Австралийская космогония и мифология

Австралийская космогония и мифология

У караджери мистерии, то есть их тайные церемонии инициации, связаны с космогонией. Если быть более точным, то вся их ритуальная жизнь зависит от космогонии. Во времена burari («времена сновидений»), когда был создан мир, а человеческие общества были построены в той форме, которую они сохранили по сегодняшний день, торжественно были начаты также и ритуалы, и с тех пор без всяких изменений они с величайшей тщательностью повторяются. Как в других архаических обществах, так и с точки зрения караджери, история ограничивается несколькими событиями, произошедшими в мифические времена in illo tempore, действиями божественных существ и несущих звания Героев. Караджери не считали, что имеют право сами вмешиваться в историю — делать так называемую «самобытную» историю. В целом же, они не признают самобытности: они повторяют типичные действия, имевшие место на заре времени. Но так как эти типичные поступки совершались богами и божественными существами, их периодическое и обязательное повторение для архаического человека выражает его желание оставаться в священной атмосфере космогонии. Фактически, отрицание самобытности равнозначно отрицанию мирского мира, отсутствию интереса к человеческой истории. Существование архаического человека, в конечном счете, заключается в постоянном повторении типичных моделей, проявившихся в начале Времени. Как мы сейчас увидим, мистерии увековечиваются периодическим воссозданием этих изначальных проявлений.

Вот в чем заключаются познания Караджери.[245]

Во времена сновидений, из Земли в образах динго вышли два брата, которых звали Багаджимбири. Затем они превратились в двух людей-гигантов, таких высоких, что головы их доставали до неба. До появление Багаджимбири не были ничего — ни деревьев, ни животных, ни людей. Гиганты вышли из земли как раз перед рассветом «первого дня» и спустя несколько мгновений услышали крик маленькой птички duru, которая всегда поет на рассвете. И они поняли, что был рассвет. До этого Багаджимбири не знали ничего. После этого братья увидели животных и растения и дали им имена. И с этого момента растения и животные, так как они уже имели имена, начали действительно существовать. Один из Багаджимбири остановился, чтобы помочиться. Из любопытства его брат тоже остановился и начал подражать ему. Вот почему австралийские караджери, чтобы помочиться, останавливаются и принимают специальное положение: они имитируют изначальную позу.

Затем Багаджимбири поворачиваются к северу. Они видят звезду и луну, называют их «звезда» и «луна». Они встречают мужчин и женщин: их семейные отношения и разделения на кланы были несовершенны, и Багаджимбири организовали их по той системе, которая остается в силе и по сей день. Более того, сами эти люди были несовершенны: у них не было половых органов — Багаджимбири взяли два вида грибов и таким образом обеспечили людей органами, которые у них есть сейчас. Братья остановились и сырым съели какое-то зерно, но тут же разразились смехом, потому что они знали, что так зерно не едят; оно должно быть приготовлено — и с тех пор люди всегда, когда готовят в пищу зерно, подражают им. Багаджимбири бросили pirmal (что-то вроде большой палки) в животное и убили его — и с тех пор люди поступают именно так. Очень многие мифы повествуют о том, как братья Багаджимбири стали основателями обычаев и традиций, описывая их поведение. И наконец, они ввели церемонии инициации и впервые использовали инструменты таинства, которые с тех пор стали священными — кремниевый нож, rhombe[246] и pimbal. Но один мужчина, Нгариман, копьем убил двух братьев. Их мать, Дилга, (в некоторых мифах говорится, что у них была мать, хотя их созревание было внематочным), которая находилась далеко, по ветру учуяла запах их трупов. И сразу же из ее грудей полилось молоко и попав на землю, подземной молочной струей потекло к тому месту, где лежали два мертвых героя и там, забурлив как стремительный поток, оно оживило двух братьев и утопило их убийцу. Позже два Багаджимбири превратились в две водяные змеи, а их души поднялись в небо, чтобы стать там тем, что европейцы называют Магеллановым Облаком.