ДРУГИЕ СРЕДСТВА ДОСТИЖЕНИЯ САМАДХИ

ДРУГИЕ СРЕДСТВА ДОСТИЖЕНИЯ САМАДХИ

Польза, получаемая от такой преданности Господу, по существу не отличается от той, которая получается от других ynaй – средств достижений самадхи, как это видно из выше приведенных нами сутр (I, 29-1, 33). Эта преданность не есть даже последняя или высшая упая, потому что Патанджали непосредственно после нее упоминает о других средствах, тоже ведущих к сосредоточенному созерцанию или поглощению мышления одним объектом. За этим следуют такие средства, как выдыхание и удерживание дыхания, так называемые пранаямы, которые действительно, думается нам, могли быть полезными как средства отвлечения мысли от всех объектов, исключая того, который избран для созерцания, вообще одной из таттв. Но говорить здесь об этом не место. Тут мы подходим к патологической части йоги, к так называемой хатхе или крия-йоге; этот предмет, конечно, гораздо важнее, чем обыкновенно полагают, но это предмет изучения скорее патологии, чем философии; если только не причислять к философии, как это теперь делается, так называемые физико-патологические опыты. Одно можно сказать о наших сутрах: они честны в своих утверждениях относительно дисциплины, которая может быть применена к уму при посредстве тела; и даже в том случае, если доказать, что наблюдения, на которых они основываются, не верны, их ошибки не кажутся мне простым обманом, по крайней мере они не были обманом во времена Патанджали, хотя в мои намерения совсем не входит защита всех деяний и заявлений современных йогинов или махатманов.

За описанием сдерживания дыхания следует описание того, как ум, будучи устремлен на кончик носа, познает небесный запах и то же самое и по отношению к другим чувствам, которые поэтому предполагаются не имеющими уже склонности к внешним объектам, так как все, что им нужно, они имеют в себе самих. Далее рассказывается о восприятии внутреннего светлого и блаженного состояния, производимого постоянством и довольством ума, направленного на объекты, не вызывающие страстей (I, 37). Не удивительно, что даже объекты, виденные во сне, или сны, предполагаются достигающими той же цели, то есть фиксирования внимания. И действительно, любой объект может быть избран для непрерывного созерцания, как например, луна как внешний объект или наше сердце как объект внутренний, лишь бы только эти объекты не вызывали страсти.

Все это средства для достижения цели, и не может быть сомнения в том, что они оказывались действенными; но, как часто случается, и тут средства, очевидно, заменили цель и притом до такой степени, что часто полагали, будто йога состоит в этих внешних усилиях, а не в том сосредоточении мышления, которое они должны были производить и которое приводит к кайвалье – духовной отдельности и свободе. Эта истинная йога часто называлась раджа-йога (царственная йога) и отличалась от другой, называемой крия-йога (рабочая йога), которую называли иногда и хатха-йога, неизвестно, впрочем, почему. Хотя некоторые из этих упражнений признавались иногда чем-то вроде лестницы, по которой ум восходит со ступеньки на ступеньку, в других местах утверждается, что всякая ступень может быть полезной и что некоторые из них могут быть и не пройдены или считаться пройденными.

Если спросить, каков же результат всего этого, то сутра 41 ответит нам, что человек, положивший конец всем движениям и эмоциям своего ума, достигает по отношению ко всем объектам его чувств согласования, основанного на них (sic!) или постоянства и сосущности (consubstantiation) – причем тут предполагается, что ум действительно видоизменяется или изменяется воспринимаемыми им объектами (I, 41). Как кристалл, помещенный рядом с красным цветком, для нашего глаза становится действительно красным, так, предполагается, и ум окрашивается воспринимаемыми объектами. Это впечатление верное как основанное на объекте, а наш ум всегда должен сосредоточиваться на одном объекте созерцания.

Патанджали, упомянув в одной из сутр, что самадхи (здесь оно называется самапатти) может быть савитарка или савичара, в 42 сутре объясняет, что когда к созерцанию примешивается неуверенность по отношению к слову, к значению или к знанию, оно называется савитарка. Так, например, если наше созерцание направлено на корову, то вопрос в том, должны ли мы созерцать звук коровы, то есть ее название, или ее значение (понятие) – begriff, то есть род (genus): корова или идея или представление (vorstellung) о ней. Такое созерцание и будет называться савитарка. Противоположно ему нирвитарка, когда воспоминание исчезает и остается только одно значение (понятие) без всякой формы, или, как объясняет это комментатор, хотя это объяснение и не яснее текста, когда знающий, познающий ум (праджна), окрашенный в форму объекта, забывает свою собственную субъективную форму познания и становится, так сказать, единым по форме с объектом.

После такого описания самадхи как савитарки и нирвитарки, идет следующее деление на савичару и нирвичару. Они определяются как относящиеся к невещественным объектам (I, 44), то есть к танматрам – субстанциям и к чувствам, и тут мы узнаем, что первое созерцание (савитарка самадхи) имеет дело только с вещественными объектами. К числу субстанций причисляется и пракрити и кроме нее нет ничего невещественного (тонкого), так как пуруша – ни вещественный и ни невещественный.

Если признать нирвичару сгшадхи высшей самадхи (высшим созерцанием), то за завершением этого созерцания будет следовать довольство или мир я (атман). Знание в таком состоянии называется ритамбхара – справедливое или истинное, совершенно отличное от знания, приобретенного при посредстве вывода или откровения. От такого знания происходит расположение, побеждающее все прежние и делающее их излишними.