Хватит физики!

Хватит физики!

Очень плохо начинать какую-либо главу с обмана читателя, но хорошо, что автор в этом сразу же сознается. Эта глава будет не про физику и не про то, что ее «хватит», а совсем про другое. Просто у автора возникли серьезные сомнения в том, что читатели станут открывать следующую главу, поскольку они уже устали от физики. И чтобы такого не случилось, автор решил заполучить аудиторию подобным поспешным обманом. Это и в самом деле нехорошо — вводить читателя в заблуждение, но зато далее у нас будет более легкий разговор без специальных терминов и специальных знаний. А во искупление данного обмана, для тех, кто дойдет до конца, автором приготовлен особый сюрприз — они смогут прочитать книгу еще раз, не уплачивая повторно ее стоимости в магазине.

Итак, информация не только опережает действительность, но еще и запаздывает. Вот на чем мы остановились. Относительно чего же она запаздывает, если относительно действительности она находится на шаг впереди, имея в себе ту будущую действительность, которая еще не реализовалась? Она запаздывает относительно самой себя. Потому что вся информация, управляющая миром, делится (должна делиться по нашему разумению) на две части — на ту, которая содержит в себе всё то, что с миром должно произойти в будущем («контрольная информация», так ее назовем), и на ту, которая существует в воссоединении и во взаимодействии с миром, когда приводит конкретную реалию данного мира в соответствие с тем, каким он должен становиться вот сейчас, в преддверии своего будущего, (назовем ее — «рабочая информация»). Это, ведь, должны быть две информации в составе одного источника информации — одна ставит еще не осуществленную цель, а другая находится в процессе непосредственной реализации этой цели на проявлено-физическом уровне.

Контрольная информация содержит реальное будущее и находится вне мира и вне времени, (она опережает действительность), а рабочая информация в это же время совершает в мире, во времени, руководящую работу, и она — запаздывающая информация. Здесь сразу надо оговориться, что речь идет не об отставании, связанном со временем, потому что время этого отставания поймать невозможно, и далее будет видно — почему. Это смысловое отставание, поскольку смысл того, что делает сейчас в мире рабочая информация, уже подчиняется смыслу того, каков есть этот мир в контрольной информации. Сейчас, похоже, читатель подумал — уж лучше б физика… Но ничего. Надо еще поднапрячься. К сожалению только там, где логика не заканчивается блистательным выводом, а двоится на два равноправных, но несовместимых заключения, всегда находится указатель правильного пути. Давайте, для наглядности нарисуем схемку. Мы, конечно же, логического двоения смысла с помощью графики не преодолеем, но наглядность всегда помогает.

Точка Мир это наш мир, и странно было бы, если бы мы расшифровали ее по-другому. В точке А находится контрольная информация, которая знает о том, что должно с миром быть. В точке А1 находится рабочая информация, которая знает, что там с миром сейчас не так, и что нужно с ним сделать, чтобы стало «так». Контрольная информация (А) содержит сведения о мире, каким он станет после некоторой корректировки его в точке Мир, а рабочая информация содержит сведения о мире, каким он еще не стал, и здесь ее смысл отстает от смысла контрольной информации.

Пока посмотрим на схему общим взором. Что из нее следует? Из этой схемы следует, что данномоментный мир в данном нам вот прямо сейчас реальном времени находится лишь в некоей степени факта своего будущего существования. Этот вывод нас мог бы чем-то если и радовать, то только своей банальностью, но он перестает быть банальным, если вспомнить, что наш данномоментный мир находится в режиме некоего управления им со стороны. Он не развивается только лишь из себя самого, он развивается еще и по некоему плану, в соответствии с которым миром Некто управляет. Благодаря тому, что мы об этом помним, наш вывод становится уже не то, чтобы менее банальным, но даже очень интересным. Потому что любое управление — это постоянная корректировка некоего самодвижения того, что подлежит управлению. И вообще — управлять можно только тем, что имеет свое собственное самодвижение. Сесть верхом на палку и скакать, размахивая деревянной шашкой — здесь нет никакого управления деревянным конем, несмотря на все лихие «но-о-о-!!!» или «тпру-у-у!». Здесь происходит управление только самим собой, а палка становится лишь продолжением своего же управляемого самим собой тела. А если сесть за руль автомобиля, то автомобиль имеет самодвижение, и здесь осуществляется управление — при повороте налево, например, прекращается самодвижение машины по прямой, а, заканчивая поворот, мы прекращаем самодвижение автомобиля по кругу, которое заложили при повороте. Мы всегда догоняем процесс. В любом управлении всегда и обязательно идут эти циклы — самодвижение, а затем корректировка. Поэтому отсюда мы делаем простой по очевидности вывод — существуют какие-то моменты самодвижения мира, когда он не управляется и живет сам по себе, а затем происходит его корректировка, сразу же после которой мир переходит в новое самодвижение. Следовательно, мир вот так и живет — какое-то время по своему внутреннему самодвижению, затем в состоянии (или моменте) корректировки данного самодвижения, и далее снова по собственному самодвижению.

Хотя по нарисованной нами схеме этого не видно. У нас в застывшем изображении точка мира находится как бы в постоянном контакте с рабочей информацией. На самом же деле всё происходит в некотором периоде включения и выключения рабочей информации. Изобразить это можно было бы только с помощью флэш-анимации, но предварительно надо было бы эту периодичность, а не постоянность включения в процессы мира рабочей информации, обосновать. Но обоснование временного действия корректировок не должно составить для нас труда, поскольку это есть факт вполне самоочевидный. Если эта корректировка извне мира была бы постоянна, то весь мир — это не более, чем танец марионеток, не имеющий своего собственного содержания. В этом случае вся история человечества есть процесс не человеческий, а чей-то чужой, а человек в этом действии — только сложно организованная кукла, не имеющая никакого собственного смысла и собственного пути. В этом-то и весь смысл мира — человек живет своим самодвижением, которое периодически получает новые условия и обстоятельства для того, чтобы самодвижение человека в истории получало какой-то шанс. Шанс этот состоит в том, чтобы научить человека искать или выбирать правильные пути. Это очень похоже на лабораторию, где человек — подопытное существо, но это не должно обижать, поскольку, оглянувшись на свою историю и на свой сегодняшний день, надо откровенно признать, что человек, если и разумное существо, то лишь как потенциально разумное. Если быть потенциально разумным, то этого не следует отрицать, и это тоже самоочевидно.

Хотя, конечно, нет ничего опаснее самоочевидных вещей, поскольку обратная сторона любой самоочевидности — это невозможность ее рационально доказать. Попробуйте рационально доказать, что между двумя точками всегда можно провести соединяющую их линию. Это самоочевидно, но логическую необходимость этой очевидности выстроить не получится. Но и это обстоятельство не должно нас тревожить, поскольку не будем забывать, что мы сейчас просто-напросто трансформируем в форму взаимоотношений человека и Бога ту конструкцию, которую мы нашли в прошлой главе для взаимоотношений света и микромира. Свет вмешивается в процессы микромира, организуя их. Его излучение появляется и исчезает на местах работы. Свет, совершив некую работу, далее не погоняет кнутом электрон постоянно, потому что атом переходит в стационарное состояние и не излучает, что и есть этап самодвижения организованного микромира. Но оно мертвое без света, «навсегдашнее» и неизменное. Прилаживая это к нашей жизни, мы тоже делим ее на самодвижение, как на человеческую деятельность, и на моменты Движения, как вмешательство Бога, имеющее вид эпизодического управления нашим самодвижением.

Именно из-за этого выглядит для нас подобное управление миром случайным и всегда неожиданным — оно вне мира, оно приходит в него извне, но не задерживается и не становится постоянной и распознаваемой частью мировых отношений. Поэтому, говоря о случайностях, мы вполне логично можем предположить — там, где происходит что-то случайное, происходит корректировка самодвижущихся событий. А в этом смысле, само собой разумеется, должно происходить смысловое запаздывание по принципу любого управления, так как всё, что управляет, — вообще всегда находится с хвоста того, чем оно управляет. А если быть точнее, то с хвоста того, что оно только что сделало. Потому что (эта мысль — главное, что завершает рассмотрение нарисованной нами схемы!) момент управляющего вмешательства рабочей информации всегда по смыслу уже в прошлом, поскольку после него сразу же продолжается уже качественно новое самодвижение, которое ведет к иному по смыслу состоянию, чем было состояние стыка с управляющим воздействием. Как только произошло включение в мир рабочей информации, всё в мире сразу меняется, получив новое направление, и рабочая информация уже сама сразу же отстает от того, что она сама только что совершила.

Теперь рассмотрим второй аспект запаздывания. Есть и такой. Он возникает при соотношениях событий с человеком, поскольку мы рассматриваем события, смысловым центром последствий которых является человек. Вот эта отстающая от самой себя по смыслу информация начинает считываться человеком, и здесь происходит запаздывание уже не только смысловое, здесь происходит соскальзывание с точки реального времени в прошлое. Этот обвал в прошлое проистекает из-за того, что (вспомним) именно данная информация (управляющая миром извне) делает мир целым. Ведь она собирает смыслы отдельных взаимодействий в единое информационное целое. Мир нами видится в качестве именно некоего информационно-мыслимого целого, но здесь надо понять, что части информационного целого не могут быть пригнанными друг к другу просто механически или как-то натуралистически, потому что их связь между собой смысловая (логическая). Отсюда мы должны понять, что при такой связи (смысловой, логической) если нечто является целым, то целым мы его можем называть только тогда, когда внутри того, что мы определили как целое, всё, (буквально всё!), связано между собой смыслом и логикой взаимодействия. Если что-то с ним, с этим целым, не связано, то оно в это целое не войдет. Такова природа информационного целого. Если же мы видим просто физическое целое, то в таком целом может быть много частей, которые ни своим смыслом, ни своей логикой не родственны целому, но мы их с ним объединяем просто на основании физических отграничений от другого физического целого (пространственно или объектно). Например, современный телефон, — какой смысл или логика в том, что в нем есть фотокамера, видео, игры, радио и т. д.? Никакого! Телефон — чтобы позвонить! Все остальное ему совершенно не нужно. Но по физическим основаниям мы этот телефон считаем единым целым со всеми цифровыми игрушками, которые в него втиснуты. Информационное же целое на подобное неспособно, так как в нем все его части по отдельности существуют только потому, что существуют все остальные его части.

Отсюда, от понятия информационного целого, как полностью сращенного из необходимых друг другу по смыслу и логике частей, нам следует перейти к другой мысли — к тому, что, если подобная связь между частями информационного целого существует, то изменение любой подобной части должно по цепочке приводить к изменению во всех остальных частях целого. Если изменяются смысловые характеристики даже только одной части, то она уже по-другому уживается со всеми другими частями, и те также меняются. Хотя бы в характере смысловой притирки друг к другу. Но при этом меняется, естественно, и всё целое. Еще раз обратим внимание на это различие физического целого от информационного — если представить себе пишущую машинку, то можно увидеть, как после нажатия клавиши с буквой, типик ударит по листу и отпечатает знак. Здесь связь механическая, и те несколько рычагов, которые участвовали в этой работе, могут совершенно не затронуть какую-либо другую группу рычагов с другими буквами, которые просто укреплены на одной общей базе всего печатающего устройства. При смысловом и логическом информационном соединении, подобная связь уже живая, и никакой нейтральной или не взаимодействующей зоны с не участвующими элементами — нет. Все участвуют. Всё является смысловым и логическим продолжением друг друга и в этом смысловом единстве всё живет одной единой жизнью. Когда машинка напечатает слово, то это слово будет уже информационным целым, и попробуйте сделать затем хоть что-то с любой из букв этого целого, и вы сразу же увидите разницу между процессом физическим и процессом логическим.

Именно отсюда и вылезает аспект запаздывания событий во времени. Потому что, даже если сто пятьдесят рычагов пишущей машинки участвуют в распечатке только одного знака, то данное кинематическое взаимодействие будет одновременным и независимым от количества рычагов. Хоть два, хоть двести рычагов будут потревожены от клавиши до каретки, но всё произойдет в одно и то же время, в один момент с нажатием тасты, поскольку кинематическая цепь это одно тело. Даже если это займет несколько секунд (на выбор зазоров между взаимодействующими деталями), то это будет однозначное время однозначного по смыслу законченного действия. А если происходит информационное переоформление ситуации, то этот процесс никогда не будет по смыслу единовременным началу реализации замысла, поскольку на перенос информации и на перестройку смысловой связи участников целого, необходимо определенное время. Термин «определенное время» здесь употреблен лишь как начальное количественное понятие, от которого нам далее придется качественно отказаться, и в этом весь смысл его употребления. Начинаем внимательно этот процесс: в кинематической цепи все детали остаются теми же самыми, а в информационной — они все повально меняются. И вот здесь начинается самое интересное, потому что на это нужно не просто какое-то определенное время, но нужно именно каждому свое время, поскольку в каждом случае — это всегда отдельный индивидуальный процесс со своим собственным индивидуальным временем в системе одного большого процесса. И получается следующее — кое-что уже произошло в некоем частном времени какого-то отдельного участка логических связей целого, а что-то где-то в пределах всего процесса все еще тянет свое частное время, продолжая логическое переоформление. У подобного процесса нет общего времени, оно где-то расплывается в перекатывании от участника к участнику, а где-то уже закончилось, завершившись. Время здесь лишено определенности, поскольку охватывает собой и происшедшее в частях, и незавершенное в целом.

И вот тут возникает парадоксальная ситуация — что-то обязательно произойдет согласно конечному смыслу разбегающегося логического перекоммутирования отношений, причем настолько обязательно, что это можно уже считать фактически происшедшим, и даже время этому кое-где уже полностью пришло, но общее физическое время этому еще не настало во всей полноте. Часть процесса уже физически свершилось и ушло из-под времени, а часть процесса еще только дорабатывается в составе времени, но сам процесс в своем центральном смысле уже завершен. Образуется какое-то дикое несложение элементов целого — результат происходящего уже присутствует своим смыслом и частью своего времени в настоящем, а завершенное время всего процесса всё еще находится в будущем. Таким образом, то, что происходит сейчас (настоящее), находится как бы в откате в прошлое от самого себя в некоторой части своего времени физически, а по смыслу — полностью! Потому что по смыслу вне всякого понятия времени оно уже есть в будущем и являет себя в настоящем именно как некое прошлое своего будущего.

Теперь вспомним о человеке, который встречается в своей жизни — с чем? Он встречается с рабочей информацией, которая по смыслу отстает от мира (как только она коснулась мира, тот получает новое самодвижение и уже не тот, что был до нее), и он встречается с событиями, которые находятся в прошлом относительно своего будущего состояния. Таким образом, человек находится в прошлом относительно того, что с ним происходит в настоящем, и поэтому, находясь в прошлом относительно своего настоящего, человек, на самом деле находится в будущем, которого пока еще не распознал.

Если все окна закрыты, и книга еще не вылетела в одно из них, то дадим ей шанс и рассмотрим следующий пример: человек вышел из бунгало, и трудно решает сложнейшую дилемму — пойти ему сразу на пляж, или предварительно заглянуть в текила-бар? При этом он тяжело подсчитывает шансы, которые у него останутся, хотя бы на сегодня, попасть-таки на пляж, если он по пути туда опять завернет (ненадолго!) к знакомой стойке. Этот суровый выбор, павший на него, дополняется попутной, но ежедневно обрушающейся на него тайной — зачем же, все-таки, нужны на морском отдыхе скейт и плавки? Для человека это кажется очень важным, это кажется ему главным существенным атрибутом его настоящего момента, но на самом деле все это уже не имеет никакого значения, поскольку его настоящее — это уже далекое прошлое по той причине, что в километре от береговой полосы по дну моря идет волна цунами высотой семьдесят метров. Она идет со скоростью 400 км/час, и она обязательно его достанет хоть в прибрежной зоне, хоть в зоне тихого приятного отдыха. И тогда он пожалеет, что не надел плавки сразу. Человек смотрит пустыми раздумчивыми глазами на море и не видит никакого цунами. Он не распознает своего будущего. Бухта спокойна. Всё как всегда. Потому что цунами имеет постоянную высоту и крадется по бездне, не выдавая себя ничем, пока сразу же во всей своей красе не выкатится из морской пучины по поднимающемуся профилю морского дна. По сути дела этого растерявшегося от нахлынувших на него версий человека, уже вообще нет, он уже в иных мирах, но время этому пришло лишь частично, а не полностью. По смыслу этого настоящего для данной жизни данного человека, уже всё закончено, он вычеркнут и списан, но это физически произойдет только через несколько минут, а пока сиюминутное физическое настоящее по своему смыслу уже находится в прошлом относительно себя, потому что по смыслу его, этого настоящего, уже неизбывно и однозначно нет.

Это настолько естественная мысль, что автор ее столь многократно разжевывает вовсе не для большей ясности, а, просто упиваясь бесплатной возможностью озвучивать простые и несложные мысли.

Но, все-таки, чтобы было еще проще, приведем дополнительный пример. Бывают события, которые, наоборот, не произойдут в будущем, а уже произошли с человеком в прошлом, но он о них даже и не подозревает. Вот едет человек на работу в троллейбусе и не знает, что его уже уволили, и прямо с порога в любимом офисе его ждут бегающие глаза сослуживцев, да сухие фразы начальства. Фактически он уже не работает на своей работе, когда едет в этом троллейбусе. Тут он встречает своего старого знакомого, который предлагает — «а, переходи к нам! Нам сейчас как раз нужны специалисты твоего профиля». Но наш человек отказывается, аргументируя это тем, что, мол, — «ваша фирма мелочь пузатая по сравнению с нашей, и что же это я с серьезной работы буду переходить неизвестно куда»? Он все еще во вчерашней своей жизни. Он находится в прошлом относительно настоящего, которое уже совсем другое. Но вот он пришел на работу, и ему объявляют — «сожалеем, но Вы у нас с сегодняшнего дня не работаете, зайдите в кассу и получите расчет». Когда он ехал в троллейбусе, то он находился по смыслу в прошлом относительно новых реалий своей жизни, а не в настоящем, которого уже нет — все вокруг в его судьбе уже другое, просто будущее для него еще физически не пришло полностью. Судьба давала ему знак, но он его не принял, и сам оттолкнул один из оптимальнейших вариантов своего будущего. Потому что не знал, что вот эта абсолютно случайная встреча со старым знакомым, согласно раскладу жизни, не может быть случайной и дает ему шанс. Этот случайный шанс был тем самым движением со стороны Случайного, которое хотело поправить самодвижение обстоятельств, сложившихся вокруг человека. Но — не получилось. Потому что наш герой к Случайному относился только как к случайному.

И что же изо всех этих поучительных историй теперь нам может быть полезным дальше? То, что если понимать свое нынешнее состояние именно вот так, лишь как некое прошлое относительно своего будущего, то вполне реально можно попробовать распознать свое будущее, которое уже оформилось в каких-то частях и в каком-то частном времени в настоящем. В настоящем! Но, ведь настоящее — это лишь прошлое (см. всё сказанное выше), следовательно, загадка будущего проста до невообразимости — оно (будущее), давно уже рядом с нами, еще в прошлом, и надо просто уметь его увидеть. Иными словами — нужно совершать прыжок из прошлого сразу в будущее, минуя это мнимое настоящее.

Конечно, подобное предложение — вообще на любителя. Особенно в ситуации, когда сложилась доминирующая мода на изречение «надо быть здесь и сейчас», то есть в настоящем. Автор прекрасно понимает, что идти в разрез с данной популярной установкой опасно, и в целях хотя бы частичного умилостивления проповедников идеи «здесь и сейчас», он даже готов немного на нее (на эту идею) поработать. А именно — подсказать самый очевидный и самый эффективный способ оказаться «здесь и сейчас». Этот способ почему-то никогда не предлагается духовными практиками, которые странным образом проскальзывают мимо простой истины — никто и никогда не сможет с той же абсолютной успешностью конкурировать относительно состояния «здесь и сейчас» с безнадежным склеротиком или с полным идиотом. К сожалению, автор не специалист в разработках пошаговой инструкции для достижения подобных состояний, но само указание этой верной цели он хотел бы считать зачтенным ему в актив решения данной проблемы, поскольку все остальные варианты заведомо менее успешны и всегда паллиативны (то есть, носят характер полумер).

Поэтому подобное предложение только для тех, кому интересно его будущее и кто не обманывается насчет того, что настоящее — это не настоящее, а прошлое. И если автор сейчас не одинок в решимости осознать это до конца, то, давайте, сделаем сейчас то, что мы где-то выше уже делали, рассматривая работу света — отразим происходящее в мире зеркально, чтобы распознать его истинный исходный порядок. Что нам здесь следует поменять знаками? Если мы говорим о настоящем, то надо перевернуть в обратную его восприятие нами.

Мы, ведь, обычно воспринимаем настоящее как производное от прошлого с некоторым неизвестным будущим. Если же мы посмотрим на это реверсивно, то у нас получится, что настоящее — это производное от некоего определенного в своих частях будущего. Как видим, логика предшествующих наших рассуждений вполне в эту картину укладывается — раз мир управляется, то существует некий план его развития, который в основных своих наметках — и есть наше будущее. Но что это меняет в характере настоящего? Это меняет понятие его времени. Время — это характеристика некоего процесса, специфическая регистрационная форма данного процесса в уме человека. Если понимать традиционно настоящее, как производное от прошлого, то настоящее формируется прошлым, и весь смысл настоящего так же заложился в прошлом, и само настоящее сразу же становится неким прошлым для некоего нового настоящего, которое сразу же становится прошлым, когда определяет новое текучее настоящее и т. д. И получается, что если физическое время бывает только настоящим, то время смысловое всегда здесь будет только прошлым, потому что все реализуется и определяется прошлым, и это полностью процесс прошлого, в котором прошлое постоянно через неуловимое настоящее сразу же перетекает в этом же настоящем в себя же.

А если понимать настоящее через наш метод зеркального отражения, то настоящее формируется будущим, потому что будущее постоянно востребует от настоящего некоего векторного соответствия себе (некоего строго заданного направления), и будущее вносит в настоящее перемены по своему плану и усмотрению. Здесь все решается будущим, будущим определяется и будущим направляется, то есть это процесс, принадлежащий будущему, и время этого процесса — соответственно время будущего. Но поскольку время физическое всегда бывает только настоящим, то смысловое время настоящего опять становится прошлым, поскольку в будущем уже есть другое настоящее этого настоящего.

Так вот оно и получается, что даже если мы признаем смысл настоящего в качестве некоего не до конца во времени завершенного будущего, то настоящее — это все равно уже прошлое, потому что будущее ведь не приходит в будущем, оно начинается в настоящем и может считаться уже пришедшим прямо тогда, когда только поставило одну ногу в настоящее. Поэтому настоящего в своем смысле вообще нет — оно уже есть некая функция будущего. И как же прозреть это будущее? Очень просто — к будущему ведут Случайности, поскольку они являются признаками корректировки нашего настоящего и только они создают в нашем самодвижении Новое. Если мы будем внимательны к Случайному, то наше будущее не будет для нас неожиданным.

Собственно говоря, мысль для нас теперь уже не особо новая. Можно смело приступать к ее практической реализации. Так, давайте же, и приступим! Но предварительно договоримся — мы не будем пытаться разбираться с каждым Случайным в отдельности, пытаясь экстраполировать его последствия на ближайшую или дальнюю перспективу, а попробуем через само Случайное, как через факт управления нашим миром, посмотреть, где у мира Движение (корректирующее воздействие на него), а где у мира мертвое самодвижение. Давайте просто поищем Случайное, как таковое. Это для начала будет проще. Там, где мы найдем Случайное, так сказать, «в системе», там (можно предполагать) системно происходит вмешательство Бога в нашу жизнь, а где Случайное будет не в системе, там мы его вообще не найдем (есть у автора такое подозрение!). Проще говоря, отыскав в каком-либо факторе нашей жизни цепь каких-нибудь настойчиво повторяющихся случайностей, мы сможем увидеть, что здесь у мира есть жизнь, перспективы и новое будущее. А если какой-либо фактор жизни обходится без случайностей, то здесь нет никакой истинной жизни и никаких перспектив. Какой же фактор нам выбрать? Конечно же — не какой-нибудь, а самый главный, определяющий всю нашу нынешнюю цивилизацию. И это не помпезное усилие на пророчество, это просто удобный технический прием. Ведь гораздо легче рассмотреть работу Случая для всего человечества, чем отдельно для каждого человека, потому что жизнь каждого человека индивидуальна и неповторима, а жизнь всего человечества одна и та же, без каких-либо вариантов самой себе. Поэтому — именно сразу обо всей цивилизации на предмет Случайного в ней. Тем более что в случае успеха мы можем что-либо увидеть в будущем всего человечества! А какая у нас сейчас цивилизация? Совершенно верно — у нас сейчас техногенная цивилизация, то есть, находящаяся в прямой зависимости от успехов науки и техники. Поищем в этой области Случайное.

Для этого (в поисках Случайного) мы посмотрим на историю науки с очень любопытной стороны. Как-то давно мы уже говорили, что новые фундаментальные научные взгляды появлялись в истории не только абсолютно вне связи с какой-то исторической или бытовой необходимостью, а часто даже, наоборот — вопреки исторической ситуации. Кстати, самая большая головная боль философии науки как раз и состоит вот в этом страшном обстоятельстве — они не могут найти логических или событийных предпосылок к тому или иному повороту научного знания, к той или иной новой идее. Они ищут и не могут найти никаких логически обоснованных причин, почему то или иное научное знание принимается научным сообществом как-то сразу, не будучи вообще еще даже ясно сформулированным, и вообще — почему совершаются те или иные повороты в научном знании? В поисках этого они забрались туда, куда и должны были забраться — они проникли в схемы мышления и пытаются найти там что-то такое, что подсказывало бы внутри мышления самому же мышлению различные критерии истинности или ложности того, что это мышление самому себе предлагает. Этот путь перспективен и хорош, прежде всего, тем, что он бесконечен. Вся его прелесть состоит в том, что он (анализ сознания) всегда циклически возвращается к своему началу (к самому сознанию) и снова идет куда-то, чтобы опять вернуться к своему началу. Так об стенку играют в пинг-понг. А более всего это похоже на анализ, скажем, домкрата: «надо же, домкрат все понимает: крутишь по часовой, он поднимает, крутишь против часовой, он опускает! Умный — аж страшно»! Вот таким именно методом сознание и пытается познать сознание, то есть посмотреть на само себя, когда оно по своей природе может смотреть только вовне себя.

Нас же в этом вопросе будет интересовать не таинственность смены научных концепций, а другое обстоятельство — мы посмотрим, насколько случайны эти смены научных картин мира и сколько вообще случайного в самом процессе получения человеком научного знания. Согласно нашей концепции в истории науки должно присутствовать самодвижение по ее внутренним предпосылкам развития, и Движение, как истинное развитие под действием Случайных Факторов.

Если весь мир театр, то наука — это большое представление, где со сцены выступают артисты, допущенные Филармонией. Филармония их проверила и дала положительное заключение на их номера. Все чинно и благородно. Но потом всегда на этих представлениях происходят скандалы, потому что на сцену врывается какой-то человек и заявляет прямо посреди действия, что все вы тут не знаете, как надо петь, плясать, декламировать и т. д… Этого человека тут же сбрасывают в оркестровую яму… и затем продолжают представление уже по тем принципам, которые предложил этот самозваный новатор, корячащийся под сценой.

Данное представление продолжается уже две тысячи лет, и все это время Филармония выдает и выдает лицензии на схему разыгрываемых номеров. Всякий раз Филармония уверена, что никто лучше ее не знает, как и что нужно представлять со сцены. И всякий раз самой большой и самой раздражающей проблемой для нее является существование вот этих людей, готовых вырасти из ниоткуда перед рампой и назвать неправильным все то, что делают артисты. Таких людей в научной среде называют «чайниками», «альтернативщиками», «лжеучеными», «дилетантами» и прочими звучными именами на основании того, что они или самоучки, или не состоят в штате кадровых ученых, или лезут в те научные проблемы, от которых далеки по своей прямой деятельности. Ясно-понятно, что наука, как организованный человеком процесс получения знания (с системой подготовки кадров, званиями, стандартами, академиями и т. д.) — это самодвижение. А всякие «альтернативщики» и «чайники» — это случайное. Уже интересно в свете нашей концепции, не правда ли? Посмотрим подробнее на этих «чайников».

Вот самый обычный «чайник» — Галилей. Этого человека научные иерархи того времени напрямую называли сумасшедшим, потому что только сумасшедший в то время, по мнению официальной науки, мог предполагать, что исследовать закономерности движения природных тел (в том числе и небесных) можно путем экспериментов с механическими орудиями. Мир считался существующим в совершенно разных сферах, в каждой из которых невозможно провести один и тот же физический эксперимент одинаково. По концепции тогдашней науки весь мир делился на земную, небесную и еще какие-то другие сферы, где всё абсолютно разное и несовместное по своей физической природе. Это были абсолютно разные миры, в которых предполагались абсолютно разные физические законы. Так считалось полторы тысячи лет! Галилей этому не поверил. Кто такой был Галилей? Это был молодой человек, который учился на врача. В процессе преподавания, в качестве сопутствующих знаний, он изучал аристотелевскую картину мира, которую в то время даже официальными указами королей нельзя было подвергать сомнениям. Но этот «альтернативщик» всё подверг сомнению и создал современную науку. Причем он недоучился — бедность помешала. Случились какие-то финансовые трудности в семье и на учебу пришлось сразу же поставить крест. Галилей вернулся домой и занялся самообразованием. В результате он совершил революцию в научном мировоззрении. Врач-недоучка. Абсолютный «чайник». Случаен он был для науки? Абсолютно случаен! Ведь его даже сама наука для науки не готовила — он должен был всего лишь лечить людей, причем в то время, когда основным лекарством считалась, все-таки, — молитва. Наука никогда не сделала бы из себя ничего такого, что сделал извне нее Галилей, не имеющий к ней никакого отношения. Он знал математику, физику и астрономию и даже занимал профессорские должности — но он самоучка. Основные научные достижения сделаны им под домашним арестом из-за противодействия аристотелевской физике.

Другой самоучка — Майкл Фарадей. Свершенное Фарадеем трудно переоценить, хотя недооценить многим постоянно удается. Фарадей тоже полностью изменил научную картину мира. История науки даже иногда выделяет в себе некую «эпоху Фарадея». Он выдвинул идею поля и вообще вся электротехника пошла от Фарадея, потому что он первым открыл, что электроток может совершать работу. До Фарадея и электричество, и магнетизм считались невидимыми жидкостями, или чем-то близким к жидкости по своим характеристикам (отголоски этого до сих пор в нашем лексиконе — у нас «ток течет»). Они (электричество и магнетизм) разделялись господствующей наукой коренным образом друг от друга. Как вещество они не были определены, но догадок об их составе было много. Фарадей в 1832 году сказал невероятную для тех времен вещь — он сказал, что у электричества и магнетизма одна природа, и что в их основе находится не что-то вещественно-структурированное (в то время наука понимала весь мир как имеющий механическую структуру каких-либо частиц), а какое-то поле. Поле — это было совершенно новым и полностью революционным для науки понятием. Фарадей перевернул все научные представления. Чайник! Но Фарадей очень любил науку, был обласкан ею и не решился даже до конца отстаивать свое открытие. Он просто обозначил его и не стал настаивать. Кто бы ему поверил? Самоучке! Он написал свои соображения по этому поводу и отдал нотариусу с просьбой «вскрыть в 1882 году» (очевидно именно таким сроком предполагая период и своей кончины и готовности ученого мира принять эту невероятную истину). Нотариальная контора оказалась плохой — вскрыли аж перед второй мировой войной. Затеряли в архивах и не исполнили завещания клиента. Но это уже было не очень важным для науки, потому что великий Максвелл на результатах опытов Фарадея и его идеи поля смело теоретически обосновал фарадеевский прорыв, создав постклассическую физику.

Как тут не вспомнить еще одного чайника, не получившего законченного образования? Благодаря этому чайнику мы летаем в космос. Имеется в виду, конечно же, Циолковский. Официальная наука полет в космос считала невозможным вплоть до… начала пятидесятых годов! А глухой самоучка Циолковский из Калуги знал, что это вполне возможно, и на основе его знаний полет в космос состоялся, и это теперь приписывается… достижениям самой науки как таковой. Помимо Циолковского обосновал космические полеты еще и Юрий Кондратюк, которого знает каждый американский астронавт как отца современной космонавтики. За плечами у Кондратюка — гимназия. Больше ничего. И благодаря этому «ничего» этого «дилетанта» люди летают в космос. Приятные для престижа науки случайности.

Можно и не только великих вспоминать. По мелочам в науке происходит то же самое. Вспомним, что ботаник Джованни Амичи создал микроскоп. Он не был специалистом от науки ни в оптике, ни в приборостроении. Он был в этих вопросах чайником. Ричард Аркрайт был парикмахером, а в 34 года увлекся изобретательством, и, что вы думаете, он изобрел? Он изобрел ткацкий станок, который произвел революцию в промышленном прядильном производстве. Парикмахер! Лесничий Дрэз изобрел сразу велосипед и перископ!!!

Семен Иванович Бадаев был крепостным-самоучкой, а создал способ производства стали, которую назвали «бадаевской». Из этой стали Империя изготавливала свои монетные штампы и хирургические инструменты. В XIX веке бадаевская сталь была лучшей в мире по сочетанию вязкости и прочности. А ведь за то, что сделал Бадаев, кому-то платили в это время деньги и под эти деньги ставили эту научную задачу. Но наука не справилась. У крепостного лучше получилось.

Никола Тесла открыл переменный ток, будучи второкурсником университета, и, конечно же, официальное мнение науки — бред. Университет он бросил, и вообще с наукой у Теслы так и не сложились отношения. Он даже от Нобелевской премии отказался. Умер в нищете. А сама Нобелевская премия появилась благодаря самоучке Альфреду Нобелю. Нобель тоже победил науку, не будучи никаким ученым. Уже его отец, занимаясь производством взрывчатых веществ, обращался к науке и консультировался с самим Зининым. Россия очень заинтересована была в то время в безопасной для самих саперов взрывчатке — Крымская война изобиловала подкопами под вражеские позиции с закладкой зарядов, но пороховые мины только пугали, не нанося вреда врагу, а смесь нитроглицерина с порохом взрывалась даже от случайного чиха: не было и речи о большегрузном перемещении такой взрывчатке при тех дорогах и при том транспорте. Вот и вызвали из Швеции Нобилей, которые на взрывчатке собаку съели (у них был завод по ее производству) и дали им в помощь науку. Но наука проблем безопасной взрывчатки не смогла решить. Решил уже позже своими усилиями сам Альфред Нобель (сын), придумавший запал и способ поглощения нитроглицерина инфузорной землей (динамит). Разбогатевший самоучка решил помочь далее науке не только интеллектуально, но и материально, составив завещание, с которого и пошла Нобелевская премия, эта касса взаимопомощи своих для своих среди своих со своими.

Александр Белл изобрел телефон и первое устройство в области записи и воспроизведения звука. А кем был Александр Белл? Александр Белл был директором училища по подготовке преподавателей для школ глухонемых. Всё его профессиональное образование — литература, ораторское искусство и преподавание музыки. Акустику и физику Белл изучил самостоятельно, будучи как раз преподавателем музыки. Научить глухонемых чтению и словам, по мнению Белла, неплохо было бы через какой-либо способ сделать неслышимую для них речь видимой. Пришлось изучить еще и электротехнику с механикой (в замысле был электромеханический демонстрационный прибор, который он заранее так и назвал — «телефон»). В итоге получился парадокс — то, что делалось для глухонемых, стало служить именно для слухового общения обычных людей. Здесь ученый мир не возмутился, но спохватился — началось состязание в создании промышленного образца телефонного аппарата между научными лабораториями и учителем для глухих. Наука так и заявила: мы сможем сделать быстрее и лучше то, что хочет сделать учитель глухонемых. Белл вызов принял. Следил весь мир. Учитель победил… Когда Америка хоронила Белла, в этот день была отключена вся телефонная сеть страны (13 миллионов абонентов!), чтобы люди вспомнили, каков был их мир до этого чайника.

Николай Николаевич Бенардос, создатель электросварочного аппарата, был специалистом по земледелию и лесному хозяйству. Бессемеровский процесс нынешней выплавки стали создал чайник-изобретатель Бессемер. Первый прототип гусеничного трактора (гусеничный ход) создал самоучка, русский крестьянин Федор Блинов. Буквопечатающие телеграфные аппараты создал простой служащий телеграфа в Бордо Жан Бодо. Абрахам Дерби учился производству солода, но — как-то не сложилось, и он стал отливать чугунные горшки в песчаные формы — такой у него был бизнес. Вдруг он бросил это прибыльное дело, взял в аренду заброшенную домну — и создал ни много, ни мало, а способ массового производства железа в плавильной печи. Вся современная металлургическая технология производства железа было создана этим необразованным мануфактурщиком.

А вот — Роберт Бойль, который сделал из химии науку. Свой закон (Бойля-Мариотта) он установил в 35 лет, будучи религиозным философом. За этот закон, правда, через три года ему присвоили степень доктора физики. Другой автор этого закона Мариотт был настоятелем монастыря.

Врач и декан медицинского факультета Генри Дрэпер разработал метод, технологию, и приборы для космической фотографии. Он первым сделал фотографии поверхности Луны и Солнца, а также научил людей фотографировать спектры космических тел. Этот медик смог заснять даже Большую Туманность Ориона, для чего выдержка экспозиции в его устройстве составляла 2 часа 17 минут! Официальная астрофизика эту проблему решить не могла. А врач на правах хобби справился.

Александр Чижевский — выпускник Московского археологического института. Его диссертация называлась «Русская лирика XVIII века». Все остальное — самообразование и работа в домашней лаборатории, построенной на личные средства. А что «все остальное»? Исследования зависимости периодичности всемирно-исторического процесса от солнечной активности, ионизация воздуха, аэроионотерапия. Только после международного признания он получает в свое распоряжение научную лабораторию, занимающуюся этими революционными разработками. Но ненадолго — репрессирован «за мракобесие» своей теории о влиянии солнечной активности на активность исторических процессов. Данную оценку его труду дала научная общественность…

Тихо де Браге, создавший основы современной астрономии, был самоучкой и нищим приживалой у самодуров-феодалов. Наука его и знать не хотела. Кеплер, был богословом по образованию, который остался за вольнодумство без работы. Вечно голодный и полунищий Кеплер, преследуемый, то самим Ватиканом, то противниками Ватикана, создал современную научную картину космоса. Этот самоучка-вольнодумец — один из самых величайших ученых в истории человечества. Не в том смысле ученый, что он был ученым, а в том смысле, что и он теперь учеными считается за своего, а не за чайника.

Официальная археология не верила в реальность гомеровских поэм. Всем своим авторитетом наука считала Трою фантазией. Сорокашестилетний купец Генрих Шлиман начинает изучать археологию и вычисляет своим торгашеским умом расположение древнего города. Он едет в Турцию и на свои средства организует раскопки. Трою он нашел. Официальная археологическая профессура была неприятно поражена… После этого археология стала археологией, дополнившись источниковедением.

Изобретатель пистолетов системы «Браунинг» — самоучка по фамилии Браунинг. Автомат Калашникова — плод изобретательства самоучки. Джордж Буль, заложивший основы математической логики, не имел специального математического образования и вообще был полным самоучкой, несмотря на то, что получил сразу профессорскую должность в колледже после того, как из своей глуши прислал в Лондон свои математические работы. Сегодня матлогика этого самоучки и сына простого рабочего, лежит в основе работы всех цифровых устройств мира. Ван-дер-Ваальс, автор знаменитого уравнения, носящего его имя и закона соответственных состояний — самоучка. А ведь он определил силы межмолекулярного взаимодействия — вандерваальсовы силы! А ведь именно найти силы в физике — это вершина успеха. Чайники тоже достигают этих вершин.

Землемер Каспер Вессель из Дании впервые дал геометрическое представление комплексных чисел. Естественно, что кадровая наука в течение последующих ста лет с трудом, но убедила себя в правоте землемера. Франсуа Вийе ввел буквенные обозначения для неизвестных величин и для коэффициентов уравнений, благодаря чему стало возможным выражение свойств уравнений и их корней общими формулами; он же создал единообразный прием решения уравнений 2-й, 3-й и 4-й степени. Вийе не был математиком, и даже не был ученым. Он был простым юристом.

Броуновское движение — открытие личного библиотекаря Президента Королевского общества и хранителя ботанического отдела Лондонского музея Роберта Броуна, врача и некогда простого ассистента хирурга. Уволенный в запас генерал-лейтенант Фердинанд фон Цеппелин на собственные средства построил мастерскую, где восемь лет потратил на создание дирижабля. У него получилось. Кстати уволили его из вооруженных сил кайзеровской Германии именно за непрерывно посылаемые рапорты с идеей дирижабля в научные военные сферы.

Только в девяностые годы двадцатого столетия человечество получило технические возможности (!) производить расчеты статистической вероятности, сформулированные на теореме Томаса Байеса, священника пресвитерианского прихода в городке Танбридж, Уэллс. Причем именно с применением математического метода, разработанного этим священником, современное программное обеспечение поиска контекстной запросу информации становится более или менее адекватным в условиях нынешнего информационного обвала, обрушившегося на головы пользователей Интернета. Вот куда залезают (через триста лет!) идеи чайников-недоучек!