Ненасильственный буддизм и джайнизм

Ненасильственный буддизм и джайнизм

Ахимса, «ненасилие», или то, что Махатма Ганди предпочитал называть «Законом любви», явилось на свет истории около VI века до начала христианской веры, с рождением буддизма и джайнизма в той части Индии, которая находилась в районе среднего течения Ганги. Ахимса впоследствии была упомянута в нескольких индуистских текстах в качестве «высшего» закона или религии (дхарма), однако это произошло только после того, как Будда стал частью индуистского пантеона. Ненасилие было так далеко от жестоких и грубых нравов арийских кочевников и их эпических битв, что мы вынуждены предположить, что, подобно йоге и поклонению Богине Матери, ненасилие, скорее всего, имеет доарийские корни. Буддизм и джайнизм возникли как негативная реакция на ортодоксальность брахманов с их ведическими ритуальными огненными жертвами баранов и козлов, а также сомы и гхи. Ахимса настолько всеобъемлюща в своем предостережении против убийств, что она включает не только животных и насекомых, но и растения. Этот запрет на убийства отражает древнюю индийскую идею, что все во вселенной взаимосвязано. Мы называем это естественным балансом, а индийцы видят здесь взаимосвязанность всей жизни. Это очень важная идея, лежащая в основе множества обыденных мотивов и отношений. Благодаря ахимсе большинство индийцев стали вегетарианцами, и хотя отказ от говядины может быть связан с особым статусом коров в арийском обществе, но тем не менее принято думать, что всякая жизнь имеет некую форму души, и это делает ее священной. Возможно, эта особенность культуры йогов — ключ к их выживанию в диких джунглях.

Будда (Просветленный) запустил в действие свое колесо закона, проповедуя Четыре благородные истины о всемирном «страдании» и его причинах и Благородный восьмеричный путь к освобождению от страданий и конечному достижению нирваны. Самоочевидной для буддистского учения была концепция страдания (дукха) как неизбежная первая истина жизни в мимолетном «бездушном» мире. От рождения в муках и до смерти, через страдания, болезни и старость. Мы отчаянно тоскуем по тем, кого любим и кто так далеко от нас, и мы страдаем от тех, кто нам неприятен, и кто, к сожалению, так близко. Универсальность страдания изображена в притче о горчичном зерне: обезумевшая от горя молодая мать приносит свое мертвое дитя к Будде в поисках утешения. «Сначала сходи в деревню, — сказал он ей, — и принеси мне горчичное зерно из дома, который не знал такого горя, как у тебя». И она идет в деревню, ходит от дома к дому — поиски оказываются абсолютно бессмысленными. Однако это возвращает ей разум и помогает справиться с постигшим ее горем, она осознает, что в каждом деревенском доме могут рассказать свою печальную историю о потере близких, зачастую не менее страшную, чем ее собственная.

Однако, гений Будды не в том, что он просто осознал всеобщность боли и страдания, но в том, что он изобрел «срединный путь» — линию поведения, способ избавиться от боли и страданий. Он учил, что невежество вкупе с желаниями неизменно приводят к боли и разочарованию. Для того чтобы избежать этих ловушек, нужно правильно вести себя, правильно относиться к жизни, правильно говорить и мыслить, иметь праведный заработок и дело. В идеале нужно оставить мир обманчивой мимолетности, борьбы и материальных благ, стать монахом буддистского ордена, чья повседневная жизнь проходит в строгом режиме дисциплинированного воздержания и самопожертвования, что включает в себя принятие клятв правды, бедности и ахимсы.

Махавира, «Великий герой», основатель джайнизма, подчеркивал преимущество ахимсы как самого главного фактора, поскольку он верил в то, что все предметы, включая камни, грязь и окаменевшие деревья были «живыми» и обладали дживой — «душой». Махавира также создал орден монахов, но его учения были гораздо более радикальными, чем срединный путь Будды. Он ходил обнаженным и на протяжении многих лет пытался уморить себя голодом, поскольку все, что человек ест, — не только мясо и рыба, а абсолютно все, в соответствии с его учением, было «убийством». Парадоксально, но праведный джайн обязан был убить себя, но лишь посредством голодания. Коль скоро повсюду находятся невидимые дживы, джайны часто носят с собой сделанные из перьев метелочки, чтобы отмести их в сторону, перед тем как сесть. Кроме того, они обязаны носить марлевые повязки и никогда не ходить через поле после дождя, так как много червей и других форм дживы могут быть на поверхности. Джайны не могут использовать плуг, иначе они совершат массовое убийство; поэтому те из них, кто остался жить среди простых мирян, обратились к занятиям, не связанным с сельским хозяйством, — стали ростовщиками или банкирами, в итоге они стали одной из богатейших общин Индии.

Ахимса является самым священным законом джайнов. Почерпнул ли Махавира ее из учения Будды или просто впитал идеологическую атмосферу, царившую на просторах средней Ганги, но ее значение среди небрахманских религий фактически сделало ее одним из течений индуизма. Джайнский способ смертельной голодовки стал политическим оружием в Индии в последние десятилетия национально-освободительного движения и остался таковым уже на региональном уровне в борьбе против центрального индийского правительства. Наиболее эффективно этот способ использовали жители Андхры для достижения статуса отдельного штата и пенджабские сикхи на ранней стадии своей борьбы за автономию. Однако Махатма Ганди всегда был крайне осторожен в вопросе применения «пламенного оружия» голодовки до смерти, настаивая на том, что если мотивы голодовки не были абсолютно чисты, то она могла стать оружием «демонического разрушения» (дураграха) вместо того, чтобы быть в золотом арсенале истины (сатьяграха).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.