Использование Интернета в современных протестных движениях
Использование Интернета в современных протестных движениях
Интернет-механизмы более чем активны в виртуальном пространстве, поскольку по своей форме это более виртуальный тип коммуникации, чем любой другой. Материальность его спрятана еще больше, чем в телевидении или книге, а существующие скорости превосходят возможности по их обработке. В то же время и телевидение, и книга по скорости рассчитаны на биологические возможности человека, при этом книга как механизм по порождению информации может замедлять или ускорять процесс в соответствии с возможностями получателя информации, чего нет в случае телевидения, которое движется со средней скоростью.
Интернет предоставляет не просто бесконечный набор информации, но и достаточно детализированной информации, чего нет в случае газеты или телевидения. Там работало вполне понятное соотношение: чем большего числа адресатов способна достичь информация, тем более «популярным» становится это содержание. В противовес этому в Интернете, например, возможна инструкция по изготовлению бомбы.
Интернет-сообщение в сопоставлении с телевизионным или газетным способно к следующему:
• оно еще более анонимно с точки зрения потребителя информации;
• охват аудитории становится еще большим;
• оно может быть найдено путем поиска, чего нет в телевидении и затруднительно сделать в случае печати;
• оно менее контролируемо со стороны власти.
Одновременно следует помнить, что хотя Интернет работает с ограниченным объемом населения, однако во многих случаях это именно то активное население, которое и представляет интерес. Борис Березовский в программе «Момент истины» (ТВ-Центр, 20 марта 2005 года) заявил, что революции делает не большинство, а меньшинство.
Меньшинство как движущая сила должно стать единым, нарастить определенную структурность (лидеры vs. остальные), чтобы иметь возможность реально противостоять власти и влиять на большинство (см. рис. 53).
Рис. 53. Схема влияния меньшинства на большинство
В любом случае демократия сначала входит на уровне коммуникации, лишь затем «захватывая» экономику и политику. Экспорт демократии, а не путч или хунта, проходит именно такой путь. При этом Эрик Хобсбаум задает справедливый вопрос: почему однотипность компьютеров или бензоколонок предполагает одинаковость политических институций? [23]. Подобное представление недооценивает сложность мира.
Сейчас Китай также столкнулся с протестами, опирающимися, среди прочего, на интернет-распространение информации. В борьбе против строительства дамб объединились пекинские и региональные неправительственные структуры [24]. В результате формируется точка зрения, что без политической реформы невозможно изменить ситуацию в окружающей среде.
Понятно, что именно способствует широте подобного протестного движения. Это следующие факторы:
• Интернет – менее контролируемое властями информационное пространство;
• экологическое движение также не является политическим, что вновь снижает степень чувствительности властей;
• протестное движение просто «канализируется» в экологическое;
• создается виртуальное сообщество, протестующие не ощущают себя в одиночестве;
• образуется модель защиты региональных активистов сквозь пекинские негосударственные организации.
Все эти факторы опираются именно на модель интернет-коммуникаций. Режи Дебрей в своих разработках по медиалогике считает, что способы трансляции содержания не менее важны, чем само это содержание, что идеи – это не только и не столько тексты, как процессы трансляции и институции общества, вырастающие из этого процесса передачи. Например, книгопечатание рождает типографии, книжные магазины, библиотеки и так далее, то есть создается поддерживающая инфраструктура, которая в свою очередь начинает определять смену эпох.
Интернет, вероятно, имеет однотипное влияние на политику, что мы можем обозначить как вариант интернет-политики. По крайней мере, здесь есть не только меньшая контролируемость со стороны власти, но и большая мобильность по порождению новых идей и росту новых людей. Интернет создает иллюзию включения человека в круг группы себе подобных, чьи интересы однотипны.
Новые формы коммуникации, а Интернет одна из них, дают новые возможности для построения политических кампаний, новых вариантов ведения информационных кампаний.
Интернет несет идеи, основной материал радикальной мобилизации. Идеи легко переходят через границы. Как пишет А. Гренье: «Идеи принадлежат времени или поколению больше, чем какой-либо стране» [25]. В любом случае виртуальный объект легче подлежит транспортировке и внедрению в новую среду. Чем объект материальнее, тем большее число фильтров можно построить для его недопущения.
Вспомним известное повстанческое движение в Мексике. На новый 1 994 год группа от 200 до 400 повстанцев Сапатистской освободительной армии захватила шесть городов, объявив войну мексиканскому правительству. Новым в этой старой ситуации стало активное использование информационных операций со стороны повстанцев с помощью подключения транснациональных неправительственных организаций. Все это дало совершенно иную динамику развития событий, обеспеченную в первую очередь связью через Интернет [26].
Этот регион Мексики был открыт для транснациональных влияний и раньше, поскольку в нем действовали активисты неправительственных организаций, католические либеральные священники, протестантские евангелисты, гватемальские мигранты, преступники, перевозящие оружие и наркотики [27]. Перед нами классическая открытая система, которая уже в сильной степени начинает зависеть от внешних факторов.
В результате возникает система мобилизации внешних неправительственных структур в пользу данных мексиканских. Неправительственные структуры делятся на проблемные и инфраструктурные [28]. Первые концентрируются на конкретных проблемах, вторые строят инфраструктуру для других, организуют манифестации и прочее. Именно они больше всего помогли повстанцам. В результате возникла система не просто распространения информации, а усиления ее, поскольку статус каждого внутреннего действия теперь стал оцениваться по внешним параметрам.
После 12 дней вооруженных столкновений мексиканское правительство перешло к переговорному процессу, что связано исключительно с информационной составляющей этого конфликта, заблокировать которую правительство оказалось неспособным.
В Бирме был развернут сходный вид внешне-внутреннего давления, который завершился, среди прочего, тем, что 27 января 1997 года корпорация «Пепсико», например, свернула свою деятельность в этой стране [29]. До этого студенты Гарварда, включившись в бирманскую сеть, смогли предотвратить заключение контракта между «Пепсико» и индустрией питания Гарварда. Исходной точкой стал студент Марко Симмонс, который писал в Гарварде работу на тему ситуации с правами человека в Бирме. Мы видим, что любая внутренняя ситуация легко трансформируется во внешнюю, и во внешней среде в ряде случаев результаты достигаются даже скорее.
Возможно, эти новые ситуации можно объяснить, опираясь на идею информации не как передачи, трансмиссии, а как организующей структуры [30]. Каждая организация опирается на свой собственный информационный набор, меняя этот набор, мы меняем и саму организацию. В данном случае новые типы организации стали опираться на иные типы информационных потоков, возникли новые общественные структуры с опорой на новые виды коммуникаций.
Есть также использование такого варианта, как мобильные телефоны. В период выборов на Филиппинах с помощью сообщений, посылаемых на мобильные телефоны, толпа собиралась на митинг в поддержку кандидата в президенты. Известен феномен smart mob, когда с помощью таких же сообщений можно собирать людей для совершенно «диких» приколов. Возможно также использование для передачи информации в противовес распространению официальных сведений. Оппозиционный «Пятый канал» в период оранжевой революции в Киеве сообщал свои новости по мобильному телефону по единому номеру 625 для любой сети оператора мобильной связи.
Все подобные и, вероятно, будущие средства коммуникации обладают общими характеристиками следующего вида:
• возрастающая массовость;
• неработающие старые методы контроля;
• охват самого активного населения.
Это все очень выгодные для передачи политических сообщений характеристики.
В качестве примера можно упомянуть протесты, начавшиеся с октября 2000 года на Филиппинах против президента Эстрады, завершившиеся его падением в феврале 2001-го, когда активно использовались текстовые сообщения, пересылаемые по мобильным телефонам [31]. Другим примером является организация протестов против Всемирной торговой организации в Сиэтле, когда современные технологии протестующих смогли обыграть полицию [32]. Исследователи констатируют, что полиция не имела полного понимания стратегии протестующих [33]. Сама эта стратегия состояла из трех волн:
• первая волна, 200–300 человек, проникли наиболее близко, поскольку в нее входили люди, которые не боялись арестов;
• вторая волна, несколько сотен протестующих, также была готова к ненасильственным действиям и не боялась арестов, ее задачей было защитить первую волну от насилия со стороны полиции;
• третья волна, тоже несколько сотен, вошла в центр города и прошла внутри протестной зоны, число их превысило расчеты планировщиков, поскольку сюда подключились и другие.
Протестующие имели компьютеры, подключаясь к обновляемым веб-страницам, рассказывающим о том, что происходит на улицах. В целом их сеть состояла из мобильных телефонов, радиоприемников, полицейских сканеров, портативных компьютеров. Одной из причин полицейского сбоя стало одновременное проведение двух событий: парада и протестов. Ориентация полиции на парад привела к проигрышу.
Полицейский офицер Дж. Салливен подчеркивает, что битва за Сиэтл, состоявшаяся в период встречи Всемирной торговой организации с 29 ноября по 3 декабря 1999 года, в результате которой был произведен 601 арест и нанесено повреждений на 3 млн. долларов, демонстрирует пример столкновения иерархической организации с сетевой структурой, которые были систематичны, прекрасно организованы и обладали хорошим финансированием [34]. Пользуясь современными коммуникациями, они могли производить одновременные действия. Физические протесты были соединены с киберактивностью.
Интернет в принципе может иметь централизируюшие и децентрализируюшие последствия [35]. Он может объединять с другими, а может и разъединять, создавая в обществе отдельные атомы-ячейки.
Интернет может создавать два вида виртуальных единиц:
• виртуальные объекты;
• виртуальные контексты, облегчающие переход к новым виртуальным объектам.
В этой же роли могут выступать и реальные объекты, например, моральный (или иной) авторитет страны может направить страну в определенном направлении. Это может быть аятолла Хомейни или академик Андрей Сахаров.
Виртуальные системы в плане ускоренных социальных смен более адекватны для введения негативных виртуальных объектов, например, с помощью обвинения власти в тех или иных отклонениях от нормы. Отрицательный виртуальный объект приписывается реальному объекту, например, президенту страны. В результате виртуальное обвинение трансформируется в реальное, ведущее к смене социальной системы. Сетевое распространение информации, свойственное Интернету, является идеальной средой для фиксации подобного рода негативов на власти.
Поле действия в этом плане начинает состоять из участков реального пространства, чередующихся с участками пространства виртуальности. При этом оппозиции, как и власти, никогда нельзя оказаться в чисто реальном поле, поскольку в этом случае исчезает возможность как для оправдания, так и для обещания, которые наиболее эффективны при построении определенных виртуальных конструкций. Сходно строится и поле противодействия, где роль виртуальности остается не менее сильной. Более того, это поле, позволяющее вырабатывать оценки чужих действий, разрешает чисто виртуальное существование, примером чего может служить вся деятельность Владимира Жириновского.
Интернет наполнен виртуальным компроматом, который воспринимается лишь как частично правдивый, чем задается соответствуюшая характерная черта интернет-коммуникаций. Сильный политический игрок одинаково активно работает как в пространстве реальности, так и в пространстве виртуальности, не давая возможности противнику для перехватывания у него инициативы.
Владимир Преображенский констатирует конец мира печатного слова [36]. Новые методы передачи информации создают все большие возможности для манипуляции сознанием. В обществе увеличивается объем людей, занятых процессами обработки и порождения информации. Поскольку изменились и методы подачи информации в связи с возникновением Интернета, то некоторые долговременные программы могут форматироваться под возможности компьютера. Речь идет об играх компании Eidos – Republic: The Revolution, Hitman и Commandos. Как пишут «Российские вести» в статье с характерным названием «Как свергнуть ВВП»: «Это три игры, основной задачей которых является не что иное, как популяризация основных методик захвата власти в условиях системы власти, характерной именно для России и ряда других государств бывшего СССР. Так сказать, своеобразный лабораторный практикум, закладывающий теоретическую базу для таких необходимых «демократических» навыков, как пропаганда и контрпропаганда (Республика: Революция), физическое устранение неугодных лиц (Hitman) и, наконец, проведение диверсионных действий в условиях открытого военного или революционного конфликта» [37].
Реализуется феномен новых методов обучения, достаточно эффективных и привлекательных. Только информация при этом подается та, в которой заинтересованы создатели подобного рода игр. То есть в виде игры вводится та информация, которая в противном случае вызвала бы резкое сопротивление власти.
Иным вариантом использования Интернета может служить интерпретационное поле, когда реагирование на действия властей становится все более негативным. В этом случае у находящегося в Интернете формируется четкое представление о том, что все значимые действующие лица выступают против того, что делает власть. Сергей Телегин увидел определенный аналог подобного состояния дел в ситуации после 1905 года: «В ходе реформы власть РФ загнала себя в ловушку, сходную с той, в которой оказалась российская монархия после 1 905 года – любой шаг царского правительства истолковывался в обществе так, что положение режима ухудшалось» [38]. Если интерпретационное поле, что вполне можно сделать с помощью Интернета, оказывается захваченным иной точкой зрения, то фактическое поле действий сразу теряет свою значимость, поскольку в чистом виде его никто не наблюдает, зато все видят заданные оценки. Как видим, виртуальная действительность захватывает все новые и новые фрагменты, тем самым создавая ситуацию, которую адекватно не сможет оценить власть, в которой все построено ради отражения опасности в поле реальности.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.