Тайна Троицы
Тайна Троицы
Говоря о единстве духовного плана нельзя обойти вопрос о христианской Троице.
Честно говоря, для меня этот вопрос всегда был камнем преткновения. Мне никак не удавалось понять, как может быть Бог «единым в трех лицах» и как Троица (то есть три отдельные персоны) может быть «единосущной»? И зачем вообще говорить о какой-то Троице, если еще со времен Моисея ясно, что Бог только один? Очень здорово отдает это политеизмом, не так ли?
Оказалось, не только у меня эти вопросы вызывали недоумение. «Может ли разум постичь или поверить, что три равно единице и единица — трем?» — вопрошал доктор богословия Мартин Лютер. А Людвиг Фейербах прямо заявлял: «Троица есть противоречие между политеизмом и монотеизмом, между фантазией и разумом, между воображением и реальностью»{186}.
По поводу Троицы христианство постоянно подвергается критике со всех сторон. Иудеи обвиняют христиан в нарушении первой заповеди, гласящей: «да не будет у тебя других богов пред лицем Моим» (Исх. 20:3, Втор. 5:7). Пророк Мухаммед говорил, что христиане извратили Откровение, присоединив к Богу еще двух богов, и что истинный Бог послал его, Мухаммеда, чтобы восстановить истинную веру. «Они говорят: Бог имеет сына. Это хула на Его славу», — говорит Коран (К. 2:110). «Не придавайте Богу помощников» (К. 2:20). «Ваш Бог есть Бог единый; другого нет» (К. 2:147).
Да и среди христиан идея Троицы далеко не всем понятна. Григорий Назианзин, видный деятель Восточной церкви, в одной из своих проповедей сказал: «Едва только помыслю об Одном, как озаряюсь величием Троих, а стоит мне различить Троих, как тут же переношусь назад к Одному. И когда размышляю о любом из Троих, мыслю Его как Единое, и глаза мои затуманиваются, и почти все, о чем мыслю, ускользает»{187}. В другой проповеди он пояснял, что именно непостижимость догмы Троицы воочию являет непроницаемую загадочность Бога и в очередной раз напоминает, что мы не должны и надеяться Его познать{188}. Но мы все-таки попытаемся.
Приведем сначала неоспоримые факты.
Учение о Троице исходит не из священного Писания, а из церковного предания. Этого учения нет в Библии. Единственное место, на которое ссылаются, — довольно туманный фрагмент из Книги Бытия (Быт. 18:1–8), где нелегко разглядеть идею «Троицы нераздельной и единосущной». Напомним, что Книга Бытия входит в состав иудейской Торы, но иудеи там никакой Троицы не обнаруживают.
Зато идея Троицы обнаруживается в изобилии в языческих религиях. Тут этих «троиц» сколько угодно. Только у египтян их по меньшей мере две: Мемфисская триада, которую составляют боги Птах, Сехмет и Нефертум, и Фиванская триада, в которую входят Амон, Мут, Хонсу.
Илл. 45. Индуистская «троица» — Тримурти: Брахма, Вишну, Шива.
Илл. 46. Христианская Троица. Норвегия, XIV в.
Вершину вавилонского пантеона занимает божественная триада: Ану, Бел, Эа. Они суть боги всего, что находится на небе, на земле и под землею. Из них Ану — высший господь всего сущего, отец богов (по его имени боги называются ануту — сыновья Ану). Ану владеет небом, Бел — землею, а Эа — водный бог, которому принадлежат все тайные и чудесные подземные силы и который пребывает в водах океана. Любопытно, боги Ану и Бел, хотя им благоговейно даются места впереди всех других богов, сохранили лишь свои имена, но не являются объектами повседневного культа. Они стоят слишком высоко и удалены на неизмеримое расстояние. Их воздействие на мир совершается посредством других великих богов. Только Эа в культе занимает первое место, поскольку он ближе всех к людям. Кроме этой триады у вавилонян была еще одна великая триада: бог луны Сии, бог солнца Самас и бог грозы Рамман.
К последним близка триада германских богов, описанная Юлием Цезарем, которых он назвал Sol, Vulkanus, Luna. Правда, ученым не удалось сопоставить этих персонажей с аутентичными богами древних германцев, зато доподлинно известно, что германскую триаду главных богов составляли Тор, Один и Фрейр.
Зевс, Посейдон и Аид (Гадес) являются точными аналогами вавилонских Ану, Бела и Эа, ведь Зевс считался имеющим власть над небом, Посейдон — на море, а Аид был правителем подземного царства. Правда, греки первенство в культе отдавали все же Зевсу, который, как и вавилонский Ану, считался главным среди других богов и некоторым из них приходился отцом.
Нельзя забывать также индуистскую триаду, известную как Тримурти («Тройственный образ»), В состав Тримурти входят Брахма, Вишну и Шива. Все они считаются проявлением единой божественной сути, но за каждым закреплена определенная «сфера деятельности». Брахма был создателем мира, Вишну — его хранитель, а Шива — разрушитель, но он же восстанавливает его заново. Все три бога нередко изображаются вместе: они или стоят рядом, или их тела словно вырастают одно из другого. Если в ортодоксальной Веданте (брахманизме) в качестве главного и единственного Бога-Абсолюта признавался Брахма (Брахман), создатель мира, всепроникающий, всемогущий, всеведущий, безличный, то в индуизме он перестал быть объектом культа: ему не строили храмов и не приносили жертв. Он был слишком высок, слишком далек от непосредственных людских нужд, слишком отстранен, слишком непонятен. На первый план выдвинулись Шива и Вишну как наиболее близкие и понятные народу боги.
Итак, объективные факты свидетельствуют, что идея Троицы чужда монотеистическим учениям, но близка политеизму. Что же в ней такого, ради чего христианство готово пожертвовать своей репутацией?
Христианскую Троицу, как известно, составляют Бог Отец, Бог Сын и Святой Дух. В отличие от языческих триад, они не рассматриваются как три отдельных бога, но составляют одно божественное существо «в трех лицах».
Бог Отец — это тот самый библейский Бог Яхве, или Элохим, он же Аллах, которому поклоняются иудеи и мусульмане. Он также идентичен ведическому Брахману. Он — тот, кто сотворил мир и создал человека посредством своего Духа (Духа Божия, или Святого Духа).
В Ветхом Завете мы находим неоднократные упоминания о «Духе Бога»:
«Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою» (Быт. 1:2).
«И сказал Господь [Бог]: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками [сими], потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет» (Быт. 6:3).
Что представляет собой «дух Божий?». По-видимому, это нечто, исходящее от Бога, какая-то Его функция. Древние тексты подразумевают под «духом Бога» что-то вроде Его дыхания, дуновения:
«Ты дунул духом Твоим, и покрыло их море: они погрузились, как свинец, в великих водах» (Исх. 15:10).
«…От дуновения Божия погибают и от духа гнева Его исчезают» (Иов. 4:9).
«Он будет судить бедных по правде, и дела страдальцев земли решать по истине; и жезлом уст Своих поразит землю, и духом уст Своих убьет нечестивого» (Ис. 11:4).
Как дыхание неотделимо от того, кто дышит, так и дух Божий неотделим от самого Бога, то есть представляет с Ним один и тот же объект.
Дело обстоит именно так, свидетельствует Новый Завет, подчеркивая тождество Бога и духа Божия:
«Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин. 4:24).
«Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3:17).
Таким образом, Дух Божий — это то же самое, что сам Бог. Это, так сказать, Бог в действии.
Дух Бога представляется как некая функция или проявление Бога, посредством которой Он осуществляет свои деяния: «Словом Господа сотворены небеса, — гласит Книга Псалмов, — и духом уст Его — все воинство их» (Пс. 32:6).
В некоторых источниках Дух Божий трактуется как отдельная от Бога сущность: «ныне послал Меня Господь Бог и Дух Его» (Ис. 48:16).
Илл. 47. Средневековая диаграмма, изображающая католическое учение о Св. Троице.
Однако из описания свойств Духа Бога, почерпнутого из того же источника, можно заключить, что они неотличимы от свойств самого Бога: «Дух Господень, дух премудрости и разума, дух совета и крепости, дух ведения и благочестия» (Ис. 11:2). Это означает, что, идет ли речь о Боге или о Его Духе, под этими именами подразумевается одна и та же сущность. Разница заключается только в том, что Дух как бы представляет деятельный аспект Бога.
Как и в случае с вавилонским Ану и индуистским Брахмой, Элохим в христианстве оказался отодвинутым на второй план, не является непосредственным объектом культа. Его имя, конечно, упоминается, и даже делаются Его изображения (хотя Он сам в своих заповедях запретил это), но не к Нему обращаются верующие в своих повседневных молитвах, не Его изображениям (иконам) поклоняются. В христианстве Яхве-Элохим вместе со Своим Духом на практике оказались потесненными фигурой Бога Сына, под которым подразумевают богочеловека Иисуса Христа. Будучи отчасти человеком, он ближе к верующим и понятнее им, чем абстрактная, пребывающая где-то в глубине мира фигура Бога Отца и бесплотный невидимый (обычно изображаемый в виде голубя) Святой Дух.
Каким образом галилеянин Иисус стал Христом (Мессией), Сыном Бога и Самим Богом — это отдельная и достаточно объемная проблема, выходящая за рамки нашей темы. Примем как данность христианское учение о том, что Бог (не без участия Святого Духа) послал Своего Сына на землю в человеческом облике как жертву искупления, а затем тот вознесся обратно к Отцу и «воссел одесную Его», то есть занял свое место в составе божественной Троицы.
В отличие от трех синоптических[43] Евангелий, делающих акцент на человеческом аспекте Бога Сына, в Евангелии от Иоанна он отождествляется с Логосом, или Словом.
Логос (от греч. ????? — «слово, мысль, разум, закон») — это понятие из древнегреческой философии. У Гераклита и стоиков логос — мировой разум, идентичный с безличной, возвышающейся даже над богами закономерностью вселенной. Иногда, уже у стоиков, логос понимался как личность, как Бог. У Филона, неоплатоников и гностиков древнегреческая идея логоса сливается с представлением о Боге в Ветхом Завете.
Филон понимал логос как свойственную Богу силу разума, как слово и вечную мысль Бога, которая в качестве логоса создала мир, которая пронизывает его и связывает. Логос также трактовали как перворожденного сына Бога, а также как посредника между Богом и человеком.
В Евангелии от Иоанна логос становится обретшим плоть словом Бога, «сыном» Бога, который пришел на землю как исторический Христос. Стараниями отцов церкви логос в христианской доктрине занял место второго лица в догмате о триединстве (в христианской Троице) как Бог Сын.
Как видим, функции Логоса как эманации[44], инструмента и посредника Бога весьма близки к функциям Святого Духа. Чем же они различаются?
Обратимся вновь к псалму 32, утверждающему: «Духом уст Его (т. е. Духом Бога. — Авт.) — [сотворено] все воинство их (воинство небес, т. е. иерархия духов. — Авт.)» (Пс. 32:6). Эти слова означают, что Дух Бога был, по существу, инструментом, при помощи которого Бог создавал духовный мир. Аналогичную идею высказывал и Зороастр, учивший, что Ахура-Мазда сотворил иерархию божеств при помощи Святого Духа (Спента-Маинйу){189}.
В том же псалме 32 Дух Бога сопоставляется со Словом Бога (Логосом): «Логос творит небеса, и Дух — воинство их». Христианская традиция, не отрицая единства Логоса и Духа Бога, позиционирует Логоса как преимущественно творца мира: «Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ин. 1:3), тогда как Дух Бога представляется преимущественно как посредник между Богом и Логосом.
Яснее от этих рассуждений пока не стало, но мы уже подходим к сути вопроса.
Представьте себе Бога в его непроявленной форме. Легко сказать «представьте», но представить мы можем лишь что-то видимое, что-то реально, в физическом смысле, существующее. А тут — ничего подобного. Для нас — полная пустота. То ли есть что-то, то ли нет. Тем не менее, это — настоящий Бог! Назовем это первым выражением Бога{190}.
Теперь представьте, что Он перешел из непроявленного состояния в проявленное. Нашим физическим зрением мы разницы не почувствуем: для нас Бог продолжает оставаться незримым. Но теперь уже нельзя сказать, что вообще ничего не существует: из Бога исходят невидимые духовные «энергии», возникают духовные образы, духовные существа, составляется иерархия духовных существ. Если бы мы обладали духовным зрением (а это возможно для тех, в ком присутствует дух), мы бы увидели, что мир вокруг нас вовсе не пуст, что он весь заполнен духовными сущностями, что кругом циркулируют духовные «энергии». Пусть это будет второе выражение Бога. (Это не что иное, как духовный план, духовный мир, который уже существует.)
Если бы мы впервые взглянули на мир в этот момент (предположим, что мы обладаем-таки духовным зрением), то увидели бы только второе выражение Бога, а первое оказалось бы скрытым, оно было бы заслонено от нас вторым. И если бы про первое выражение нам никто не сказал, мы бы и не догадывались о его существовании. Но не будем забывать: первое выражение — это тоже настоящий Бог, даже более настоящий, чем во втором выражении!
Теперь переходим к третьему моменту. Наконец возникает вещественный мир — знакомая нам вселенная, видимая обычным физическим зрением. Это — тоже выражение Бога (в нашей классификации — Его третье выражение). В этой форме Бог нам кажется доступным и близким — мы все видим, слышим, осязаем. Предположим, что мы — обычные люди, не имеющие в себе духа, не обладающие духовным зрением. Мы видим только то, что вещественно, что обладает физическими качествами. Эта вещественность, эта физическая форма Бога заслоняет от нас другие его выражения — первое и второе. Мы их не видим и не ощущаем. Даже не догадываемся о них. Если бы нам про них не рассказали, мы бы так и оставались в блаженном неведении. Мы бы оценивали книгу мира только по ее обложке, не будучи в состоянии заглянуть внутрь и ознакомиться с подлинным ее содержанием.
Итак, обладая только физическим зрением, мы видим Бога только в его вещественном выражении. Такого Бога мы изображаем, такому поклоняемся, к такому обращаем свои просьбы и молитвы, такому преподносим дары, с таким пытаемся заключить сделку. Но не принимаем ли мы за настоящего Бога лишь его временную внешнюю оболочку? Это ведь все равно, что принять за человека оставленное им в гардеробе пальто — и пытаться вести с ним переговоры. Возможно, сам Бог уже давно ушел, осталась лишь его одежда. Что служит нам объектом поклонения? Плащаница Христа, остатки креста, на котором он был распят, его изображения (иконы), не похожие, кстати сказать, одна на другую.
Духовной форме Бога (второму выражению), не говоря уже о первом, вовсе непроявленном, обычный человек не поклоняется. Он даже не может понять, о чем тут речь. Да и чему поклоняться — ничего ощутимого ведь нет! Вот мощи святых — это понятно, это можно увидеть и потрогать. Иконы — тоже доступно. Идея Богоматери близка и понятна — у каждого ведь была мать. А что такое Святой Дух? — какой-то голубь… Да и не голубь вовсе — нечто бесплотное.
Именно поэтому бог Эа заслонил собой для древних вавилонян верховного бога и отца всех богов Ану — тот был слишком далек, слишком недоступен, всегда действовал не сам, а через посредников. А позже и Эа оказался потесненным деятельным Мардуком, который, как считалось, непосредственно организовал жизнь людей на земле, то есть был чем-то вроде Христа в христианской Троице. Именно поэтому ведический Брахман оказался оттеснен в индуизме на задний план, уступив место более деятельному и периодически воплощавшемуся в виде земных существ Вишну. Повсеместно, во всех религиях главные боги становились богами второго и третьего плана, а на первое место в культовой практике выдвигались боги более прагматичные, более деятельные, более «посюсторонние».
Между тем, все три выражения Бога отражают одно и то же — существо Бога. Ни одно из них в отдельности не способно охватить всю божественную сущность, дать полное представление о Боге. Три выражения Бога — это не три Бога, а один и тот же. Это то же самое, как если рассматривать человека утром, встающего ото сна, в полдень, занимающегося работой, и вечером, когда он отдыхает, — это будут три разные формы, но один и тот же человек. Если мы не будем знать все три его формы, мы вряд ли составим о нем полное представление.
Три упомянутые формы человека все-таки разнесены во времени, как бы существуют порознь на временной шкале. Что касается Бога, то, поскольку Он вне времени, Он существует во всех трех формах одновременно. Вот, собственно, эту мысль и пытается передать учение о Троице: мысль о существовании не одного только, а трех выражений Бога. Из них непроявленному выражению соответствует Бог Отец — библейский Яхве, запретивший придавать Ему облик и имя; духовному выражению — Святой Дух, родоначальник духовной иерархии и посредник между непроявленным Богом и физическим миром; а физическому выражению Бога соответствует Логос, рассматриваемый как создатель вещественной вселенной и как Бог Сын, Христос, принявший физический облик галилеянина Иисуса. «Три свидетельствуют на небе, — говорил апостол Иоанн, — Отец, Слово и Святой Дух; и сии три суть едино» (1 Иоан. 5:7).
Таким образом, христианскую Троицу можно рассматривать как своего рода диаграмму, изображающую три стадии перехода Бога из неявного состояния в явное. Любопытное пояснение идеи Троицы можно обнаружить в индийских Ведах, где сказано буквально следующее: «Поистине, [все] это — триада: имя, образ, деяние. <…> Эта триада едина, это Атман. Атман, будучи единым, есть эта триада. Это — бессмертное, покрытое действительным» (Брихадараньяка-упанишада, I, 6:1–3). Лучше, пожалуй, не скажешь.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.