IV.

IV.

«Освобожденіе рабочихъ должно быть д?ломъ самихъ рабочихъ», говоритъ одно изъ положеній Интернаціонала. И это положеніе в?рно въ самомъ широкомъ смысл? слова. Если в?рно, что «избранники» всегда воображали, что они призваны осчастливить народы, не мен?е в?рно и то, что всякій челов?ческій прогрессъ могъ совершиться только благодаря собственной иниціатив? возставшихъ или даже только свободными гражданами. И такъ наша свобода должна быть собственнымъ д?ломъ вс?хъ насъ, чувствующихъ себя угнетенными ч?мъ бы то ни было и солидарными со вс?ми оскорбленными и униженными. Но для того, чтобы бороться, нужны знанія. Недостаточно, подобно кимврамъ или тевтонамъ б?шено броситься въ борьбу съ дикими криками, подъ звуки боевыхъ роговъ. Настало время предвид?ть и рассчитать вс? перипетіи борьбы, чтобы научно подготовиться къ поб?д?, которая должна принести соціальный миръ. И первымъ условіемъ тріумфа должно быть освобожденіе отъ нашего нев?д?нія. Намъ нужно ум?ть разрушить вс? предразсудки, устранить вс? враждебные элементы, вс? препятствія, а съ другой стороны не забывать ни одного изъ т?хъ ресурсовъ, которыми можно воспользоваться, ни одного союзника, доставляемаго исторической эволюціей. Мы хотимъ знать. Мы не признаемъ, чтобы наука была привиллегіей немногихъ и чтобы люди, находящіеся на вершин? горы, какъ Моисей, или на трон?, какъ стоикъ Маркъ Аврелій, на Олимп? или картонномъ Парнас? и просто даже въ академическомъ кресл?, предписывали намъ поведеніе, хвастаясь знаніемъ в?чныхъ законовъ. Конечно, между этими людьми, священнод?йствующими на своихъ высотахъ, находятся такіе, которые могутъ переводить довольно сносно съ китайскаго, разбирать письмена временъ каролинговъ, изучать пищеварительные аппараты клоповъ, но и между нашими друзьями находятся люди, знающіе это, которые однако не претендуютъ поэтому на управленіе нами. Кром? того, уваженіе, которое мы питаетъ къ этимъ людямъ не должно нисколько м?шать намъ свободно обсуждать р?чи, съ которыми т? благоволятъ обращаться къ намъ со своихъ высотъ. Мы не подчиняемся декретированной истин?, мы пріобщаемся къ ней только посредствомъ изученія и критики и научаемся устранять всякое заблужденіе, хотя бы оно и было признано оффиціальной наукой.

И сколько разъ темному народу приходилось признаваться, что его ученые воспитатели могли научить его только покорно и радостно идти на бойню, подобно праздничному быку, рога котораго украшали гирляндами изъ золоченой бумаги.

Дипломированные профессора пытаются описать намъ вс? прелести и выгоды, которыя представляетъ правительство, состоящее изъ такихъ высокопоставленныхъ личностей, какъ и они сами. Философы, какъ наприм?ръ Платонъ, Гегель, Огюстъ, Контъ гордо требовали права на управленіе міромъ. Писатели и ученые, какъ Гонорэ Бальзакъ и Густавъ Флоберъ, если стоитъ только упоминать о покойникахъ, также требовали этого права для всякаго генія, т. е., другими, словами для самихъ себя. Совершенно не ст?сняясь говорили о «правительств? мандариновъ». Да избавитъ насъ судьба отъ такихъ правителей, влюбленныхъ въ самихъ себя и полныхъ презр?нія ко вс?мъ представителямъ «презр?ннаго большинства», или «гнусной буржуазіи». Вн? ихъ славной персоны не было ничего, достойнаго ихъ вниманія и, не считая приближенныхъ къ нимъ, все остальное казалось имъ только мимолетной т?нью. А между т?мъ ихъ книги, не смотря на весь ихъ талантъ, намъ доказываютъ, что эти геніи были весьма посредственными пророками: никто изъ нихъ не понималъ будущаго лучше, ч?мъ посл?дній изъ пролетаріевъ, и не въ ихъ школ? намъ придется учиться бороться за наше право. Въ этомъ отношеніи самый посл?дній и мало изв?стньій изъ рядовыхъ борцовъ можетъ намъ быть гораздо полезн?е.

Т? крупинки знанія, которыя мы им?емъ изъ исторіи, указываютъ уже намъ, что настоящее полно безконечныхъ злоупотреблений, которыхъ возможно было бы изб?жать. Т? безпрестанныя и повторяющіеся опустошенія, которыя производитъ современный соціальный режимъ, значительно превосходитъ все то, что могутъ произвести непредвид?нныя явленія въ природ?: наводненія, циклоны, землетрясенія и изверженія пепла и лавы. Трудно понять, какъ неизл?чимые оптимисты, которые вопреки всему утверждаютъ, что все идетъ къ лучшему въ этомъ лучшемъ изъ міровъ, могутъ закрывать глаза на ужасное, невыносимое положеніе милліоновъ людей, нашихъ братьевъ. Различныя стихійныя несчастья экономическаго, политическаго, административнаго, или военнаго порядка, которыя поражаютъ такъ называемыя цивилизованныя общества, не говоря уже о племенахъ дикарей, им?ютъ безконечное число жертвъ, а т? счастливцы, которыхъ эти б?дствія не затрогиваютъ, какъ будто не зам?чая эти безчисленныя гекатомбы, стараются устроиться какъ можно лучше и спокойн?е, какъ будто бы вс? эти б?дствія не являются осязательной д?йствительностью!

Разв? не правда, что милліоны людей въ Европ?, носящіе военный мундиръ, должны ц?лыми годами забывать о своемъ прав? говорить и мыслить вслухъ, принять рабскія привычки и подчинить свою волю начальству и дойти до такого состоянія, чтобы безпрекословно стр?лять въ своего отца или мать, если того потребуетъ какой-нибудь слабоумный деспотъ?

Не правда ли также, что другіе милліоны людей, принадлежащіе бол?е или мен?е къ правительственному механизму, также подчинены и принуждены гнуть шею передъ однимъ, подчинить себ? другихъ и вести какое то условное искуственное существованіе, совершенно безполезное для прогресса? Не видимъ ли мы также, какъ ежегодно милліоны такъ называемыхъ преступниковъ, нищихъ, бродягъ и безработныхъ запираютъ въ тюрьмы, подвергая ихъ вс?мъ ужасамъ одиночнаго заключенія. И, какъ сл?дствіе этихъ прекрасныхъ политическихъ (соціальныхъ) учрежденій, не поддерживается ли ненависть людей другъ къ другу, народа къ народу, касты къ каст?? Не находится ли общество въ такомъ положеніи, что не смотря на усилія и самопожертвованія многихъ истинныхъ друзей челов?чества, голодный можетъ легко умереть съ голода на улиц? въ виду булочной, а чужестранецъ можетъ очутиться одинокимъ и покинутымъ вс?ми, безъ друга, среди сутолоки громаднаго города, населеннаго милліонами людей братьевъ? Мы живемъ не на вулкан?, а въ самомъ вулкан?, въ какомъ то мрачномъ аду, и если бы у насъ не было в?ры въ лучшее будущее, не было бы непоколебимаго желанія жить и бороться за него, что оставалось бы д?лать намъ, какъ не умереть, какъ это и сов?туютъ намъ, впрочемъ не р?шаясь на это, сами столько жалкихъ писакъ и какъ это д?лаютъ увеличивающееся съ каждымъ годомъ число, ц?лые легіоны, отчаявшихся въ жизни? И такъ, съ самаго начала для насъ открываются новые элементы истиннаго познанія: нашъ соціальный строй со вс?ми его ужасами. «Познать страданія» таковъ первый параграфъ закона Будды. И мы познали страданія. Мы его познали на столько хорошо, что въ мануфактурныхъ округахъ Англіи бол?знь называютъ отдыхомъ: чувствовать себя изнуреннымъ бол?знью является чуть ли не удовольствіемъ для раба, принужденнаго къ насильственному труду на фабрик?. Но какъ «изб?гнуть страданія», что составляетъ вторую стадію познанія, по ученію Будды? Мы начинаемъ узнавать и это, благодаря изученію прошлаго. Исторія, какъ бы далеко мы не заходили въ глубь в?ковъ, какъ бы тщательно мы ни изучали общество и народы цивилизованные или варварскіе, живущіе подъ полицейской ферулой, или примитивные — исторія насъ учитъ, что всякое повиновеніе есть отреченіе отъ самого себя, что всякое рабство есть преждевременная смерть, она насъ также учитъ, что всякій совершающійся прогрессъ прежде всего осуществляется во все большемъ и большемъ освобожденіи личности, въ равенств? и все большемъ согласіи между собой гражданъ; что всякій в?къ новыхъ открытий былъ вм?ст? съ т?мъ и в?комъ, во время котораго политическая и религіозная власть слаб?ли и когда челов?ческая мысль, пробивалась впередъ изъ замыкающихъ ее оковъ, какъ пробивается изъ разщелины скалы н?жный пучекъ зелени. Великія эпохи творческой мысли и искусства, которыя наступаютъ посл? продолжительныхъ перерывовъ, эпоха афинская, эпоха Возрожденія и наша современная развились благодаря той безконечной борьб? и «безпрестанной анархіи», которыя дали хотя только энергичнымъ людямъ возможность бороться за ихъ свободу.

Въ какомъ бы зачаточномъ состояніи не находилось наше знаніе исторіи — одинъ фактъ р?зко выд?ляется на фон? современной жизни, и является характернымъ признакомъ нашей эпохи: это всемогущество денегъ. Н?тъ такого мужика въ отдаленн?йшемъ углу нашей родины, которому не было бы изв?стно имя короля биржи, который повел?ваетъ королямъ и принцамъ; н?тъ ни одного, которому онъ не рисовался бы въ образ? бога, предписывающаго свою волю всему міру. И конечно, наивный мужичекъ едва ли ошибается. Разв? не правда, что только кучка еврейскихъ и христіанскихъ банкировъ, управляетъ шестью великими державами, заставляетъ б?гать за собой королей и ихъ посланниковъ, и предписываетъ въ своихъ конторахъ свою волю, съ которой долженъ считаться правитель? Сидя въ своихъ дворцахъ, они являются зрителями великой драмы, которая разыгрывается по ихъ вол?, гд? сами народы являются главными актерами, и которыя сопровождаются пушечнымъ громомъ и шумомъ битвъ, гд? кровь льется р?кою. Теперь они самодовольно могутъ устраивать свои филліальныя отд?ленія въ кабинетахъ министровъ, во внутреннихъ покояхъ королевскихъ дворцовъ и руководить, по своему усмотр?нію, политикой государствъ, согласно съ интересами ихъ лавки.

Въ согласіи съ новымъ государственнымъ правомъ Европы, они подчинили себ? Грецію, Турцію, Персію — протянули руки къ Китаю и готовятся взять на откупъ вс? другія большія и малыя государства міра. «Не будучи принцами и не желая быть царями», они держатъ въ рукахъ символическій денежный значекъ, передъ которымъ міръ падаетъ ницъ.

Другой историческій и столь же яркій фактъ бросается въ глаза всякому наблюдателю, фактъ, который доводитъ людей, у которыхъ чувство преобладаетъ надъ разумомъ, до отчаянія — это то, что вс? челов?ческія учрежденія, вс? соціальные организмы, которыя стараются сохраниться безъ изм?ненія, должны, уже въ силу своей инертности, породить консерваторовъ и злоупотребленія, паразитовъ и эксплуататоровъ всевозможныхъ родовъ и видовъ и сд?латься центромъ всеобщей реакціи. При этомъ безразлично, самаго древняго ли происхожденія, эти учрежденія, начало котораго теряется въ глубин? в?ковъ античнаго міра, и въ древнихъ легендахъ и мифахъ, или они появились всл?дствіе народныхъ возстаній и революцій, они, во всякомъ случа?, осуждены ограничивать творческую мысль и свободу личности и личной иниціативы въ соотв?тствіи съ неизм?нностью своего устава; для этого достаточно самого факта ихъ существованія. Еще бол?е странно противор?чіе, создаваемое даже революціонными актами, положившими начало новому идеальному учрежденію — между замысломъ его и его практикой. При его основаніи отовсюду раздавались клики: Свобода! Свобода! и гимнъ: «смерть тиранамъ» разносился по вс?мъ улицамъ; но «тираны» появились снова и появились лишь всл?дствіе рутины вновь образовавшейся іерархіи и реакціоннаго духа, который постепенно овлад?ваетъ всякимъ учрежденіемъ. И ч?мъ дольше таковое существуетъ, т?мъ оно опасн?е, такъ какъ оно наконецъ пропитываетъ гнилью всю почву, на которой создалось и заражаетъ даже окружающую его атмосферу: т? заблужденія, которыя оно поддерживаетъ и освящаетъ, т? извращенныя мысли и чувства, которыя оно оправдываетъ и навязываетъ, пріобр?таютъ въ конц? концовъ тотъ характеръ древности и даже святости, что лишь немногіе осм?ливаются нападать на нихъ, каждый новый в?къ его существованія только увеличиваетъ его авторитетъ и хотя, въ конц? концовъ, оно все-таки должно пасть и исчезнуть, какъ все на св?т?, однако это происходитъ лишь всл?дствіе постоянно увеличивающагося противор?чія со вс?ми новыми окружающими его фактами жизни. Возьмемъ въ прим?ръ самое старое изъ вс?хъ учрежденій, царскую власть, которая предшествовала даже религіознымъ учрежденіямъ, такъ какъ существовала еще до появленія челов?ка, среди многихъ видовъ животныхъ. И какъ огромно было во вс? времена вліяніе на умы этой мнимой необходимости — им?ть надъ собою властелина! Сколько было во Франціи лицъ, которыя считали себя созданными лишь для того, чтобы ползать у ногъ своего короля, въ эпоху, когда Ля-Боэти писалъ свою книгу «Противъ одного», сочиненіе столь яркое по своей удивительной логичности, соединенной съ простотою изложенія? Въ моей памяти живо еще то глубокое недоум?ніе, которое вызывало въ крестьянахъ въ 48 году провозглашеніе «Республики»; «а все таки нужно короля!» повторяли они на перерывъ другъ за другомъ. И они скоро нашли другого господина, безъ котораго существованіе казалось имъ немыслимо: повидимому въ ихъ воображеніи политическій строй міра долженъ былъ соотв?тствовать ихъ представленію о семь?, въ которой господствовало безпрекословное повиновеніе, грубая сила и насиліе. Им?я эту грубую власть въ безконечныхъ видоизм?неніяхъ постоянно передъ своими глазами, они были безсильны представить себ? возможность иного существованія, а съ другой стороны насл?дственныя привычки рабства, такъ глубоко проникли въ кл?тки ихъ крови, нервовъ и мозга, что несмотря на всю очевидность совершившагося политическаго переворота, они не хот?ли понять этой городской революціи, которой вм?ст? съ т?мъ не соотв?тствовала эволюція умовъ въ деревн?.

Къ счастью сами цари стараются о томъ, чтобы разрушить мифы ихъ божественнаго происхожденія, они уже не прячутся въ нев?домыхъ и скрытыхъ отъ глазъ простого смертнаго высотахъ, спустившись съ нихъ они являются теперь глазамъ всего міра, вопреки, быть можетъ, своей собственной вол?, такими, каковы они на самомъ д?л?, со вс?ми ихъ недостатками капризами и см?шными сторонами; ихъ лорнируютъ и разсматриваютъ со вс?хъ сторонъ. Они отражаются на пластинкахъ моментальной фотографіи и воспроизводятся подъ катодными лучами, позволяющими вид?ть ихъ насквозь. Они перестаютъ быть недоступными властелинами, и превращаются въ простыхъ смертныхъ, окруженныхъ низкою лестью однихъ, ненавистью, насм?шкой и презр?ніемъ другихъ. Поэтому то и стараются реставрировать «монархическій принципъ» и вдохнуть въ него по возможности новую жизнь. Теперь королевская власть становится отв?тственной, короли д?лаются «гражданами», олицетворяя въ своей особ? «лучшую изъ республикъ», и хотя эти жалкія заплаты и не особенно остроумны, все таки въ н?которыхъ странахъ они пользуются продолжительнымъ усп?хомъ: столь медленна эволюція идеи, которая должна раньше породить частичную революцію, чтобы могла наконецъ совершиться полная логически посл?довательная революція всего.

Подъ какими бы безчисленными формами не являлось государство, будь оно хотя самое популярное, все же, основанное въ сущности на принцип? подчиненія капризамъ одного лица, она им?етъ своимъ неизб?жнымъ посл?дствіемъ ограниченіе или даже совершенное устраненіе частной иниціативы подданнаго, такъ какъ по необходимости только единичныя лица являются его представителями, а эти лица, уже въ силу того, что облечены властью и даже по самому смыслу слова «правительство» мен?е ограничены въ удовлетвореніи своихъ личныхъ потребностей и желаній, ч?мъ вся масса управляемыхъ ими индивидовъ.

Другія учрежденія, именно учрежденія съ религіозными ц?лями, на столько подчинили себ? умы людей, что многіе даже изъ свободомыслящихъ историковъ в?рили въ абсолютную невозможность для людей освободиться отъ ихъ вліянія. Д?йствительно образъ Бога, который въ воображеніи народовъ царитъ въ небесахъ надъ вс?мъ міромъ, не такъ-то легко разрушить. И хотя религіозныя учрежденія въ посл?довательномъ развитіи челов?чества появились посл? политическихъ учрежденій и священники посл? начальниковъ, и хотя д?йствительность всегда предшествуетъ вымышленнымъ образамъ, однако то исключительное значеніе, которое придали этому обману, сд?лало его родоначальникомъ всякой земной власти, и придали ему исключительный священный характеръ: люди обращаются къ верховной и таинственной сил? «нев?домаго Бога» со страхомъ и трепетомъ, который подавляетъ всякую самостоятельную мысль, всякую попытку критическаго отношенія къ ней.

Только обожаніе — вотъ единственное чувство, которое допускается священниками для в?рующихъ.

Чтобы овлад?ть самимъ собой, чтобы завоевать свое право на свободное мышленіе, челов?къ независимый, будь онъ атеистомъ или еретикомъ — долженъ былъ напречь всю свою энергію, вс? свои силы, и исторія разсказываетъ намъ, сколькихъ усилій стоило это ему въ мрачныя эпохи духовнаго владычества среднихъ в?ковъ. Теперь «богохульство» не считается уже тягчайшимъ изъ преступленій, но въ умахъ безчисленныхъ массъ народа еще далеко не разс?яны суев?рія, вкоренявшіеся в?ками.

И они продолжаютъ существовать, изм?няясь и приноравливаясь ежедневно къ изм?нившимся условіямъ и уступая все бол?е и бол?е выводамъ науки, къ которой т?мъ не мен?е им?ютъ см?лость относиться съ видимымъ презр?ніемъ и отвращеніемъ. И эти изм?ненія, представляющія хитрую см?сь старой лжи съ новыми истинами, лишь помогаютъ Церкви и вообще вс?мъ религіознымъ учрежденіямъ удерживать свою власть надъ умами и управлять сов?стью в?рующихъ. Пусть мыслящіе люди никогда не забываютъ, что враги ихъ являются одновременно, въ силу уже своего существованія и положенія, также врагами всякихъ свободъ. Вс? автократы сошлись на необходимости сд?лать религію краеугольнымъ камнемъ своего храма. И лишь народный Самсонъ будетъ въ состояніи потрясти колонны его!

А что сказать о нашихъ юридическихъ учрежденіяхъ? Ихъ представители подобно священникамъ любятъ считать себя непогр?шимыми, и даже единодушному общественному мн?нію не всегда удается вырвать изъ ихъ рукъ и оправдать несправедливо осужденнаго челов?ка. Представители власти ненавидятъ и боятся выпущеннаго изъ тюрьмы челов?ка, который можетъ бросить справедливо въ лицо ихъ обвиненія въ своей разбитой, благодаря ихъ жестокости, жизни, за тотъ гнетъ общественнаго презр?нія, который они наложили на него. Безъ сомн?нія, они не претендуютъ быть представителями божества, но разв? судъ — абстрактное понятіе справедливости, — не символизируется изображеніемъ богини, статуи которой возвышаются во вс?хъ дворцахъ? Но подобно прежнимъ абсолютнымъ властелинамъ и магистратъ въ наше время не представляется уже такой недостижимой особой. Теперь они произносятъ свои приговоры отъ имени народа, но подъ предлогомъ защиты общественной нравственности, они т?мъ не мен?е обладаютъ возможностью быть жестокими, приговаривать невинныхъ къ каторг? и оправдывать преступника, если онъ занимаетъ высокое положеніе въ обществ?. Въ его рукахъ мечъ закона и ключи тюрьмы: онъ можетъ и любитъ мучить еще не осужденнаго морально и физически предварительнымъ заключеніемъ, угрозами и предательскими об?щаніями обвинителя, такъ называемаго судебнаго «сл?дователя»: онъ воздвигаетъ гильотины и изобр?таетъ орудія пытки; онъ воспитываетъ ц?лый штатъ полицейскихъ и шпіоновъ, агентовъ нравовъ — и изъ ихъ представителей во имя «защиты общества» образуется тотъ отвратительный міръ низкой, грубой мести и насилія, который представляютъ собой эти учрежденія.

Другимъ подобнымъ учрежденіемъ является армія, понятіе о которой см?шивается съ представленіемъ о «вооруженной націи» у т?хъ народовъ, гд? требованія свободы на столько сильны, что правители ихъ принуждены обманомъ отстаивать это учрежденіе. Но мы горькимъ опытомъ уб?дились, что если личность солдата и обновилась, то рамки, въ которыхъ онъ долженъ двигаться, остались т? же и принципы учрежденія не изм?нились. Людей теперь не покупаютъ въ Швейцаріи или въ Германіи, это уже не страшные «ландскнехты» и «рейтеры», но разв? отъ этого солдаты бол?е свободны? 500.000 «интеллигентныхъ штыковъ», изъ которыхъ состоитъ армія Французской Республики им?ютъ ли право проявлять эту интеллигентность, когда капралъ, сержантъ или вс? другіе высшіе представители военной іерархіи приказываютъ: «молчаніе въ рядахъ»! Такова военная формула — молчать должна даже сама мысль, и найдется ли хоть одинъ офицеръ, вышедшій изъ школы или же обучавшійся въ полку, который позволитъ, чтобы вс? эти вытянувшіяся въ струнку передъ нимъ головы, осм?лились мыслить иначе, ч?мъ онъ самъ. Его воля руководитъ всей этой коллективной массой, которая двигается взадъ и впередъ по мановенію его руки или по одному только взгляду. Онъ командуетъ: они должны повиноваться «На приц?лъ! Пли»! и они должны стр?лять въ тонкинца, негра, бедуина или въ парижанина, будь то другъ, или недругъ! «Молчаніе въ рядахъ»! И если каждый годъ армія пожираетъ все новыя толпы людей, которые превращаются въ манекеновъ, какъ того требуетъ принципъ дисциплины, не тщетная ли надежда ждать реформъ, улучшенія въ этомъ ужасномъ режим?, въ которомъ подавляются вс? безправные?

«Моя армія, мой флотъ» говоритъ императоръ Вильгельмъ, и пользуется всякимъ случаемъ, чтобы повторять своимъ солдатамъ и морякамъ, что они его вещь, что они принадлежатъ ему и физически и морально, и что они не должны смущаться ни на минуту стр?лять въ отца или мать, если ихъ властелинъ укажетъ имъ эту живую ц?ль. Вотъ что значитъ говорить ясно. По крайней м?р? эти чудовищныя слова им?ютъ то достоинство, что они ясно выражаютъ ту автократическую мысль, что наше общество таковое, какъ оно есть, есть божественное учрежденіе. И если въ Соединенныхъ Штатахъ, или въ свободной Гельвеціи главнокомандующій не осм?ливается произносить подобныхъ р?чей, онъ т?мъ не мен?е, руководится ихъ смысломъ и когда приходитъ время, онъ прим?няетъ ихъ дословно. Въ «великой» Американской Республик? президентъ Макъ Кинлей наградилъ чиномъ генерала — героя, который прим?нялъ къ своимъ филипинскимъ пл?нникамъ «пытку водой» и отдалъ приказъ на остров? Самаро разстр?лять вс?хъ д?тей старше десяти л?тъ.

Въ маленькомъ кантон? Ури другіе солдаты, которые не им?ютъ счастья проявлять свою д?ятельность въ такомъ же большомъ масштаб?, какъ ихъ собратья въ Соединенныхъ Штатахъ, «возстанавливаютъ порядокъ», разстр?ливая своихъ братьевъ рабочихъ. Итакъ, не теряя своего нравственнаго и челов?ческаго достоинства и понятія о своей независимости, люди принуждены въ продолженіи многихъ л?тъ вести такой образъ жизни, который пріучаетъ ихъ къ преступленію, пріучаетъ переносить безъ возмущенія грубости и оскорбленія или, что всего хуже, заставляетъ ихъ отказаться отъ собственной мысли и воли, подчиниться чужой и совершать поступки, которые они никогда не совершали бы по собственной иниціатив?. Солдатъ не безнаказанно молчалъ въ продолженіи двухъ или трехъ л?тъ: будучи лишена возможности свободно высказываться, мысль его атрофируется. А во вс?хъ другихъ государственныхъ учрежденіяхъ, называйся они «либеральными», «благотворительными» или «чиновническими» разв? происходитъ не то же самое, что въ суд? и арміи. Не должны ли они фатально быть автократическими, злоупотребляющими властью и по этому вредными. Писатели—сатирики уже давно высм?иваютъ бюрократическіе недостатки правительственныхъ учрежденій; но, какъ бы ни были см?шны вс? эти канцеляристы, вредъ причиняемый ими т?мъ ужасн?е, что они д?йствуютъ можетъ быть, вопреки желанію и ихъ самихъ едва ли можно упрекнуть въ немъ, этихъ безсознательныхъ жертвъ политическаго организма, застывшаго въ опред?ленныхъ формахъ и находящегося въ в?чномъ противор?чіи съ жизнью. Независимо отъ другихъ развращающихъ элементовъ, фаворитизма, бумажнаго д?лопроизводства, отсутствія полезной д?ятельности у ц?лой массы чиновничьяго люда, самый фактъ существованія регламентированнаго механизма съ его сводомъ законовъ, принужденіями и штрафами, жандармами и тюремщиками, вся эта путаница политическихъ, религіозныхъ, моральныхъ и соціальныхъ понятій, передаваемыхъ изъ покол?нія въ покол?ніе — фактъ абсурдный самъ по себе, можетъ им?ть только противор?чивыя посл?дствія. Жизнь полная неожиданностей, в?чно возобновлящаяся, не можетъ быть втиснута въ рамки уже отжившихъ условій. Сложный и запутанный административный механизмъ не только д?лаетъ часто невозможнымъ разр?шеніе самыхъ простыхъ вопросовъ, но даже совс?мъ останавливается въ самый необходимый и важный моментъ, и тогда только какой-нибудь «государственный переворот» можетъ облегчить положеніе. Правители и сильные міра жалуются въ такомъ случа?, «что законность убиваетъ ихъ», см?ло выходятъ изъ ея рамокъ, чтобы «возстановить порядокъ». Удача легализируетъ ихъ поведеніе въ глазахъ историка, а неудача ставитъ въ ряды преступниковъ. Тоже самое постигаетъ и толпу подданныхъ или гражданъ, которые нарушаютъ правила и законы революціоннымъ путемъ: признательное потомство чтитъ ихъ, какъ героевъ; пораженіе обращаетъ ихъ въ разбойниковъ.

Формирующіеся учрежденія принадлежатъ къ самымъ опаснымъ; еще за долго до того, какъ они становятся оффиціальными, государственными учрежденіями, еще до полученія хартій изъ рукъ какого-нибудь государя, или представителей народа, они стремятся жить на счетъ общества и создать изъ своихъ интересовъ особую монополію. Такъ корпоративный духъ людей, получившихъ дипломъ изъ одной и той же высшей школы обращаетъ вс?хъ «коллегъ», какъ бы они хороши ни были, въ безсов?стныхъ заговорщиковъ противъ общества, заключившихъ союзъ въ интересахъ собственнаго благополучія; этотъ духъ обращаетъ ихъ въ хищниковъ, которые станутъ обирать прохожихъ и д?лить между собою добычу... Посмотрите на этихъ будущихъ чиновниковъ, еще въ коледж? въ своихъ нумерованныхъ кэпи или въ университет? въ б?лыхъ или зеленыхъ шапочкахъ! облекаясь въ форму, они, можетъ быть, не давали никакой присяги, но отъ этого они ничуть не мен?е подчиняются духу касты и настойчиво стремятся избирать для себя благую часть. Попробуйте затронуть спесь старыхъ политехниковъ: попытайтесь устроить такъ, чтобы какой-нибудь челов?къ съ заслугами занялъ м?сто въ ихъ рядахъ и разд?лилъ бы съ ними обязанности и почести. Самый могущественный министръ не могъ бы добиться этого. Ни за что не примутъ — «выскочку». Что до того, что инженеръ, д?лая видъ, будто онъ не позабылъ изученнаго съ такимъ трудомъ ремесла, строитъ непрочные мосты, слишкомъ низкіе туннели, непрочныя ст?ны резервуаровъ, — нужно чтобы онъ прежде всего окончилъ высшую школу, и чтобы онъ им?лъ честь принадлежать къ числу «pipos».

Соціальная психологія учитъ насъ относиться съ недов?ріемъ не только къ сложившейся власти, но и къ той, которая находится еще въ зародыш?. Необходимо также тщательно разъяснить себ?, что значитъ на практик?, им?ющія, повидимому, невинный или даже соблазнительный смыслъ слова: «патріотизмъ», «порядокъ» и «соціальный миръ». Безъ сомн?нія — любовь къ отечеству — очень естественное и почтенное чувство: для изгнанника въ высшей степени отрадно слышать звуки родной р?чи и увид?ть снова м?ста, которыя напоминаютъ родину. Любовь челов?ка простирается не только на вскормившую его почву, на звуки р?чи, которые усыпляли его въ колыбели, она относится также къ сынамъ его родной страны, съ которыми у него одинаковыя представленія, чувства и привычки, и наконецъ, если онъ челов?къ съ возвышенной душой, онъ отдается всец?ло чувству солидарности съ т?ми, нужды и желанія которыхъ ему близки. Если патріотизмъ заключается въ этомъ — какой челов?къ съ сердцемъ не патріотъ. Но почти всегда это слово скрываетъ въ себ? смыслъ не им?ющій никакого отношенія къ «общности чувствъ» (Сенъ Жюстъ) или «любви къ стран? своихъ отцовъ».

По странному противор?чію никогда не говорили объ отечеств? съ такой шумной аффектаціей, какъ съ того времени, когда оно готово раствориться въ великомъ отечеств? всего челов?чества. Повсюду разв?ваются національныя знамена, особенно у воротъ кабаковъ и на увеселительныхъ домахъ. «Правящіе классы» повсюду трубятъ о своемъ патріотизм?, благоразумно пом?щая свои фонды заграницей и вступая въ торговыя сд?лки съ В?ной или Берлиномъ, торгуя вс?мъ, что имъ об?щаетъ доходъ, вплоть до государственныхъ тайнъ. Даже ученые, забывъ время, когда они составляли всемірную интернаціональную республику, говорятъ теперь о наук? французской, н?мецкой, итальянской, какъ будто можно подъ присмотромъ жандармовъ заключить въ границы познаніе фактовъ и пропаганду идей. Превозносится протекціонизмъ для произведеній ума, какъ для р?пы или для хлопчато-бумажныхъ изд?лій. Но пропорціонально этому суженію мозговъ крупныхъ ученыхъ расширяется мысль малыхъ. Люди, стоящіе на верху, поневол? сокращаютъ свои влад?нія и утрачиваютъ свои надежды по м?р? того, какъ мы — бунтовщики овлад?ваемъ вселенной и расширяемъ свои сердца. Мы находимъ себ? товарищей по всему земному шару, отъ Америки до Европы, и отъ Европы до Австраліи. Мы употребляемъ одинъ и тотъ же языкъ — языкъ борьбы за одн? и т? же интересы, и близокъ моментъ, когда мы вдругъ окажемся объединенными на общей тактик? и на общемъ лозунг?. Наши союзы возникаютъ во вс?хъ уголкахъ міра.

Въ сравненіи съ этимъ всемірнымъ движеніемъ — то, что привыкли называть патріотизмомъ есть явленіе регрессивное со вс?хъ точекъ зр?нія. Нужно быть наивнымъ среди наивныхъ, чтобы не знать, что «катехизисъ гражданина» пропов?дуетъ любовь къ отечеству въ ц?ляхъ служенія интересамъ и привиллегіямъ правящаго класса и что онъ стремится поддержать въ выгодахъ того же класса ненависть между слабыми и обездоленными, живущими по одну и другую сторону границы. Словомъ патріотизмъ, по нов?йшимъ комментаріямъ къ нему, прикрывается старая практика рабскаго подчиненія вол? одного начальника, полное отреченіе отъ индивидуальности передъ людьми, обладающими властью, и стремящимися эксплоатировать ц?лую націю, какъ сл?пую силу въ своихъ интересахъ. Точно также слова «порядокъ», «соціальный міръ» — красиво звучатъ для нашего слуха: но мы хотимъ знать, что именно понимаютъ подъ этими словами — эти добрые апостолы — наши правители. Да, миръ и порядокъ — это великій идеалъ, котораго нужно достигнуть, — при одномъ условіи однако: этотъ миръ не долженъ быть миромъ могилы, а порядокъ не долженъ им?ть ничего общаго съ порядкомъ, который водворенъ былъ въ Варшав?. Нашъ будущій миръ не долженъ им?ть своимъ источникомъ бесусловное господство однихъ и безнадежное порабощеніе другихъ: — н?тъ, онъ долженъ покоиться на открытомъ и полномъ равенств? вс?хъ товарищей.