II. КАК ПОДОЙТИ К РЕШЕНИЮ СОЦИАЛЬНОГО ВОПРОСА НА ОСНОВЕ ПОДЛИННЫХ ЗАПРОСОВ И ЗАКОНОМЕРНОСТЕЙ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ

II. КАК ПОДОЙТИ К РЕШЕНИЮ СОЦИАЛЬНОГО ВОПРОСА НА ОСНОВЕ ПОДЛИННЫХ ЗАПРОСОВ И ЗАКОНОМЕРНОСТЕЙ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ

Характерные черты нашей эпохи, объясняющие также и характерные особенности нашего социального вопроса, можно определить так: экономика, движимая развитием техники и капиталистический строй, действуя с некой, как бы природной, закономерностью, сформировали современное общество, придав ему определенную внутреннюю структуру. Внимание людей приковано к развитию техники и капиталистической экономики; и слишком мало внимания уделяется другим частям, другим областям социального организма. А между тем для оздоровления всего социального организма в целом необходимо правильно определить не только сферу экономической деятельности, но и сферы деятельности других областей общественной жизни.

Чтобы наглядно пояснить тот метод широкого, всестороннего рассмотрения социальной проблемы, который положен в основу настоящей книги, я позволю себе одно сравнение. Необходимо подчеркнуть, что здесь имеется в виду именно сравнение; его цель — лишь помочь человеческому разуму правильно распознать направление пути, ведущего к оздоровлению социального организма.

Посмотрим на сложнейший биологический организм — организм человека. В сущности, его строение представляет собой три совместно действующие системы, каждая из которых обладает известной самостоятельностью. Эти три совместно действующие системы можно охарактеризовать приблизительно так: в живом человеческом организме существует, во-первых, особая организация, охватывающая жизнь нервов и органов чувств. Эту область по важнейшему ее члену, являющемуся центром нервной деятельности и органов чувств, можно назвать головной системой в организме человека.

Чтобы подойти к всестороннему пониманию человеческого существа, второй его составной частью надо признать то, что я хотел бы назвать ритмической системой организма. Сюда относится все, связанное с дыханием и кровообращением, все ритмические процессы, происходящие в организме.

К третьей системе можно отнести органы и функции, непосредственно связанные с обменом веществ.

Во взаимодействии этих трех систем, органически между собою связанных, и заключается то, что составляет здоровую жизнедеятельность человеческого организма.[5]

Эту трехчленность телесного существа человека я уже характеризовал в книге «О загадках души» — по крайней мере, в общих чертах — в полном соответствии с теми данными, которыми уже теперь располагает научное естествознание. Несомненно, дальнейшие достижения биологии, физиологии и других наук, поскольку они касаются человека, должны в ближайшее время подойти к представлению о человеческом организме как о совокупности трех систем: головной, циркулярной или грудной и системы обмена веществ — такой совокупности, в которой общий процесс жизнеобеспечения поддерживается и развивается именно потому, что каждая из этих систем обладает известной самостоятельностью, что абсолютной централизации в человеческом организме не существует, и что каждая из этих систем имеет свои особые, автономные связи с внешней средой. Головная система осуществляет эти связи через органы чувств, циркулярная или ритмическая система — через дыхание, а система обмена веществ — через органы питания и движения.

Такой взгляд на существо человеческого организма, почерпнутый из основ духовноведения и прилагаемый здесь к выяснению естественнонаучной проблемы — проблемы жизнедеятельности организма, — не может еще в настоящее время рассчитывать на всеобщее признание в рамках существующей науки, в пределах применяемых ею методов научного исследования. Как бы ни было желательно такое признание в интересах дальнейших успехов науки, нельзя не видеть, что нам, с нашими навыками мышления, со всем нашим строем представлений о мире, еще не под силу полностью охватить и осознать то, что действует в человеческом организме, например, как внутреннее существо жизни природы.

Легко, конечно, сказать: «Ну что же, с естествознанием можно и подождать, пусть оно постепенно приблизится к вашим идеям, когда-нибудь оно придет к признанию ваших методов исследования.» Но когда речь идет об исследовании социального организма и особенно о практике социальной жизни — нельзя ждать. Здесь уже не только в сознание специалистов-ученых, но в сознание всех людей — так как все люди участвуют в жизни социального организма — должно проникать, хотя бы сначала только инстинктивно, представление о том, что именно нужно для блага этого социального организма. Здоровое мышление и чувство, здоровая воля к социальной деятельности могут развиваться лишь при наличии — пусть не полностью осознанного, как бы инстинктивного — представления о том, что здоровый социальный организм должен быть таким же трехчленным, как организм природный.

Со времени появления книги Шеффле о строении общественного организма[6] неоднократно проводились различные аналогии между биологическим организмом, скажем, организмом человека, и человеческим обществом как таковым. Доискивались, что именно в социальном организме соответствует отдельной клетке, клеточной структуре, различным видам тканей и т. д.! В недавно появившейся книге Мерея «Мировая мутация»[7] автор попросту переносит определенные естественнонаучные факты и законы в область общественной жизни людей, прилагая их к тому, что он называет «общественным организмом». С подобными попытками, со всей этой игрой в аналогии настоящая книга не имеет абсолютно ничего общего. Увидеть и здесь такую же игру аналогиями между биологическим организмом и организмом общественным — значит пройти мимо самой основы предлагаемого метода. Автор далек от намерения перенести в область социального организма выводы, относящиеся к фактам естествознания. Здесь имеется в виду совсем другое: надо, чтобы человек, рассматривая жизнь биологического организма как в непосредственном восприятии, так к в мышлении, научился бы распознавать в нем принципы его жизнеспособности. А усвоенный таким образом способ восприятия мог бы применить и к изучению жизни социального организма. Если же мы попросту, как это часто делается, будем прилагать выводы, почерпнутые из изучения биологических организмов, к социальному организму, то лишь докажем этим свою неспособность рассматривать социальный организм как таковой, во всем его своеобразии, исследовать его собственные законы жизни, как это признается необходимым при исследовании биологических организмов. С момента, когда мы действительно объективно, подобно естествоиспытателю, обращающемуся к биологическому организму, подойдем к изучению социального организма во всем его своеобразии, чтобы исследовать его собственные законы жизни — с этого момента, перед лицом величайшей серьезности рассматриваемой проблемы, должна полностью отпасть пустая игра в аналогии.

Читатель может также подумать, что в основе всего вышеизложенного лежит мысль о возможности сознательно «построить» социальный организм согласно некой отвлеченной теории, заимствованной из естествознания. Но в действительности все здесь сказанное глубоко чуждо такой точке зрения. Совсем другое имеется здесь в виду. В настоящий исторический момент человечество переживает глубокий кризис. Для преодоления его необходимо, чтобы в сознании людей, в сознании каждого человека возникали и развивались социально положительные чувства и восприятия, и чтобы это развитие также стимулировалось всей системой воспитания и образования, как теперь, например, стимулируется овладение четырьмя действиями арифметики. «Социальные инстинкты», т. е. те силы, которые до сих пор, не доходя до сознания людей, созидали прежние формы социального организма, в дальнейшем должны утратить свою действенность. В нашу эпоху в жизнь человечества вступают новые импульсы исторического развития — импульсы сознания. И под действием этих импульсов складывается положение, когда от каждого человека потребуется развитие определенных социально положительных чувств и восприятий по отношению к миру и обществу, подобно тому, как в нашу эпоху от каждого человека уже давно требуется определенное школьное образование. Отныне от каждого человека потребуется, чтобы он научился правильно воспринимать действие тех положительных сил социального организма, которые поддерживают его жизнеспособность и здоровую жизнедеятельность. Среди людей все больше должно распространяться сознание, что человек, включающийся в социальный организм без такого рода положительных чувств и восприятий, совершает нечто нездоровое, антисоциальное.

Много говорится теперь о «социализации» как о настоятельной необходимости нашей эпохи. Но такого рода социализация — знахарство, а не подлинно целительное средство. Оно может оказаться и совсем разрушительным, если в человеческие души не проникнет хотя бы смутно инстинктивное сознание необходимости трехчленного устройства общества. Для своей здоровой жизнедеятельности социальный организм нуждается в закономерном развитии всех трех областей или членов общественной жизни.

Один из этих членов — экономическая жизнь общества. Мы должны начать с ее рассмотрения, т. к. совершенно очевидно, что в связи с развитием техники и капиталистического производства именно экономические отношения, экономика особенно глубоко внедрились в человеческое общество и господствуют над всей его жизнью. Экономическую систему надо признать самостоятельным членом социального организма, таким же относительно самостоятельным, как относительно самостоятельна нервная система и органы чувств в человеческом организме. Экономическая система имеет дело со всем тем, что относится к производству, обмену и потреблению товаров.

Второй член социального организма охватывает всю область публичного права, т. е. политическую жизнь, все то, что в духе старых понятий о правовом государстве можно назвать областью собственно государственных отношений. Если экономика имеет дело со всем тем, в чем человек нуждается и что он потребляет из продуктов природы и из продуктов производства, т. е. с товарами, товарообращением и потреблением, то во втором члене социального организма мы имеем дело с отношениями между людьми, как таковыми, с отношениями человека к человеку. Для правильного понимания трехчленности социального организма чрезвычайно важно уяснить различие между правовой системой, имеющей дело только с чисто человеческими отношениями, с отношениями человека к человеку, с одной стороны, и системой экономики, имеющей дело только с производством, обращением и потреблением товаров, с другой. Это различие надо ощутить в самой жизни, чтобы следствием такого ощущения явилось представление о необходимости функционального разделения экономической и государственно-правовой организации общества, подобно тому, как в организме человека функции легких, перерабатывающих поступающий извне воздух, отделены от функций нервной системы и органов чувств.

К третьему члену социального организма, обладающему такой же относительной самостоятельностью, как и два первых, принадлежит все то, что относится к духовной жизни людей. Однако выражения «духовная культура» или «все, что относится к духовной жизни людей» — недостаточно точны. Третий член социального организма можно определить точнее: сюда относится все, что основывается на прирожденных дарованиях и способностях отдельных человеческих индивидуумов, все, что должно включаться в социальный организм на основе индивидуальных — как духовных, так и физических — способностей отдельных людей. Если экономическая система призвана доставлять человеку все, в чем он нуждается для материальной связи с внешним миром, а правовая система призвана доставлять ему все, что нужно для взаимоотношений между людьми, равными по своей природе, то третий член социального организма призван иметь дело со всем тем, что проистекает из индивидуальных способностей людей и что должно включаться в социальный организм именно на этой основе — на основе индивидуальных одаренностей людей.

Если верно, что характерные черты нашей общественной жизни исторически сложились в ходе развития новейшей машинной техники и капитализма, то столь же верно, что для исцеления бедствий, причиненных этим развитием человеческому обществу, необходимо прежде всего установить правильное соотношение трех членов социального организма, как для каждого человека в отдельности, так и для человеческого общества в целом. Существующие формы экономической жизни сложились сами собой, на основе своих определенных закономерностей. Именно в силу такого одностороннего развития экономические отношения и оказывают столь определяющее воздействие на все области человеческой жизни. Два других «члена» общественной жизни до сего времени не имели возможности развиваться с такой же естественностью и включаться в целостный общественный организм на основе своих собственных, присущих им закономерностей. Для их здорового развития необходимо, чтобы под действием тех новых социально положительных чувств и восприятий, о которых было сказано выше, каждый человек на занимаемом им месте в обществе ощущал бы и осуществлял в своей жизни эту тройственную расчлененность. Ибо в духе предлагаемого здесь способа решения социального вопроса у каждого отдельного человека есть своя особая задача в социальной жизни нашей эпохи и ближайшего будущего.

Первый член социального организма — экономика — развивается на основе природных условий, подобно тому, как каждый отдельный человек в процессе обучения, воспитания, в ходе самой жизни развивается на основе своих природных — духовных и физических — свойств. Эта природная основа накладывает свою печать на экономику, а тем самым и на всю жизнь общества. Она существует как данность, прежде какой бы то ни было социальной организации и помимо нее. На этой природной основе неизбежно строится вся жизнь социального организма, подобно тому, как воспитание человека строится на основе его природных дарований в той или иной области, на основе его физических и духовных способностей. Любая социализация, любая экономическая организация не может не учитывать природных условий среды. Ибо в основе всякого товарообращения, и всякого человеческого труда, и всякой культуры лежит в качестве первоначального элемента некая часть природы, к которой человек в своей деятельности прикован. Социальный организм точно также зависит от своей природной основы, как каждый человек в процессе обучения зависит от своих природных способностей. Сказанное можно лучше всего уяснить на крайних примерах: в тех местностях земного шара, где бананы являются легко доступным предметом питания, требуются все же определенные затраты труда, чтобы доставить бананы от места произрастания до места назначения и превратить их таким образом в предмет потребления. Но сравните затраты труда, необходимые для превращения банана в предмет потребления, с теми затратами труда, которые требуются, например, у нас в Средней Европе, чтобы вырастить пшеницу и довести ее до потребителя. По самым скромным подсчетам производство бананов требует в триста раз меньше труда, чем производство пшеницы.

Разумеется, это крайний случай. Но подобные различия, касающиеся необходимых затрат труда в зависимости от природных условий, имеются также и в других отраслях производства, в пределах какой-либо одной страны. Может быть, не столь резкие, как в примере с бананами и пшеницей, но эти различия существуют. Таким образом, экономической организации присуща определенная зависимость между ее природной средой и той мерой труда, которую человек должен внести в экономический процесс. Так, например, в Германии, в районах со средней урожайностью пшеницы урожай этой культуры по сравнению с посеянной пшеницей обычно получают в соотношении один к семи, один к восьми, в Чили — один к двенадцати, в Северной Мексике — один к семнадцати, а в Перу даже один к двадцати (См. Jentsch, Volkswirtschaftslehre, S. 64).[8]

Весь этот взаимосвязанный комплекс, вся эта цепь процессов, которые начинаются с отношений человека к природе и продолжаются в трудовой деятельности, во всем, что человек должен сделать, чтобы продукты природы превратить в предметы потребления, все эти процессы — и только они — составляют в здоровом социальном организме его экономическую систему.

Экономическая система включена в состав социального организма подобно тому, как головная система, от которой зависят индивидуальные свойства человека, включена в его телесный состав. И подобно тому, как деятельность головной системы связана с деятельностью легких и сердца, так и деятельность экономической системы общества связана с приложением человеческого труда. Как голова не может прямо и непосредственно распоряжаться процессами дыхания, так и трудовая деятельность человека не должна непосредственно подчиняться силам, действующим в самой экономической системе.

В сферу экономических отношений человек включается через свои интересы, основа которых заложена в его телесных, душевных и духовных потребностях. Каким именно образом люди могут найти в социальном организме наиболее полное удовлетворение своих интересов — так, чтобы каждый человек, получая от социальной организации все, что ему нужно, сам в то же время наиболее полезным и целесообразным способом участвовал в экономической жизни — в этом и заключается проблема, которая должна практически решаться учреждениями, составляющими экономическую систему общества. Для этого нужно прежде всего, чтобы человеческие интересы могли действительно свободно проявляться и развиваться, и чтобы в общественной жизни людей существовали и стимулы, и возможности заниматься деятельностью, необходимой для удовлетворения этих интересов. Интересы человека сами по себе зарождаются за пределами собственно экономических отношений; они возникают в процессе развития его душевного и телесного существа. Создание же учреждений, служащих для удовлетворения этих интересов, и составляет задачу экономической организации общества. Экономические учреждения могут иметь дело только с производством и обменом товаров, т. е. тех благ, ценность которых обусловливается потребностями человека. Товар получает свою ценность от человека, который его потребляет.[9] Благодаря тому, что ценность товара связана с интересами потребления, процессы производства товаров и товарообмена совершенно иначе включаются в социальный организм, чем все то, что имеет ценность для человека не как потребителя, а как члена общества. Стоит лишь без всякой предвзятости рассмотреть экономические отношения людей, охватывающие производство, обмен и потребление товаров, чтобы заметить существенную разницу между отношениями людей, возникающими там, где один производит товар для другого, и теми правовыми отношениями, в которых они выступают как члены человеческого общества. Важно не только заметить эту разницу, но и осознать вытекающий отсюда практический вывод: правовые отношения людей должны быть полностью независимыми от экономических. В кругу экономической деятельности, из тех отношений, которые возникают в процессе производства и обмена товаров, не могут непосредственно родиться наилучшие импульсы, направляющие сознание людей к тем более высоким формам правоотношений, которые должны существовать между людьми в соответствии с их человеческим достоинством. На почве экономических отношений человек обращается к другому потому, что один служит интересам другого; отношение же одного человека к другому на почве права имеет основы, в корне отличные от экономических.

Может показаться, что это различие, диктуемое самой жизнью, достаточно осознано и принимается во внимание в современном обществе, поскольку в организации самих экономических учреждений — промышленных предприятий, например, — предусматриваются взаимные права и обязанности участвующих в них людей. Однако такое мнение>не имеет корней в действительной жизни. Правовое отношение, связывающее человека с человеком, только тогда может правильно осознаваться в своей особой природе, когда оно рождается не из экономических отношений, а вырастает на совершенно иной почве. Поэтому в здоровом социальном организме, наряду с областью экономической жизни, должна существовать и развиваться независимая от нее самостоятельная область правовой жизни общества. Здесь, в этой отрасли социальной организации, должны создаваться и регулироваться правовые отношения человека к человеку. Эта область правовых отношений является, собственно, областью политической жизни общества, его государственной организацией. Если же экономические интересы, которым люди должны служить в своих экономических учреждениях, вносятся в законодательство и в государственное управление, то возникающие таким путем правоотношения являются лишь выражением этих экономических интересов. Также и в тех случаях, когда государство само становится экономической хозяйственной организацией, оно теряет свою правосозидательную функцию, утрачивает способность регулировать человеческие отношения на основе права. Ибо в таком случае его мероприятия и учреждения неизбежно становятся средством удовлетворения товарно-потребительских интересов людей. А тем самым они отклоняются от следования тем импульсам, под действием которых складываются понятия о праве и справедливости.

Для здоровой жизнедеятельности общества необходимо, чтобы в нем, наряду с экономической системой, существовала бы, в качестве второго самостоятельного члена социального организма, независимая от экономики, политико-государственная система. В автономной экономической организации, под действием закономерностей, свойственных самой экономической жизни, будут слагаться учреждения, способные наилучшим образом служить интересам потребления — производству и обмену товаров. В политической же, государственной организации, свободной от экономических воздействий, должны слагаться учреждения, в которых взаимоотношения между отдельными людьми и группами людей смогут развиваться, следуя своим собственным законам — законам человеческого правосознания.

Изложенная здесь идея полного отделения государственно-правовых отношений от экономических вытекает из подлинной человеческой жизни. Этого не сознают те, кто стремится объединить обе эти области человеческих отношений воедино. Разумеется, все люди, занятые экономической деятельностью, обладают в то же время правосознанием. Но осуществлять законодательные и административные функции, исходя только из правосознания, а не из экономических интересов, люди смогут лишь в том случае, если эта правосозидающая деятельность получит особую организацию в виде государственно-правовой системы, не участвующей, как таковая, в экономической жизни общества. Правовое государство должно иметь свои собственные законодательные и административные учреждения, построенные на принципах, присущих правосознанию нашей эпохи — на принципах, называемых ныне принципами демократии. Экономическая же система должна строить свои регулирующие и управляющие учреждения на иных принципах, на принципах, вытекающих из закономерностей, присущих экономической жизни. Необходимые связи и сношения между руководствами этих двух систем могут осуществляться приблизительно так, как ныне осуществляются сношения между правительствами суверенных государств. Именно благодаря функциональному разделению этих двух систем деятельность каждой их них получит возможность оказывать необходимое и благотворное влияние на деятельность другой. Препятствия для такого правильного двустороннего взаимовлияния создаются как раз там, где одна область стремится в самой себе развить силы, которые закономерным образом должны притекать к ней от другой.

Экономическая жизнь, с одной стороны, подчинена природным условиям — климатическим, географическим, почвенно-климатическим и т. д. С другой стороны, она зависит от правоотношений, устанавливаемых государством, между людьми и группами людей, участвующих в экономической деятельности. Этим определяются границы, в пределах которых может и должна развиваться экономическая деятельность общества. Природа создает материальные условия общественной жизни, которые сами по себе лежат за пределами экономики; в своей экономической деятельности человек должен принимать их как некую первичную данность, на основе которой он только и может строить свое хозяйство. Точно также и правоотношения между людьми в их хозяйственной деятельности, регулируемые государством, создают определенный правопорядок; по отношению к экономической жизни общества он существует и действует, как некая независимая от экономики данность, подобно независимой от экономики данности природных условий.

В современном социальном организме, сложившемся в ходе исторического развития человечества, в ходе развития машинной техники и капиталистического экономического строя, определивших также и характер социального движения нашей эпохи, область экономики охватывает гораздо более обширный круг отношений, чем это необходимо в здоровом социальном организме. В настоящее время в экономический кругооборот, где должны обращаться только товары, вовлечена также рабочая сила, вовлечены права. В современной экономической системе, основанной на разделении труда, обмениваются не только товар на товар: посредством такого же экономического процесса в ней обмениваются товары и труд, товар и право. (Товаром я называю то, что в результате тех или иных человеческих действий приведено в такое состояние и доставлено в такое место, где оно может стать предметом потребления. Это определение, может быть, покажется ученым экономистам неприемлемым или недостаточным, но для понимания истинных границ, очерчивающих область экономической жизни, оно может быть полезно).[10] Продажа земли должна рассматриваться как обмен земельного участка на товары, выступающие в форме денежной суммы, уплаченной за землю. Однако земельный участок, сам по себе, не является предметом потребления, не является товаром. В экономический оборот вовлекается здесь право человека на использование данного участка. Право собственника, связывающее человека с земельным участком, по самому существу своему отличается от правоотношения производителя к произведенному им товару. Это последнее не заключает в себе тех элементов, благодаря которым земельная собственность вторгается в область совсем других отношений, отношений человека к человеку, которые возникают в силу исключительного права пользования землей. Люди, работающие на данном участке для своего пропитания или живущие на нем, попадают в зависимость от земельного собственника. При обмене же настоящих товаров, т. е. благ, которые производятся и потребляются, подобных отношений зависимости между индивидуумами не возникает.

Стоит только без всякой предвзятости обратиться к этим фактам простого жизненного опыта, и нам станет ясно, что они должны найти свое выражение в построении здорового социального организма. Пока в экономическом кругообороте обмениваются товары на товары, их стоимости формируются вне зависимости от правовых отношений между отдельными людьми и группами. Но там, где в обмен товаров вмешивается право, где товар обменивается на право — как при покупке земли, например, — затрагиваются правовые отношения людей. Дело здесь не в товарообмене как таковом. Он — необходимый жизненный элемент современного, основанного на разделении труда социального организма; но дело в том, что через обмен права на товар само право становится товаром, поскольку право здесь возникает внутри самой экономической жизни. Предотвратить это превращение права в товар можно лишь в том случае, если в социальном организме будут созданы двоякого рода институты: с одной стороны, институты, задача которых заключается только в том, чтобы целесообразнейшим образом организовывать кругооборот товаров, а с другой стороны — институты, регулирующие права, принадлежащие людям — участникам процессов товарообмена, права производителей, посредников-торговцев и потребителей. Такого рода права, связанные с товарообменом, по существу ничем не отличаются от прав, возникающих из других отношений между людьми, вне связи с экономическим кругооборотом. Если человек причиняет другому вред или, напротив, приносит пользу путем продажи товара, то в моральном и социальном отношении эта продажа имеет точно такое же значение, как любое другое, не связанное с товарооборотом действие, посредством которого один человек вредит другому или, напротив, приносит ему пользу.

Каждый человек испытывает в своей жизни воздействия, исходящие от существующего в данном обществе правопорядка, с одной стороны, и воздействия чисто экономического характера, с другой. В здоровом социальном организме те и другие должны получить различные, присущие их природе, формы. В экономической организации действия руководящих лиц должны определяться близким знакомством с данной отраслью экономической деятельности, опирающимся на специальную подготовку данного лица и на приобретенный в ней опыт. В правовой же организации, в ее законодательных и административных мероприятиях, должны реализовываться те отношения между людьми и группами людей, которые вытекают из требований общечеловеческого правосознания. В экономической организации трехчленного общества люди будут объединяться в союзы, связанные, например, общностью профессии, или потребительскими интересами, или иными общими интересами и задачами. В многостороннем взаимодействии подобного рода союзов будет складываться их общее хозяйство — экономическая организация общества. Эта организация будет строиться на ассоциативной основе и на отношениях ассоциаций между собой. Ассоциации будут развивать только чисто экономическую деятельность. Правовую же основу, на которой они работают, обеспечит правовая организация. Поскольку такие экономические ассоциации получат полную возможность отстаивать свои интересы в представительных и административных органах самой экономической системы, отпадет их стремление участвовать в работе законодательных или административных органах правового государства (как, например, союз землевладельцев, партия промышленников или социал-демократическая партия со своей экономической программой), чтобы в них добиваться того, чего они не могли бы достигнуть в рамках экономической системы. Если же правовое государство полностью откажется от всякой экономической деятельности, оно сможет создавать и поддерживать правопорядок, опираясь только на правосознание созидающих его людей. Тогда, если даже в представительных органах государства — что само собой разумеется — будут заседать те же лица, которые участвуют и в экономической жизни общества, то все же, благодаря полному функциональному разделению правовой и экономической организаций, будет уничтожено пагубное подчинение права влияниям экономики. Это подчинение разрушает социальный организм как там, где государство берет в свои руки выполнение тех или иных хозяйственных функций, так и там, где представители экономических организаций руководят законодательной деятельностью государства.

Типичным примером сращения права и экономики может служить австрийская избирательная система 60-х годов XIX века. Члены рейхстага избирались по четырем куриям, представляющим четыре отрасли экономики: крупное землевладение, торговые палаты, города и промышленные поселения, сельские общины. Ясно, что при таком составе правящего государственного органа правосозидающая деятельность государства — по мысли авторов конституции — должна складываться под воздействием экономических отношений. Несомненно, совершившийся на наших глазах распад Австро-Венгерской империи объясняется прежде всего сепаратистскими тенденциями составлявших ее национальностей. Однако столь же несомненно, что и сращенность правовой и экономической организации играет немалую роль: самостоятельная — в духе «трехчленности» — государственно-правовая организация, действующая независимо от экономических интересов, могла бы и здесь — в условиях многонационального государства — создать правопорядок, основанный на общечеловеческом правосознании, при котором содружество национальностей стало бы возможным.

Люди, интересующиеся в настоящее время вопросами общественной жизни, занимаются большей частью проблемами, имеющими лишь второстепенное, частное значение. Причина — в укоренившейся привычке рассматривать социальный организм как нечто по существу монолитное. Для такого монолитного образования нельзя, например, подобрать соответствующей ему избирательной системы. Ибо при любой избирательной системе в представительных органах такого слитного, нерасчлененного общества экономические интересы неизбежно будут сталкиваться с требованиями правосознания. А из этих столкновений должны рождаться потрясения, расшатывающие весь социальный организм. Поэтому бесполезно заниматься такого рода частичными реформами. Во главу угла всех социальных преобразований в настоящее время необходимо поставить одну цель — радикальное разделение экономической и правовой организации общества. По мере углубления процесса разделения обе организации, опираясь на присущие им собственные закономерности, сами найдут наилучшие способы выбора и назначения своих законодателей и управителей. По сравнению с действительно первоочередными задачами современности вопросы, касающиеся выборов, хотя и очень значительные сами по себе, должны все же отойти на второй план. Там, где старые порядки еще сильны, следует вести работу в нужном направлении, оставаясь на почве существующих установлений. Там, где старый порядок уже разрушен или находится в состоянии распада, отдельные лица и объединения должны взять на себя инициативу создания новых общественных организаций в духе намечаемого преобразования всей социальной жизни. Решительное преобразование всех социальных отношений «одним махом» считается теперь, даже в социалистических кругах, утопией. Свою программу оздоровления социальной жизни социалисты рассчитывают провести путем постепенных, «практически обоснованных» реформ. Однако все, кто не ослеплен застарелыми предубеждениями, не могут не видеть, что факты современности неопровержимо доказывают созревшую в ходе исторического развития неотложную необходимость нового социального строя.

Кто признает «практически обоснованными» лишь мероприятия, не выходящие из узкого круга привычных представлений, сочтет все здесь сказанное «непрактичным». Если такой человек не изменит своих взглядов, то, даже пользуясь в какой-либо области общественной жизни значительным влиянием, он ничем не сможет помочь оздоровлению социального организма; больше того — он посодействует его дальнейшему разрушению, подобно тому, как люди его образа мыслей уже содействовали возникновению современной ситуации.

Давно уже наметившаяся в правящих кругах тенденция к передаче ряда отраслей экономической деятельности (почта, железные дороги и пр.) в руки государства должна быть заменена противоположной тенденцией, тенденцией к освобождению всей экономической деятельности из области политикогосударственных отношений. Наши новые государственные деятели, убежденные, что их социальные идеи направляют человечество на путь истинного оздоровления социальной жизни, лишь доводят до крайних выводов тенденции своих предшественников к огосударствлению экономической жизни общества. Они стремятся к полному огосударствлению материальных средств экономики, к огосударствлению средств производства. Но действительно здоровое развитие общества должно привести к полной самостоятельности экономической системы. Политическая, государственная система получит тогда возможность через созидаемый ею правопорядок влиять на экономические отношения людей таким образом, чтобы положение, занимаемое каждым человеком в социальной организации, не вступало в противоречие с его правосознанием, с его чувством человеческого достоинства.

Изложенные здесь идеи основаны на подлинных закономерностях человеческой жизни. Чтобы убедиться в этом, рассмотрим положение труда в современном обществе. В условиях капиталистической экономики та работа, которую человек, используя свою физическую рабочую силу, выполняет для общества, включается в социальный организм путем купли-продажи: работодатель покупает у работника его труд. Деньги (как эквивалент товаров) обмениваются на труд. Но в действительности такой обмен невозможен, он — только видимость.[11] Реально работодатель получает от работника тот товар, который может быть изготовлен, если работник вложит в производство свою рабочую силу.[12] Часть стоимости произведенного товара получает работник, другую — работодатель. Производство товара — результат взаимодействия работодателя и работника. Только продукт их совместной деятельности — товар — способен вступать в экономический кругооборот, кругооборот товаров.

Для производства товаров необходимо некое правовое отношение между предпринимателем и работником. Но в условиях капиталистической экономики содержание этого правового отношения (прежде всего количество и характер работы и размеры оплаты) слишком часто определяется экономическим перевесом силы на стороне работодателя. В здоровом социальном организме должна обнаружиться очевидная нереальность экономического обмена труда на товар, невозможность покупать и оплачивать труд. Ибо сам труд как таковой не может быть экономическим эквивалентом товара: он не обладает потребительской стоимостью, сравнимой со стоимостью товара. Лишь созданные трудом товары обладают стоимостью, сопоставимой со стоимостью других товаров. Количество и характер работы, которую человек должен выполнять, участвуя в производстве товаров, необходимых для жизни социального организма, должны определяться способностями данного человека, с одной стороны, и его правом на достойное человека существование — с другой. Такая правовая регулировка труда практически возможна лишь при условии полной независимости органов государственного управления от органов, руководящих экономической жизнью общества.

Правовые нормы, регулирующие труд, составят второй комплекс условий, влияющих на стоимость товаров, наравне с условиями природной среды. Стоимость одного товара может быть выше стоимости другого, если в силу природных условий добыча сырья для первого требует больше затрат труда, чем для второго. Точно также стоимость товара должна зависеть и от количества и характера труда, который вкладывается в производство в соответствии с правовыми условиями данного общества.[13]

Таким образом, экономическая деятельность общества будет подчинена закономерностям двоякого рода: с одной стороны, экономические отношения окажутся под воздействием природных условий, с которыми человечество должно считаться как с фактом, а с другой стороны — под воздействием правовых условий, определяемых правосознанием и создаваемых государственной организацией, независимой от экономической организации общества.

Ясно, что при такой системе управления социальным организмом экономическое благосостояние общества может повышаться или понижаться в зависимости от того, какое количество труда вкладывается в производство в соответствии с нормами общественного правосознания. Но именно такое подчинение экономических достижений требованиям человеческого правосознания — необходимое условие здоровой жизнедеятельности социального организма. Только таким путем можно избавить человека от самой возможности попасть в положение, когда все его силы поглощаются и используются экономикой настолько, что свой образ жизни он уже не может считать образом жизни, достойным человека. А как раз в этом и заключается действительный источник всех социальных потрясений.

Подобно тому, как природные условия хозяйственной деятельности могут быть улучшены с помощью тех или иных технических мероприятий, повышающих, например, плодородие почвы, так и со стороны правового регулирования труда возможны мероприятия, изменяющие в интересах народного благосостояния количество и характер труда, допускаемого нормами права. Но эти изменения должны проводиться не под непосредственным воздействием экономики, а лишь на основе определенных выводов, вырабатываемых правовой организацией общества, не зависимой от экономики.

Все, что совершается в экономической и правовой жизни общества, совершается силами, проистекающими из третьего источника — из индивидуальной одаренности отдельных людей. Эта область охватывает все человеческие деяния, служащие социальному организму — от высочайших духовных достижений до простейшей физической работы, выполняемой в соответствии с теми или иными физическими способностями человека. Все, проистекающее из этого источника, должно включаться в социальный организм совершенно особым способом, отличным от способов организации как товарно-экономических, так и правовых отношений. Существует только один способ правильной, здоровой организации этой области общественных отношений: все, что касается применения индивидуальных способностей человека, должно подчиняться побуждениям, исходящим только из самих этих способностей, с одной стороны, и из свободной оценки другими людьми результатов их применения, с другой. Если деяния и достижения человека, вытекающие из его индивидуальных способностей, находятся под воздействием по существу им чуждых, искусственных влияний со стороны экономических или государственно-правовых условий, то эти деяния и достижения в значительнейшей мере лишаются тем самым подлинного источника своих жизненных сил. Этот источник заключается в побуждениях, исходящих только из самих индивидуальных способностей людей. Если общественная оценка результатов применения этих способностей непосредственно зависит от их экономической пользы, или определяется государственной властью, то тем самым ослабляется или даже парализуется действие сил, составляющих единственно здоровую основу духовной жизни общества — свободное восприятие и оценка каждым человеком всех человеческих достижений. Для здорового развития духовной жизни, многообразнейшим образом связанной также с развитием всех прочих индивидуальных способностей людей, необходимо, чтобы «производство духовных благ» подчинялось только своим собственным закономерностям, закономерностям духовной жизни, а «потребление» этих благ другими людьми зависело только от их свободной оценки, от их свободного понимания и сочувствия.

В настоящее время люди не осознают всего значения указанных здесь условий здорового развития духовной жизни. Понимание этих условий затемняется вследствие того, что ряд отраслей духовной жизни в течение последних столетий все больше поглощается государством, и люди все больше с этим свыкаются. Говорится, правда, о «свободе науки» и о «свободе школы». Однако считается само собой разумеющимся, что государство управляет «свободной» наукой и «свободной» школой. Люди не замечают, до какой степени государство тем самым подчиняет духовную жизнь своим государственным интересам. Считается, что государство лишь создает учреждения, служащие научным и образовательным целям, люди же, занятые в этих учреждениях, могут «свободно» развивать свою духовную деятельность. Но, свыкаясь с такой точкой зрения, люди перестают замечать, как тесно связано содержание духовной жизни человека с развитием его внутреннего душевного существа. И это развитие может совершаться подлинно свободно лишь в том случае, если человек включается в социальный организм, подчиняясь побуждениям, исходящим только из самой духовной жизни. Связь же с государственной организацией налагает свою печать не только на управление наукой и смежными с ней областями духовной жизни, но затрагивает самое их содержание. Разумеется, государство не может непосредственно повлиять на содержание, например, математических или физических истин. Но исторические и другие гуманитарные науки? Не отражается ли в самом содержании этих наук зависимость тех, кто ими занимается, от государственной организации и государственных интересов? Именно в силу этой зависимости все научные достижения в этой области и могут оцениваться современным пролетариатом только как идеология. Пролетариат видит, что определенные идеи формируются под влиянием государственной власти, служащей интересам правящих классов. В этих идеях он справедливо видит отражение экономических интересов и экономической борьбы. Отсюда в его сознании возникает и крепнет убеждение, что вся вообще духовная жизнь — только идеология, отражение экономической организации общества.