§ 5. Монадология Канта и Лейбница, их различие и сходство, их ошибочность

§ 5. Монадология Канта и Лейбница, их различие и сходство, их ошибочность

Существуют два воззрения на монады, которые с перво-н> взгляда представляются абсолютно противоположными, но в действительности имеют и нечто общее, и при том, по самому существу. Согласно одному учению, монада есть физическая реальность, атом, неделимая частица материи. Так, Кант в своей «Физической монадологии»[44] говорит: «Простая субстанция, называемая монадой[45], есть та, которая не составлена из множественности таких частей, чтобы одна из них могла существовать отдельно и независимо от других»[46].. «Тела состоят из монад»[47]. «Любой простой элемент тела или монада не только находится в пространстве, но и наполняет пространство, причем, однако, простота его не уничтожается этим обстоятельством».[48]

Таким образом, кантовская «монада» есть только физический атом, из которого построена вся вселенная. В то же время его монада обладает определенными энергетическими свойствами. Из текста «Монадологии» не видно, как Кант объясняет наличие в мире психических явлений. Если он отрицает существование Ноуменальной Реальности, то он должен показать, как из совокупности монад рождаются явления хотя бы чувства и интеллекта, факт существования которых может быть отрицаем лишь в абсолют- ном нигилизме. Если же Кант признает существование Надмирной Реальности, хотя бы и непознаваемой, то он должен признать или факт вмешательства Божественной Силы при образовании атомами живых существ, или то, что уже в простейших монадах потенциально заключено психическое содержание. Иначе говоря, Кант должен или перевернуть всю свою систему или согласиться, что монады суть духовно-физические существа.

Именно это утверждает другое воззрение на монады, которой обыкновенно считают диаметрально противоположным материалистическому. Основная идея этого мировоззрения была выражена Порфирием в «Началах теории умопостигаемых»: «Когда бестелесные субстанции нисходят, они разделяются, множатся и их мощь ослабевает по мере уподоблений индивидуальному. Когда они поднимаются, то наоборот, они упрощаются, объединяются, и их мощь преизобилует»[49].

Иначе говоря, монады по своей внутренней природе принадлежат области духа, миру идеальному, но в то же время нисходят в мир и облекаются феноменальными покровами. Это мировоззрение получило полное выражение у Лейбница. Он рассматривает каждую монаду как целостный маленький мир, аспект микрокосма «Каждая субстанция (монада) выражает всю вселенную, но одна отчетливее, чем другая, вообще каждая относительно и в зависимости от ее особенной точки зрения»[50].

В то же время каждая монада совершенно изолирована и непроницаема для других подобных. Согласно образному выражению Лейбница — «Монады не имеют окошек, через которые что-нибудь могло бы войти или выйти»[51]. Вообще, как резюмирует учение Лейбница о жизни монад Куно Фишер, — «Каждая монада действует совершенно самостоятельно без всякого воздействия со стороны остальных»[52]. Последнее непосредственно вытекает из основного определения Лейбницем принципа индивидуальности — «Principium individuationis idem est quod absolutae specificationis, que res ita sit determinate ut ab aliis omnibus distingui»[53].

В сущности говоря, идеи Лейбница о монаде наиболее кратко и точно сводятся к следующей мысли Бена[54]: «Единая субстанция с двоякого рода проявлениями, как бы с двумя сторонами, одной физической, другой духовной — двуликое единство, — по-видимому, является ключом проблемы»[55]

Такое представление о монаде неизмеримо более приемлемо, чем кантовское, но в то же время нетрудно уяснить, что лейбницевский спиритуализм находится в резком противоречии с двумя взаимно сопряженными основными доктринами истинного спиритуализма. Во-первых, леибницевская монадология вносит идеи множественности в природу духа, то есть идет вразрез с доктриной об органической целостности мира. Во-вторых, она также находится в полном противоречии с учением об интеллигибельном мире, основная идея которого определяет его нераздельность через гармоническое сопряжение частей и абсолютную неподвижность, как следствие его совершенства. Поэтому противоречие между Кантом и Лейбницем вовсе не так глубоко, как это принято думать. Оба они основополагают идею множественности и неделимость индивидуумов, если же Лейбниц определенно утверждает духовно-физическую природу монад, то и у Канта, как это мы показали выше, подобное утверждение неустранимо и лишь неправомерно сокрыто.

Весьма интересно, что основная ошибка лейбницевской монадологии замечается уже у неоплатоников, хотя именно им же человечество обязано глубоким осознанием идеи интеллигибельного мира. Но мы не имеем права им, так же, как и Лейбницу, ставить это в вину, ибо они не располагали теми знаниями, которые дает нам новейшая европейская наука. Иерархию монад нельзя правильно построить без параллельного построения иерархии множеств. Учение же о множествах было создано лишь за последние десятилетия. Обратимся теперь к эзотерическому учению о космических иерархиях.