VII.

VII.

Мы познакомились во вс?хъ подробностяхъ съ функціями современнаго цивилизованнаго общества; намъ изв?стенъ также революціонный соціалистическій идеалъ. Мы констатировали равнымъ образомъ, что либеральныя попытки реформъ заран?е осуждены на безрезультатность, и что въ идейной борьб? единственный предметъ, который насъ долженъ занимать, такъ какъ отъ него зависитъ сама жизнь — это то, что всякое отступленіе отъ принциповъ приводитъ неизб?жно въ конц? концовъ къ пораженію. Намъ остается показать, какое большое значеніе им?ютъ въ нашемъ столь удивительно сложномъ обществ? различныя силы, приходящія въ столкновеніе; д?ло идетъ о томъ, чтобы такъ сказать исчислить силы армій, ведущихъ борьбу, описать занимаемыя ими стратегическія позиціи съ холоднымъ безпристрастіемъ военныхъ атакъ, подсчитать математически точно шансы на поб?ду той и другой стороны. Однако великая битва идей, исходъ которой насъ такъ сильно занимаетъ, не будетъ развертываться передъ нами въ такомъ же порядк?, какъ какое нибудь сраженіе, въ которомъ участвуютъ генералы, капитаны и солдаты, съ командой — «пли» въ начал? и крикомъ отчаянія «спасайся кто можетъ» въ конц?. Эта длинная непрерывная борьба, которая началась для первобытныхъ людей въ д?вственныхъ л?сахъ милліоны л?тъ тому назадъ и которая до сихъ поръ привела только къ частичнымъ усп?хамъ: она все же будетъ им?ть окончательное р?шеніе — либо всл?дствіе взаимнаго уничтоженія вс?хъ жизненныхъ энергій — челов?чество вернется къ первобытному хаосу, либо гармонія вс?хъ этихъ силъ приведетъ къ сознательному превращенію челов?ка въ высшее существо.

Современная соціологія показала съ полной ясностью существованіе двухъ обществъ, находящихся въ борьб? другъ съ другомъ; они см?шаны между собою, противор?чія затемнены существованіемъ и тамъ и зд?сь элементовъ, которые желаютъ не желая и идутъ впередъ, чтобы сейчасъ же и отступить. Но если смотр?ть на вещи съ изв?стной высоты, оставляя въ сторон? нер?шительныхъ и индифферентныхъ, двигаемыхъ судьбой, то станетъ ясно, что современное общество д?лится на два лагеря: въ одномъ находятся т?, которые стремятся поддержать неравенство и б?дность, то есть — повиновеніе и нищету для другихъ, наслажденіе и власть для себя самихъ; въ другомъ лагер? находятся т?, что ведутъ борьбу за общее благосостояніе и свободную иниціативу каждаго.

Сначала кажется, что силы об?ихъ враждующихъ сторонъ очень неравны: утверждаютъ, что консерваторы гораздо сильн?е. Защитники современнаго общественнаго строя влад?ютъ безграничной собственностью, ихъ доходы исчисляются милліонами и милліардами, все могущество государства съ арміей чиновниковъ, солдатъ, полицейскихъ, судебныхъ властей, весь арсеналъ законовъ и приказовъ, такъ называемыя непогр?шимыя догмы церкви, инерція привычки, насл?дственные инстинкты и пошлая рутина, которая почти всегда привязываетъ пресмыкающихся поб?жденныхъ къ ихъ гордымъ поб?дителямъ — все это на ихъ сторон?. Что же могутъ противопоставить вс?мъ этимъ организованнымъ силамъ — анархисты, эти строители новаго общества? Повидимому — ничего. Безъ денегъ, безъ арміи — они несомн?нно оказались бы поб?жденными, если бы не являлись представителями идейной и нравственной эволюціи. Они сами по себ? ничто, но за нихъ развитіе челов?ческой иниціативы. Все прошлое лежитъ на ихъ плечахъ страшной тяжестью, но логика событій оправдываетъ ихъ и толкаетъ впередъ, не смотря на законы и полицейскихъ.

Попытки подавить революцію могутъ временно окончиться видимымъ усп?хомъ. Реакціонеры ликуютъ и поздравляютъ другъ друга. Но ихъ радость напрасна: отхлынувъ въ одномъ м?ст?, революціонная волна поднимается въ другомъ. Посл? того, какъ была раздавлена Парижская Коммуна, оффиціальный и придворный міръ Европы могъ думать, что соціализмъ — это революціонная стихія современнаго общества — умеръ и похороненъ навсегда. На глазахъ поб?дителей н?мцевъ французская армія вообразила, что она можетъ себя реабилитировать подавленіемъ и разстр?ломъ парижанъ — вс?хъ недовольных и революціонеровъ. На своемъ политическомъ жаргон?, консерваторы могли хвалиться т?мъ, что они «пустили кровь бродягамъ». Тьеръ — этотъ несравненный типъ буржуа—выскочки, думалъ, что онъ окончательно уничтожилъ парижскихъ революціонеровъ и зарылъ ихъ на кладбищ? Перъ-Лашезъ. Т? же изъ оставшихся, которыхъ онъ считалъ наибол?е зловредными представителями соціалистовъ, были сосланы въ заточеніе въ Новую-Каледонію, къ нашимъ антиподамъ. Всл?дъ за Тьеромъ повторяли его слова вс? его европейскіе друзья и со вс?хъ концовъ неслись п?сни Тріумвира. А что касается н?мецкихъ соціалистовъ, разв? они не были подъ надзоромъ того, кто былъ «могущественн?е самихъ государей» — одно движеніе бровей котораго приводило въ трепетъ Европу. А русскіе нигилисты? Кто были эти несчастные? Странныя чудовища, дикіе потомки гунновъ и башкировъ, въ которыхъ цивилизованные люди запада вид?ли только зоологическихъ особей. Увы! безъ труда можно себ? представить, какое мрачное молчаніе настало, когда въ Варшав? и другихъ м?стахъ былъ «водворенъ порядокъ». На другой день посл? бойни, найдется немного людей, готовыхъ стать подъ пули. Когда одно слово, одинъ жестъ наказывается тюрьмой, очень р?дко встр?чаются люди, готовые подвергнуться опасности. Немногіе спокойно жертвуютъ собой за д?ло, торжество котораго еще не близко, или даже сомнительно: вс? не могутъ обладать героизмомъ русскихъ нигилистовъ, составляющихъ прокламаціи въ лагер? своихъ враговъ и расклеивающихъ ихъ на ст?нахъ, чуть ли не на глазахъ у часовыхъ. Нужно быть самому готовымъ на всякую жертву, чтобы им?ть право послать упрекъ т?мъ, кто не см?етъ объявить себя борцомъ за свободу, когда ихъ заработокъ, а сл?довательно и жизнь дорогихъ ему существъ зависитъ отъ ихъ молчанія. Но если не вс? угнетенные — герои, они не мен?е чувствуютъ страданія, они не мен?е желаютъ освободиться отъ гнета и настроеніе вс?хъ страдающихъ вм?ст? съ ними и знающихъ причины страданій создастъ въ конц? концовъ революціонную силу. Хотя въ какомъ-нибудь город? вовсе не существовало бы ни одной группы, объявившей себя анархистами — вс? рабочіе въ немъ все же анархисты въ большей или меньшей степени. Инстинктивно аплодируютъ они товарищу, который говоритъ имъ объ общественномъ стро?, когда не будетъ хозяевъ и когда продуктъ труда будетъ принадлежать производителямъ. Этотъ инстинктъ содержитъ въ себ? зародышъ будущей революціи, ибо съ каждымъ днемъ онъ становится опред?ленн?е и претворяется въ сознаніи. То, что рабочій смутно чувствовалъ еще вчера, сегодня онъ уже это знаетъ и каждый новый опытъ приноситъ ему новыя знанія. А крестьяне, которые не могутъ прокормиться продуктами своего клочка земли, и т? еще бол?е многочисленные, которые не им?ютъ и куска глины — не начинаютъ ли они понимать, что земля должна принадлежать т?мъ, кто ее обрабатываетъ? Они это всегда инстинктивно чувствовали; теперь они это знаютъ и скоро заговорятъ опред?леннымъ языкомъ борьбы.

Радость, вызванная кажущимся исчезновеніемъ соціализма, длилась не долго. Дурные сны мучили палачей, имъ казалось, что жертвы ихъ несовс?мъ умерли. Найдется ли теперь хоть одинъ сл?пецъ, который сомн?вался бы въ ихъ воскресеніи? И разв? не т? же самые продажные писаки, которые повторяли всл?дъ за Гамбетой: «соціальнаго вопроса бол?е не существуетъ», схватываютъ на лету слова императора Вильгельма, чтобы кричать всл?дъ за нимъ: «на насъ наступаетъ соціальный вопросъ, онъ держитъ насъ въ осад?»!, чтобы требовать противъ вс?хъ нарушителей порядка исключительныхъ законовъ и неумолимыхъ репрессій? Но какъ бы ни быль жестокъ законъ, который они могутъ издать, онъ не въ силахъ подавить пришедшую въ броженіе мысль. Если бы какому-нибудь титану Энселаду удалось бросить въ кратеръ скалу и остановить изверженіе, то кратеръ образуется въ другомъ м?ст? вулкана, и черезъ новое отверстіе потекутъ новые потоки лавы. Такъ, посл? взрыва французской революціи, Наполеонъ мнилъ себя такимъ титаномъ, который закупоритъ кратеръ революціи; толпа льстецовъ и нев?ждъ думала такъ вм?ст? съ Наполеономъ. Однако т? солдаты, которыхъ онъ водилъ по всей Европ?, служили д?лу распространенія новыхъ идей и привычекъ, завершая этимъ свое д?ло разрушенія: такъ будущій декабристъ или нигилистъ бралъ первые уроки возстанія у одного изъ военнопл?нныхъ, спасшихся при переправ? черезъ Березину. Точно также временное завоеваніе Испаніи Наполеоновской арміей разорвало ц?пи, которыя приковывали Новый Св?тъ къ стран? Инквизиціи, и освободило огромныя провинціи Америки отъ невыносимаго колоніальнаго гнета. Европа какъ будто остановилась, но зато Америка двинулась впередъ. Наполеонъ оказался проходящей т?нью.

Вн?шняя форма общества изм?няется въ соотв?тствіи съ внутреннимъ давленіемъ: н?тъ историческаго факта, который былъ бы установленъ съ такой несомн?нностью. Сокъ питаетъ дерево и создаетъ листья и цв?ты; кровь создаетъ челов?ка, идеи создаютъ общество. И н?тъ ни одного консерватора, который не жаловался бы на то, что идеи, нравы, все, что составляетъ внутреннюю жизнь челов?ечества, изменились къ худшему въ сравненіи съ «добрымъ старымъ временемъ». Конечно, также перем?нятся и соотв?тствующія имъ соціальныя формы. Революція приближается по м?р? углубленія этой внутренной работы, происходящей въ умахъ.

Однако не сл?дуетъ пребывать въ мирномъ безд?йствіи, ожидая благопріятныхъ перем?нъ отъ времени и обстоятельствъ. Восточный фатализмъ зд?сь неум?стенъ, такъ какъ наши противники работаютъ не покладая рукъ, и, сверхъ того, имъ часто помогаютъ реакціонныя теченія. Н?которые изъ нихъ, будучи одарены большой силой воли, пользуются вс?ми находящимися въ ихъ рукахъ средствами борьбы и обладая необходимымъ присутствіемъ духа, чтобы вести атаку, не теряются въ затруднительныхъ случаяхъ и при пораженіяхъ. «Умирающее общество»! сардонически говорилъ одинъ фабрикантъ по поводу книги нашего товарища анархиста Жана Грава. «Умирающее общество! оно еще живо, чтобы поглотить васъ вс?хъ»! А когда республиканцы и свободомыслящіе толковали объ изгнаніи іезуитовъ, этихъ в?чныхъ вдохновителей католической церкви: «право», вскричалъ одинъ изъ этихъ священниковъ «нашъ в?къ удивительно деликатенъ. Не воображаютъ ли, что пепелъ костровъ совершенно остылъ, и въ немъ не найдется не единой искры зажечь факелъ? Глупцы! называя насъ іезуитами, они полагаютъ, что поносятъ насъ этимъ именемъ, но эти іезуиты готовятъ имъ цензуру, замки и костры»! Если бы вс? враги свободной мысли и личной иниціативы обладали такой сильной логикой, такой энергіей и посл?довательностью, они, быть можетъ, и поб?дили бы насъ при помощи вс?хъ средствъ репрессіи и произвола, которыми обладаютъ современныя правительства: но соціальныя группы, въ своемъ эволюціонномъ прогресс? непрестаннаго «становленія», никогда не бываютъ и не могутъ быть строго посл?довательными, такъ какъ интересы и влеченія людей всегда различны; кто, въ самомъ д?л?, не стоитъ одной ногой на непріятельской почв?? «Всякій ч?мъ нибудь намъ союзникъ», по справедливому изр?ченію одного политика н?тъ ни одного учрежденія, которое было бы вполн? опред?ленно и открыто самовластнымъ; н?тъ владыки, который согласно сов?ту Іосифа де-Местра, постоянно опирался бы на плечо палача. Вопреки императорскимъ обращеніямъ, вопреки хвастливымъ цитатамъ въ альбомахъ принцессъ и высоком?рньмъ заявленіямъ на пирушкахъ, власть въ наше время уже не осм?ливается быть совершенно абсолютной, или становится таковой только по капризу, по отношенію, наприм?ръ, къ заключеннымъ, несчастнымъ пл?нникамъ, или безправнымъ и лишеннымъ поддержки личностямъ. Всякій властелинъ окруженъ своей камарильей, не считая министровъ, посланниковъ, государственныхъ сов?тниковъ, изъ которыхъ всякій облеченъ своего рода вице-королевской властью. Кром? того онъ связанъ въ проявленіи своей воли старинными обычаями, осторожностью, протоколами, условными приличіями, занимаемымъ положеніемъ — этикетомъ, представляющимъ ц?лую науку со множествомъ трудно разр?шимыхъ задачъ: самый необузданный изъ нихъ «Людовикъ XIV», связанъ тысячью путъ, изъ которыхъ ему никогда не освободиться. Вс? эти условности этикета, держа тщеславнаго властелина въ своихъ тискахъ, какъ бы даютъ ему предчувствовать паденіе и постоянно же уменьшаютъ его реакціонную силу.

Люди, отм?ченные печатью смерти, не ожидаютъ, когда ихъ убьютъ: они лишаютъ себя жизни сами, они или стр?ляются, в?шаются, или же ими овлад?ваетъ меланхолія, тоска, пессимизмъ, словомъ одна изъ т?хъ душевныхъ бол?зней, которыя предв?щаютъ и ускоряюсь конецъ. У привиллегированнаго насл?дника истощенной выродившейся расы пессимизмъ не есть только вн?шняя манера или маска, а настоящая бол?знь. Не познавъ еще жизни, несчастный юноша уже не находитъ въ ней ничего привлекательнаго, живетъ, протестуя противъ нея, и это почти насильственное существованіе равносильно преждевременной смерти. Въ такомъ положеніи челов?къ заран?е осужденъ на вс? душевныя бол?зни, сумасшествіе, преждевременную старость, б?шенство или декадентство. Жалуются на прогрессивное уменьшеніе д?тей въ семьяхъ; но въ чемъ причина произвольнаго или непроизвольнаго безплодія, если не въ упадк? жизненной энергіи и жизнерадости? Въ рабочихъ семьяхъ, гд? не мало причинъ къ огорченію, н?тъ однако времени предаваться тоск? и пессимизму. Нужно жить, итти впередъ, бороться и развиваться во что бы то ни стало и возобновлять свои силы ежедневнымъ трудомъ. Только благодаря росту этихъ трудящихся семей держится общество; изъ ихъ среды постоянно появляются передовые люди, и благодаря ихъ см?лой иниціатив? общество не застываетъ въ рутин? и только благодаря этому постоянному регрессу и вымиранію пресыщенныхъ благами жизни представителей привиллегированныхъ классовъ, новое общество обязано своимъ существованіемъ.

Другую гарантію прогресса революціонной мысли намъ даетъ непримиримость властей, въ которой сохранились пережитки прошлаго. Оффиціальный жаргонъ нашихъ политическихъ обществъ, представляющій путаницу вс?хъ понятій, настолько нелогиченъ, и противор?чивъ, что часто въ одной и той же форм? говорится о «неотъемлемыхъ правахъ общества» и о «священныхъ правахъ сильнаго государства»; точно также въ законныхъ функціяхъ административнаго организма участвуютъ мэры и синдики, которые, будучи представителями свободнаго народа передъ его правительствомъ, являются вм?ст? съ т?мъ и исполнителями приказаній того же правительства, обращенныхъ къ подчиненному ему народонаселенію. Зд?сь н?тъ ни единства, ни смысла: это какой то сплошной хаосъ перекрещивающихся понятій, законовъ, нравовъ сотенъ народовъ и десятковъ тысячел?тій, подобно тому, какъ на берегу моря перем?шаны камни, скатившіеся съ горъ, принесенные теченіями р?къ и выброшенные волнами. Съ точки зр?нія логики современное государство представляетъ картину такой путаницы, что даже самые заинтересованные защитники отказываются его оправдывать.

Такъ какъ защита интересовъ собственниковъ и «правъ капитала» является главн?йшей функціей современнаго государства, то необходимо поэтому, чтобы защищающій такой порядокъ экономистъ им?лъ въ своемъ распоряженіи или неопровержимые аргументы, или какую нибудь осл?пляющую разумъ ложь, которые б?дный труженикъ, желающій в?рить въ общее счастье, считалъ бы неоспоримыми. Но увы! Вс? эти прекрасныя теоріи, изобр?тенныя н?когда для глупаго народа, не пользуются больше кредитомъ; теперь уже никто не станетъ защищать устар?вшее положеніе, что «благосостояніе и собственность являются наградой за труды». И, утверждая, что основаніемъ благосостоянія является трудъ, сами экономисты понимаютъ, что это ложь. Какъ и анархисты, они знаютъ, что богатство создается не личнымъ трудомъ, а благодаря труду другихъ; они знаютъ, что биржевые крахи и спекуляціи, благодаря которымъ пріобр?таются громадныя состоянія, совершенно справедливо могутъ быть уподоблены грабежамъ и конечно, они не осм?лятся утверждать, что челов?къ, могущій тратить по милліону въ нед?лю, т. е. сумму, на которую могло бы существовать сто тысячъ челов?къ, отличается отъ другихъ людей умомъ и другими душевными качествами, превышающими въ сто тысячъ разъ умъ и способности средняго челов?ка. Было бы безполезно заниматься разборомъ вс?хъ этихъ лицем?рныхъ аргументовъ, на которые опираются защитники соціальнаго неравенства.

Но они употребляютъ другой аргументъ, который им?етъ, по крайней м?р?, то достоинство, что не опирается на хитросплетенную ложь: противъ требованій справедливости и равенства они выставляютъ право сильн?йшаго и имя великаго ученаго Дарвина, противъ его воли, послужило имъ средствомъ для защиты и оправданія царящихъ повсюду несправедливостей и насилій. Сила мускуловъ и челюстей, сила дубины и кистеня — вотъ ихъ лучшій, — аргументъ! Д?йствительно, право сильнаго, захватившаго въ свои руки вс? источники богатствъ, царствуетъ повсюду. Тотъ, кто лучше обезпеченъ матеріально, кто принадлежитъ по рожденію къ привиллегированному меньшинству, обладаетъ образованіемъ, им?етъ могущественныхъ друзей, кто, наконецъ, лучше вооруженъ силой или хитростью, тотъ, конечно, обладаетъ и наибольшими шансами усп?ха; лучше всякаго другого онъ можетъ построить неприступную кр?пость и поражать оттуда своихъ мен?е счастливыхъ собратьевъ.

Къ какому исходу привела борьба грубыхъ эгоистическихъ стремленій? Раньше не осм?ливались такъ открыто выставлять этой теоріи огня и меча, которая казалось была слишкомъ жестокой и ей предпочитали лицем?рныя р?чи о бережливости и трудолюбіи. Ее облекали въ глубокомысленныя формулы, смыслъ которыхъ, над?ялись, будетъ недоступенъ народу: «трудъ — это узда», говорилъ Гизо. Но научные выводы натуралистовъ изъ борьбы за существованіе въ мір? животныхъ — переживаніе наибол?е сильныхъ индивидовъ, придали теоретикамъ грубой силы см?лость бросить безъ прикрасъ ихъ наглый вызовъ: «Вы видите, говорятъ они, это законъ природы, это неизб?жная судьба, которой одинаково подчинены и хищникъ и его жертва».

Но мы можемъ только радоваться, что вопросъ такъ упрощенъ и такъ грубо поставленъ, т?мъ проще и его р?шеніе. «Царство силы»! Провозглашаютъ защитники соціальнаго неравенства. «Да, царство силы»! кричатъ все громче т?, которые пользуются благами, доставляемыми современной индустріей въ ея постоянномъ совершенствованіи — ц?ль котораго прежде всего уменьшеніе числа рабочихъ рукъ. Но то, что говорятъ теоретики—экономисты, что повторяютъ за ними фабриканты, — разв? не могутъ сказать и революціонеры, понимая только, что для нихъ настанетъ время согласнаго существованія, которое постепенно зам?нитъ существующую борьбу?

Право сильнаго не всегда будетъ законнымъ правомъ монополизировавшихъ орудія производства. «Сила поб?ждаетъ право», говорилъ всл?дъ за другими и Бисмаркъ, но можетъ настать день, когда сила станетъ наконецъ на сторону истиннаго права. Если правда, что идея солидарности распространяется, если правда, что завоеваніе науки проникаетъ все бол?е и бол?е глубокіе слои общества, если правда, что нравственныя богатства д?лаются общимъ достояніемъ рабочихъ, которые одновременно им?ютъ наибольшіе права на производимыя ими богатства, а также и силу, не воспользуются ли они наконецъ ею, чтобы произвести революцію въ пользу вс?хъ.

Что могутъ сд?лать отд?льныя личности, какъ бы они ни были сильны, богаты, умны и хитры противъ солидарныхъ массъ пролетаріата? Правительства, потерявъ надежду, подкр?пить доводами морали свои права, ищутъ теперь только «твердой власти», единственное средство, въ которомъ они нуждаются. Не трудно найти многочисленные прим?ры тому, что въ министры выбираются теперь лица, не потому, что они прославились воинскими подвигами, и не потому, что они знатнаго происхожденія или обладаютъ выдающимися талантами и краснор?чіемъ, но единственно за абсолютное отсутствіе щепетильности. Въ этомъ отношеніи имъ дов?ряютъ вполн?: въ ихъ стремленіи усилить власть и защитить денежный м?шокъ ихъ не остановятъ никакія соображенія.

Ни въ одной изъ революцій, совершившихся въ нашъ в?къ, мы не вид?ли, чтобы привилегированные классы боролись самостоятельно, они всегда или опирались на безчисленную армію б?дняковъ, которымъ они старались внушить «в?ру въ знамя», или д?лали это подъ видомъ «водворенія порядка». Шесть милліоновъ челов?къ, не считая высшую и низшую полицію, заняты этимъ д?ломъ въ Европ?. Но эти арміи могутъ дезорганизоваться, они могутъ вспомнить, наконецъ, свое происхожденіе и то, что связываетъ ихъ съ народными массами, и рука, которая управляетъ ими, не сможетъ удержать ихъ. Составленныя въ своей большей части изъ пролетаріевъ, они могутъ превратиться, и нав?рное рано или поздно превратятся для буржуазнаго общества въ то, ч?мъ сд?лались н?когда наемные варвары имперіи для римскаго общества — въ элементъ разрушенія. Исторія изобилуетъ прим?рами того политическаго ужаса, который овлад?валь даже такими изъ власть—имущихъ, которые сохранили до конца силу характера, но, в?дь, есть еще и масса «правителей», которые являются простыми дегенератами, не обладающими ни достаточной энергіей, ни физической силой, чтобы пробиться къ выходу и спастись, ни достаточно челов?ческаго достоинства, чтобы позаботиться раньше о спасеніи изъ пожара своихъ женъ и д?тей.

Когда обездоленные объединятся для защиты своихъ интересовъ, ремесло съ ремесломъ, нація съ націей, раса съ расой, или просто челов?къ съ челов?комъ; когда передъ ними, наконецъ, будетъ ясна ихъ ц?ль, не сомн?вайтесь, они скоро найдутъ случай, чтобы добиться силой общей свободы. А какъ бы ни былъ могуществененъ ихъ господинъ, онъ будетъ ничто, лицомъ къ лицу, передъ этой объединенной однимъ желаніемъ массой, которая возстанетъ на него, чтобы обезпечить себ? разъ навсегда кусокъ хл?ба и свободу.