V Философия религии
V
Философия религии
Бог, о котором спорят религиозные философы, ничуть не похож на того, которого мы привыкли почитать. Он больше похож на абстракцию вроде «силы» из «Звездных войн», а не на Небесного отца, который ночей не спит, заботясь о нашем благополучии.
Димитрий: На днях я беседовал с Зевсом. Он говорит, что ты дурно на меня влияешь.
Тассо: Забавно. Мне лично кажется, что это он дурно на тебя влияет.
Димитрий: Каким же образом?
Тассо: Он заставляет тебя думать, что голоса, которые звучат в твоей голове, реальны.
Вера в Бога
Агностик — это человек, который полагает, что бытие Божье недоказуемо на основании имеющихся данных, но который, однако, не отрицает возможности существования Господа. Агностик стоит лишь в одном шаге от атеиста, который полагает вопрос о существовании Бога закрытым. Если оба они вдруг увидят пылающий куст, который провозгласит: «Я — то, что я есть!», агностик тут же примется искать спрятанный в кустах магнитофон, а атеист лишь пожмет плечами и достанет шампуры.
Два ирландца весело пьют в баре и вдруг замечают в дальнем углу заведения какого-то лысого мужчину.
Пат: Кажется, Уинни Черчилль пожаловал?
Шон: Не может быть! Он в такие места не ходит.
Пат: Я серьезно! Посмотри повнимательнее. Клянусь, это Уинни Черчилль! Ставлю десять фунтов, что я прав!
Шон: Годится!
Пат направляется в дальний угол и обращается к лысому посетителю:
— Слушай, ты правда Уинни Черчилль?
— Уйди от меня, идиот! — орет тот.
Пат возвращается к своему другу и говорит:
— Ну, теперь мы уже никогда не узнаем, он ли это!
Вот вам типичный пример мышления агностика.
Атеист — совершенно другое дело. Философы давно сошлись на том, что верующим и атеистам бесполезно спорить друг с другом, поскольку они воспринимают по-разному буквально любое слово. Между тем для спора необходима общая база, дабы один из участников мог сказать: «Ага! Если ты признаешь X, ты должен признать и Y!» Однако атеисты и верующие никогда не найдут такого X, на существовании которого они могли бы сойтись. Подобный спор невозможно начать, поскольку каждая сторона видит реальность в каждом из ее проявлений с собственной точки зрения. Это утверждение несколько абстрактно, однако следующий анекдот поможет нам приблизить его к реальности — то есть буквально к соседнему дому.
Каждое утро маленькая набожная старушка выходит на крыльцо своего дома и громко восклицает:
— Восславим Господа!
И каждое утро ее сосед-атеист выкрикивает в ответ:
— Бога нет!
Проходит неделя за неделей. Старушка все также каждое утро возглашает: «Восславим Господа!» Ее сосед столь же громко отзывается: «Бога нет!»
Со временем у старушки становится плохо с деньгами, она с трудом может наскрести себе на еду. Однажды утром она, как всегда, выходит на крыльцо и громко просит Бога помочь ей и послать продуктов, завершая свою молитву традиционными словами:
— Восславим Господа!
На следующее утро, открыв дверь, она обнаруживает на крыльце продукты. Разумеется, она тут же вскрикивает:
— Восславим Господа!
— Ха! — неожиданно выскакивает из-за кустов ее сосед. — Эти продукты купил я! Бога нет!
— Восславим Господа! — улыбнувшись, восклицает старушка. — Спасибо тебе, Боже, ты не только послал мне продукты, но и заставил Сатану заплатить за них!
В своей книге «Конец веры», вышедшей в 2005 году и сразу же ставшей бестселлером, Сэм Харрис поделился своими взглядами на религиозную веру. Его слова вполне могли бы войти в выступление какого-нибудь комика в качестве ударного номера: «Сообщите набожному христианину, что жена изменяет ему, или что замороженный йогурт способен сделать человека невидимым, — и он, скорее всего, как и любой из нас, потребует бесспорных доказательств ваших слов. Если же вы скажете ему, что книга, которая лежит у его изголовья, была написана невидимым божеством, которое заставит его вечно гореть в огне, если он не сумеет следовать каждому из имеющихся в ней безумных требований, и он тут же, безо всяких доказательств, согласится с вами».
Харрис, однако, не упомянул о негативной стороне атеизма: атеисту не к кому взывать, сотрясаясь в конвульсиях оргазма.
Французский философ и математик XVII века Блез Паскаль утверждал: верить в Бога или нет — сродни решению о том, страховать или не страховать риски. Если мы решаем, что Бог есть, а достигнув конца своего пути, обнаружим, что его нет, — это не такая уж большая беда. Разумеется, мы будем лишены возможности наслаждаться семью смертными грехами, однако это сущий пустяк в сравнении с альтернативным вариантом. Если же мы уверуем в то, что Бога нет, но в конце концов выяснится, что он все же существует, мы потеряем возможность выиграть главный приз — вечное блаженство. Таким образом, по мнению Паскаля, наилучшая стратегия — жить так, как будто Бог есть. В академических трудах это рассуждение называют «пари Паскаля». Остальным смертным оно известно как страхование рисков.
Вдохновившись «Мыслями» Паскаля, пожилая леди отправляется в банк с сумкой, в которой лежат 100 тысяч долларов наличными, и просит открыть для нее счет. Банковский клерк настороженно интересуется, откуда у нее столько денег.
— Я играю, — признается старушка. — Мне очень везет в игре.
— И на что же вы ставите? — интересуется заинтригованный банкир.
— О, на все подряд, — отвечает клиентка. — К примеру, я готова прямо сейчас поставить 25 тысяч долларов на то, что к завтрашнему утру на вашей правой ягодице будет красоваться татуировка в виде бабочки.
— Я бы с удовольствием принял ваше пари, — отзывается банкир. — Но мне будет неловко забрать у вас деньги по столь абсурдному поводу.
— Давайте начистоту, — решительно заявляет клиентка. — Если вы не хотите сделать ставку, я, пожалуй, открою счет в другом банке.
— Ну что вы, что вы, давайте не будем торопиться! — идет на попятную банкир. — Я принимаю ваше пари.
На следующий день в полдень старушка возвращается в банк в сопровождении юриста и свидетеля. Банкир поворачивается к ней задом, стягивает штаны и приглашает остальных засвидетельствовать, что он выиграл пари.
— Хорошо, — произносит женщина. — Только нагнитесь, пожалуйста, пониже, чтобы было лучше видно.
Банкир выполняет ее просьбу. Старушка, признавая свое поражение, отсчитывает ему из сумки 25 тысяч долларов. Тем временем банкир замечает, что юрист сидит неподвижно, закрыв лицо ладонями.
— Что с ним? — спрашивает он.
— А, он просто переживает из-за проигрыша, — отвечает пожилая леди. — Я поспорила с ним на 100 тысяч, что сегодня в полдень в собственном кабинете вы покажете нам свою голую задницу.
Существует, однако, тонкая грань между страхованием рисков и повышением собственных шансов путем мошенничества. Вот вам пример нового прочтения стратегии Паскаля:
В первый день Нового года по еврейскому календарю на службу в синагогу приходит мужчина с попугаем на плече. Он заключает c несколькими присутствующими пари, что его попугай способен провести службу лучше, чем кантор. Однако в нужный момент попугай сидит молча, не издавая ни звука. Позднее, дома, мужчина набрасывается на попугая с упреками, громко сожалея о проигранных деньгах.
— Подумай своей головой, поц! — восклицает в ответ попугай. — Представляешь, сколько мы теперь сможем выиграть в Йом Кипур!
Хотя, быть может, этот попугай действительно в чем-то прав. Возможно, мы сумеем повысить свои ставки в пари Паскаля настолько, чтобы иметь возможность играть в гольф по субботам, а Бог при этом не будет на нас сердится — если он, конечно, существует. Бог — свидетель, все мы каждый раз на это рассчитываем.
«Итак, теперь каждый месяц вы будете получать новый комплект заповедей. Бы можете отказываться от них и использовать первый комплект, тогда это будет для вас абсолютно бесплатно».
Деизм и историческая религия
Философы XVIII века — по крайней мере те из них, кто не принадлежал к числу скептиков, — были в основном деистами, то есть верили в далекого безликого Творца, воплощающего скорее силу, чем личность, похожего на часовщика, а не на старшего товарища. Представители традиционного иудаизма и христианства успешно отбивались от противников. Их бог, заявляли они, больше, чем просто часовщик. Он — хранитель истории, на его глазах свершились исход евреев из Египта, блуждание по пустыне и, наконец, обретение Земли Обетованной. Иными словами, он «на связи» и может оказать реальную помощь в беде.
Еврейская бабушка наблюдает за тем, как ее внучок играет на берегу моря. Внезапно на берег накатывает огромная волна и уносит мальчика в море.
— Господи, пожалуйста, спаси моего единственного внука! — в отчаянии молит женщина. — Умоляю, верни его обратно!
Тут же на берег накатывает еще одна громадная волна и выбрасывает мальчика на песок, живого и невредимого. Бабушка подбегает к нему, в волнении осматривает с головы до ног, после чего укоризненно произносит куда-то вверх:
— А где шапочка?
Попробуйте заявить подобное часовщику!
Теологические различия
Пока религиозные философы пытаются отвечать на Главные Вопросы вроде «Существует ли Бог?», теологи ловят рыбешку помельче (особенно во время Великого поста).
Философ и теолог XX века Пауль Тиллих считал, что разница между философией религии и теологией заключается не только в размере рыбы. Философы, по мнению Тиллиха, пытаются найти объективную истину касательно Бога и всего, что с ним связано. Теологи же находятся «в объятиях веры», они вовлечены и увлечены ею. Иными словами, религиозные философы смотрят на Бога и религию извне, а теологи — изнутри.
Раскол между теологами возникает по столь актуальным вопросам, как «исходит ли Святой Дух лишь от Бога-Отца, или же как от Отца, так и от Сына?» Неподготовленному человеку явно требуется упрощенный путеводитель по теологическим дебрям, который, слава богу, всегда готовы предоставить нам сатирики. Оказывается, ключевая разница между представителями различных религиозных течений заключается в том, кого они признают, а кого — нет:
Иудеи не признают Иисуса.
Протестанты не признают Папу Римского.
Баптисты не признают друг друга в винной лавке.
Из последнего пункта следует один практический совет. Отправляясь на рыбалку, не берите с собой баптиста: он выпьет все ваше пиво. Лучше пригласите с собой двух баптистов, и тогда все пиво достанется вам.
Отличить друг от друга адептов различных религий можно еще и по тому, за что они ждут нагоняя от их Бога. Для католиков это отказ от посещения мессы. Для баптистов — танцы. Для верующих протестантской епископальной церкви — попытка есть салат вилкой для десерта.
Но если серьезно, дорогие читатели, между разными религиями существуют весьма серьезные догматические различия. К примеру, только католики веруют в идею непорочности, согласно которой Мария, чтобы иметь возможность родить на свет Сына Божия, сама была зачата без первородного греха.
Бредя по улице, Иисус видит, как толпа забрасывает камнями женщину, виновную в прелюбодеянии.
— Пусть тот, кто без греха, первым бросит в нее камень! — возглашает он.
Вдруг из толпы летит булыжник.
— Мама, сколько раз я просил тебя не лезть в мои дела! — раздраженно говорит Иисус.
Наиболее любимая всеми разновидность анекдотов о различных конфессиях — безусловно, на тему контрреформации. В вашей коллекции лучших анекдотов на эту тему наверняка присутствует и этот:
Один человек, оказавшийся в крайне стесненных финансовых обстоятельствах, умоляет Бога ниспослать ему выигрыш в лотерею. Идут дни, недели, но он все никак не выигрывает заветный приз. В конце концов, отчаявшись, он взывает к Господу:
— Господи, ты учишь нас: «Стучите, и откроют вам; ищите и обрящете». Я в полном отчаянии, но я так ни разу и не выиграл в лотерею!
Голос с небес отвечает ему:
— Так помоги же мне, шлимазл! Купи, наконец, лотерейный билет!
Герой этого анекдота явно был протестантом, подобно Мартину Лютеру, полагавшим, что все мы спасемся единственно милостью господней и не в наших силах самим заслужить спасение. Господь же здесь, невзирая на удачное использование слова «шлимазл», льет воду на мельницу католической контрреформации. Этот анекдот вполне мог бы родиться на Тридентском соборе 1545 года, где епископы решили, что спасение даруется нам как результат кумулятивного эффекта от божьей благодати и наших поступков — то есть молитвы и покупки лотерейного билета.
И все же у всех религий есть кое-что общее: адепты каждой из них верят, что следование ее доктрине — наиболее надежный путь к спасению.
К вратам святого Петра прилетает очередная душа.
— Вероисповедание? — спрашивает Петр.
— Методист.
— Отправляйтесь в кабинет номер 28, — приказывает святой Петр, сверяясь со списком. — Но когда будете проходить мимо восьмого кабинета, ведите себя потише!
Тут к вратам прибывает следующая душа.
— Вероисповедание? — интересуется Петр.
— Баптист.
— Идите в кабинет номер 18, но когда будете проходить мимо восьмого кабинета, ведите себя потише!
Появляется третья душа.
— Вероисповедание?
— Иудей.
— Вам в кабинет номер 11, и когда будете проходить мимо восьмого кабинета, ведите себя потише!
— Я могу понять, почему для каждой из религий у вас имеется отдельный кабинет, — обращается к Петру новоприбывший. — Но почему так уж необходимо соблюдать тишину, когда проходишь мимо восьмого кабинета?
— Там у нас свидетели Иеговы, — отвечает Петр. — Они считают, что они здесь одни.
Говорят, что Артур Шопенгауэр, немецкий философ XIX века, открыл буддизм с философской точки зрения. Подобно Будде Гаутаме, жившему двумя тысячелетиями ранее, Шопенгауэр считал, что вся жизнь состоит из страданий, борьбы и разочарований, и единственный выход заключается в уходе от жизни — отказе от своих желаний и отрицании воли к жизни. С оптимизмом глядя в будущее, они оба полагали, что отказ от любых житейских стремлений приведет к тому, что люди начнут сочувствовать всему живому, и на Земле воздвигнется царство праведных. Как будто одно хоть как-то связано с другим!
Целый ряд еврейских анекдотов высмеивает духовных последователей Шопенгауэра — пессимистов и нытиков.
Две матроны сидят на лавочке.
— Ох! — громко вздыхает одна.
— Ай-вэй! — вторит ей другая.
— Ну ладно, — произносит первая. — Хватит уже о детях!
И для Шопенгауэра, и для Будды жизнь — лишь бесконечная череда разочарований и источник непреходящей скуки. Когда мы не получаем того, чего хотим, мы чувствуем себя разочарованными. Когда у нас есть все, чего мы хотим, нам скучно. При этом и для Артура, и для Гаутамы худшее из разочарований — то, которое настигает, когда до удачи, казалось, остался лишь один шаг.
Давным-давно в далеком королевстве жил да был принц. Не по своей вине он стал жертвой заклятия, наложенного злой колдуньей: по ее колдовской воле он мог говорить лишь по одному слову в год. При этом, однако, он мог копить слова — к примеру, промолчав целый год, на следующий год он получал возможность произнести целых два слова.
Однажды несчастный принц встретил прекрасную принцессу и полюбил ее до безумия. Он решил молчать два года, чтобы затем, взглянув на нее, сказать:
— Милая моя!
На исходе второго года, однако, принц решил, что просто обязан сообщить принцессе о своей любви к ней, для чего ему требовалось промолчать еще три года. Когда прошли и они — то есть через пять лет молчания, — он уже считал, что должен предложить ей выйти за него замуж, а для этого требовалось ждать еще четыре года.
Когда девять лет молчания подошли к концу, принц был вне себя от радости. Взяв принцессу за руку, он отвел ее в самое романтическое место в королевском саду, преклонил перед ней колено и произнес:
— Милая моя, я тебя люблю! Выйдешь за меня замуж?
— Что-что? — переспросила принцесса.
Именно такого ответа и ожидал от принцессы Шопенгауэр.
С VI—VII столетий н. э. китайцы и японцы развивали направление буддизма, которое сегодня переживает второе рождение, — а именно, дзен-буддизм. С позиции западного мышления, философия дзен больше напоминает антифилософию. По мнению мастера дзен, разум, логика, чувственные образы — все то, на чем строится западная философия, — это лишь иллюзия, отвлекающая нас от вечного сияния нирваны. Как же достигнуть нирваны?
Для начала задумайтесь над следующими двумя вопросами:
• Какая разница между уткой?
• Как звучит хлопок одной ладонью?
На оба вопроса в философских кругах обычно следует вполне стереотипный ответ: «Что-что?» Они просто не догоняют. Сознание оказывается не в состоянии постичь, что ответы на эти вопросы в принципе могут существовать. Однако если первый вопрос — это просто дурацкая школьная шуточка, то второй — классический коан учения дзен.
Коан — это загадка или история, которую мастер дзен рассказывает своим ученикам, и которая может настолько поразить их, что их сознание достигнет состояния сатори, то есть внезапного просветления. В этом состоянии все мысли и оценки из повседневной реальности покидают разум, оставляя его один на один с осознанием единства нашей вселенной и всего того опыта, что был накоплен ею. Ответ мастера дзен на вопрос о хлопке одной ладонью — это не буквальные, наукообразные рассуждения вроде: «Тихое шуршание воздуха, происходящее в результате перемещения плоской поверхности». Нет, ответ в стиле дзен скорее будет похож на «Вау!» Коаны силой выталкивают нас к просветлению, приводя наш разум в замешательство абсурдными идеями. Прорвитесь через пелену невозможного и — бац! — вы уже в сатори.
Более всего людям обычно нравится следующий коан:
До того, как я начал искать просветления, горы были горами, а реки — реками.
Когда я встал на путь, ведущий к просветлению, горы перестали быть горами, а реки — реками.
Когда я достиг сатори, горы вновь стали горами, а реки — реками.
Мы, западные люди, можем понять общую идею, что просветление заключается вовсе не в том, чтобы узнать какие-то запредельные откровения. Чего мы, однако, не в состоянии осознать, — и о чем, собственно, нам пытается поведать коан про горы и реки, — это идея просветленного сознания как самого обычного и в то же время — парящего в запредельном. Такие штуки ты либо чувствуешь, либо нет, — и мы, рожденные на Западе, по большей части принадлежим ко второй категории.
Отсюда возникает вопрос: можно ли старую глупую задачку про разницу между уткой считать своеобразным западным коаном? В конце концов, в ее основе лежат абсурд и отсутствие логики, она явно пытается завести нас в тупик. Однако, если судить по реакции на эту загадку — а это решающее испытание для каждого коана, — нам придется ответить на этот вопрос отрицательно. Как правило, в ответ на нее люди улыбаются, иногда даже хихикают, — но случаев сатори, насколько мы знаем, пока отмечено не было.
Это, к сожалению, проблема культурного свойства. Мы, западные люди, не в состоянии осознать восточную мудрость, гласящую: если ты не можешь чего-то постичь — то ты на пути к просветлению. Нам остается довольствоваться лишь жалким западным псевдокоаном:
Если у тебя есть мороженое— я дам тебе его.
Если у тебя нет мороженого — я отниму его у тебя.
Это — коан мороженого.
Наиболее известные коаны стали частью дзен- буддистского канона, передаваемого из поколения в поколение. К примеру, Хуэй-нэн, шестой патриарх дзен, живший в VII веке н. э., однажды задал ставший знаменитым вопрос: «Каково было твое настоящее лицо до того, как ты родился?» Тренер команды Los Angeles Lakers Фил Джексон, по прозвищу Мастер дзен, в свою очередь заметил: «Увидишь на дорожке Будду — брось ему мяч».
Философия пустоголовых
Философия пустоголовых появилась на общественной сцене в конце 1960-х, — в тот самый момент, когда гарвардский преподаватель Тимоти Лири объявил, что путь к просветлению лежит через поедание волшебных грибов. Впоследствии получивший весьма пристойное название «философии нью-эйдж», пустоголовизм представлял собой мешанину древних восточных философских идей с некоторыми средневековыми штучками вроде астрологии, карт Таро и каббалы. Заявления вроде: «Я един в своей двойственности» или «Я научился доверять Процессу, и теперь мне не надо носить оружие» — еще одна важная часть философии нью-эйдж. Все это напоминает нам историю про то, как к британскому поэту Сэмюэлю Тэйлору Кольриджу, жившему в начале XIX века, после публичной лекции подошла пожилая дама, объявив: «Сэр, я вобрала в себя всю вселенную!» Посмотрев на даму поверх очков, Кольридж произнес: «Мадам, и зачем было так утруждаться?»
К нашей радости, безвестные авторы анекдотов сумели превосходно подчеркнуть всю глупость философии нью-эйдж.
Сколько поклонников нью-эйдж потребуется, чтобы поменять перегоревшую лампочку?
Нисколько. Сколько бы их ни было, они предпочтут организовать группу взаимопомощи под девизом «Победим темноту!»
Если в философии нью-эйдж что-то и соответствует чаяниям современности, так это вера в то, что инопланетяне не только регулярно посещают Землю, но и приглашают землян и землянок на свои летающие тарелки, дабы поужинать и закрутить романчик. Для того, чтобы довести эту веру нью-эйджеров до логического завершения, потребовались усилия сатирика.
Марсианин совершает экстренную посадку в Бруклине. Осмотрев свою поврежденную летающую тарелку, он обнаруживает, что важнейшая деталь корабля — трувер — вышла из строя. Он отправляется в близлежащую кулинарию и спрашивает продавца, где бы он мог приобрести трувер.
— Что он собой представляет? — спрашивает продавец.
— Он круглый, твердый снаружи, мягкий внутри, с небольшой дырочкой в центре.
— Похоже на бублик, — решает продавец. — Посмотрите, это похоже на то, что вам нужно?
— Отличный трувер! — восклицает марсианин. — Для чего вы их используете здесь, на Земле?
— Вы не поверите — мы их едим! — сообщает продавец.
— Вы шутите! — поражается марсианин. — Вы едите труверы?
— Точно. Да вы сами попробуйте! — предлагает его собеседник.
Марсианин с недоверием откусывает кусочек.
— Гм, — произносит он. — Если добавить сливочного сыра, будет совсем неплохо!
Еще одна традиционная особенность нью-эйджеров — их искреннее восхищение всевозможными паранормальными явлениями вроде ясновидения. Меж тем многие поклонники старого — то есть рационального — мышления полагают, что у большинства подобных феноменов есть вполне рациональные объяснения.
— Мой дед точно знал дату и время своей смерти.
— Да он был настоящий ясновидящий! Как же он узнал об этом?
— Ему сообщил судья.
Яснее не скажешь!
Димитрий: У меня все-таки остался один вопрос: если Зевса не существует, Посейдон все-таки остается его братом?
Тассо: Димитрий, мне кажется, что либо ты просветленный буддист, либо у тебя все-таки не хватает пары извилин.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.