в том, что они срабатывают всегда, являясь не столько доказательствами, сколько типичными обвинениями против власти, которые невозможно проверить толпе. Ориентация на массы является очень характерной особенностью этого подхода, в отличие от, например, путча, который, по Эдварду Луттваку, имеет следующие черты: нет массового участия и нет политической ориентации [11].

Эта материализация виртуального с последующей ее приватизацией говорит о возрастании роли виртуального в современной жизни. Причем данные виды техники будут иметь продолжение и в других областях. Собственно говоря, практически таким же образом работают избирательные технологии, которые благодаря управлению информационной повестки дня могут менять реальные приоритеты на те, которые выгодны для коммуникатора.