Смерть Христа

Смерть Христа

В начале Ветхого Завета Бог потребовал от Авраама принести в жертву собственного сына. В Новом Завете сам Бог принес в жертву Сына. Здесь мотив умирающего и воскрешающего Бога, широко распространенный в мифологии, накладывается на иудейскую культурную традицию. Исправить людей могла только жертва, и Бог принес ее. Жертва Бога – вершина жертвенности. С другой стороны, человек, стремящийся к самопожертвованию, – Бог. Так было до Христа и осталось после его прихода. И если ныне христианство – самая распространенная в мире религия и величайшее культурное достояние, то причина этого в жертве Богочеловека. «Пальма же первенства принадлежит тому, кто был силен и на словах и на деле, кто не только прочувствовал добро, но своей кровью дал ему восторжествовать» (Ренан Э. Жизнь Иисуса. С. 102). Ренан отмечает, «что, видя в своей смерти средство основать свое Царство, он сознательно и обдуманно вел к тому, чтобы заставить убить себя… Собственная кровь представлялась ему водой второго крещения, которою ему предстояло омыться, и казалось, будто им овладела странная поспешность идти навстречу этому крещению, которое одно только может утолить его жажду» (Там же. С. 219). В определенном смысле можно сказать, что вся жизнь Христа была жертвой.

Мы видим внутреннюю борьбу Христа в Гефсиманском саду, когда он «пал на лице Свое, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты» (Ев. от Матф. 26: 39). Остановив извлекшего меч, чтобы защитить его, Христос сказал: «… или думаешь, что Я не могу теперь умолить Отца Моего, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов ангелов? как же сбудутся Писания, что так должно быть?» (Ев. от Матф. 26: 53–54). Чему быть, того не миновать. Отговаривавшему его от добровольной жертвы Петру Христос говорит: «Ты Мне соблазн! потому что думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Ев. от Матф. 16: 23). Горький обратный смысл слов убийц: «других спасал, а Себя Самого не может спасти» (Ев. от Матф. 27: 42) демонстрирует их мораль и понимание спасения и подтверждает идею Христа: спасать не себя, а других.

Человек объявляет себя Богом и истиной. Напрашивается вывод: уничтожим его и тем самым истину. Пример узости мышления. Пилат удивляется просьбе первосвященника поставить охрану перед гробницей Иисуса, но тот отвечает, что мертвый Христос опаснее, чем живой.

Интересна трактовка предательства Иуды Леонидом Андреевым. Иуда хотел, чтобы люди поняли, увидев поведение Христа после ареста, что он Бог и уверовали в Него. Нужна добровольная жертва, распятие – вот тогда они действительно поймут! В этом смысле можно сказать, что Иуда по-своему способствовал возникновению христианства (если к тому же поверить Андрееву, что он любил Христа больше всех других учеников).

Жертва Христа заменила жертвы, установленные древним законом. Сравнение Христа с агнцем показательно и обращает к древним жертвоприношениям. Они были в сердцевине мифологии, но философия, отбросив мифологическую оболочку мысли, привела к человеческой жертве (прообразом которой явилось жертвоприношение Ифигении), а в религии в жертву принес себя Бог. Все ветхозаветные жертвы отныне закончились. Жертвой Бога искуплены грехи человечества. Ничто не могло быть более сильно действующим средством.

В свете Нового Завета по-новому предстает судьба Иова. Его страдания по воле Бога – прообраз страданий Христа. Смысл «Книги Иова» в том, что Бог хочет, чтобы человек понял ценность страдания для совершенствования человека, не только узнал об этом, а почувствовал на собственной шкуре, как того требует религия. «Свет страстей Христовых открыл нам, – подчеркивает Тойнби, – что страдание необходимо постольку, поскольку оно есть необходимое средство спасения и созидания в условиях временной и краткой жизни на Земле» (Тойнби А. Постижение истории… С. 226). Разница, правда, в том, что Христос приносит жертву добровольно, а на Иова лишения сваливаются без его желания. Добровольность жертвы увенчала собой здание религии, стала, используя выражение Христа, закваской, вызвавшей брожение теста. Как сказал Ренан, личное решение Иисуса доныне управляет судьбами человечества. В неожиданном с точки зрения здравого смысла событии – Бог, презрев свое могущество, вочеловечивается и добровольно гибнет в муках на кресте – открывается роль добровольной жертвы в развитии культуры и человечества.