Создание «Записей речений Мацзу»

Создание «Записей речений Мацзу»

Сегодня трактат, чье полное название звучит как «Записи речений чаньского наставника Мацзу Даои из провинции Цзянси», входит составной частью в целый ряд чаньских произведений, многие из которых стали классикой этой школы. Однако, несложно предположить, что «Речения Мацзу» когда-то существовали в качестве отдельного произведения, которое не дошло до нас. Наиболее полным изданием Речений является их публикация в трактате «Сыцзя юйлу» («Речения четырех школ»), вошедшем в «Сюйцзан цзин» или Трипитаку [Сюйцзан цзин. 2, 24–25, с. 405а-424с]. Этот труд представляет собой собрание высказываний и кратких проповедей четырех наставников, относящихся к одной школе: Мацзу Даои (709–788), Байчжан Хуайхай (720–814), Хуанбо Сиюнь (ум. 850), Линьцзи Исюань (ум. 866). «Речения Мацзу» по праву считаются центральной частью этого произведения, поскольку именно Мацзу является старшим среди всех четырех мастеров, у него учился Байчжан, автор первого устава чаньских монастырей.

Само это произведение окутано немалой тайной. Прежде всего, в связи с утратой оригинала «Речений Мацзу», их датировка представляет немалую сложность. Неизвестно также ни время создания, ни имя составителя «Речений четырех школ». Несомненно, что этот трактат уже существовал в середине XII в., поскольку он перечисляется в одном из конфуцианских каталогов «Суйчу тан шуму» («Каталог книг от начала династии Суй до Тан»), составленном конфуцианцем Ю Мао (1127–1194).

«Речения четырех школ» неоднократно переиздавались, в связи с чем могли появляться незначительные разночтения, которые, однако были не столь велики, как в случае с «Сутрой Помоста». Известно, что они были переизданы в начале династии Юань, однако ни одной копии того издания не сохранилось. До нас дошло лишь переиздание 1607 г., опубликованное монахом Цзенином в провинции Чжэцзян и содержащее предисловие, написанное в 1085 г. неким Ян Цзе. Именно этот текст и вошел в Трипитаку.

Не сложно заметить, что никаких сведений, указывающих на то, что это произведение, в том числе и «Речения Мацзу», существовало до середины XI в. не существует, о нем не упоминают ни китайские, ни японские буддийские каталоги, хотя, следуя логике, произведение мастеров такого масштаба должно было буквально сразу войти во все буддийские анналы. Версии о достаточно позднем появлении «Речений четырех школ» придерживается большинство ученых. Так японский специалист по истории Чань Янагида Сэйдзан, посвятивший специальную статью этой проблеме, сделал вывод, что «Речения» были созданы в начале династии Сун одним из последователей чаньского мастера Хуанлуна Хуэйнаня (1002–1061) [172, т. XVII, 33–41].

Французский ученый, прославившийся своими исследованиями Чань, М. Дюмевиль указывал более точную дату – 1036 г. и считал, что «Речения четырех школ» не были самостоятельным произведением, а составляли часть большого трактата «Гуандэн лу» – «Записи об обширности светильника» [74, 5–8]

Так или иначе, в основе дошедших до нас «Речений Мацзу» лежали какие-то записи, вероятно составленные учениками Мацзу. Скорее всего это касается второй части «Речений», озаглавленной в нашем переводе как «Проповеди». Так, например, в «Цзутан цзи» («Записи из Зала патриархов», 952 г.) встречается интересное замечание: «После смерти Мацзу… были записаны многие интересные вещи» [цит. по: 76, 10]. Все это указывает на существование неких «логий», которые в совокупности с фольклорными историями про Мацзу и составили общий корпус «Речений».

Один из учеников Мацзу Дунсы замечает, что Мацзу приписываются нередко те высказывания, которые в реальности ему не принадлежат. Этот факт косвенным образом указывает и на то, что «Речения» могут содержать и «чужие» высказывания. [51, 288].

По сути к тому времени формируются две традиции записей высказываний чаньских патриархов. Одна именует их «речениями» (юй лу), и к ним относятся в частности «Речения Мацзу». Другая именует их традиционным термином «речитативы» (гэ), что во многом соотносится с даосской и народной фольклорной традицией. Именно в таком виде, например, были записаны речения современника Мацзу наставника Шитоу Наньюэ. Этот жанр отличается большей эзотерической направленностью, описывая опыт личных мистических переживаний в виде кратких поэтических произведений.

«Речения Мацзу» логическим образом распадаются на три части, каждая из которых в принципе могла существовать самостоятельно. Нами эти части обозначены как «Биография», «Проповеди» и «Диалоги». «Биография» в основном призвана подчеркнуть необычность Мацзу, чудесные факты его рождения, в общих чертах она вполне соответствует биографии классического чаньского патриарха. «Проповеди» содержат три наставления, прочитанных перед сангхой, каждая из которых посвящена отдельной теме. Вторая проповедь «О Пути» несколько выбивается из общей структуры, поскольку Мацзу отвечает на вопрос одного из монахов и формально этот отрывок можно было бы отнести к «Диалогам». Но из контекста очевидно, что мы сталкиваемся именно с проповедью всей общине: Мацзу методично излагает основы учения о сердце, подходя к этой концепции с разных сторон.

Примечательно, что в речениях предстают как бы два разных Мацзу: тонкий дидактик, которым он представлен в «Проповедях» и взрывной, неожиданный и в известной степени эпатирующий любую условность герой народной традиции, каким мы видим его в «Диалогах». Все это указывает, что «Речения» по сути являются компиляцией нескольких, первоначально никак не связанных друг с другом источников.

По сути, в «Речениях Мацзу» слиты воедино две, первоначально абсолютно разных традиции. Первая проявилась в той части трактата, которая нами названа «Проповеди» – здесь звучит мудрая и тонкая дидактика, здесь в лучших традициях классического буддизма трактуется знаменитое учение Мацзу о Сердце-основе (синь ди), обильно цитируются индийские сутры. И здесь перед нами – блестящий проповедник, логик (учитывая особый характер буддийской логики), который тем не менее может показаться излишне скучноватым для тех, кто не знаком с тонкостями теории Дхармы. В другой же части «Речений», озаглавленных «Диалоги» мы видим народную традицию, и именно здесь китайский традиционный фольклорный анекдот и афоризм проявляется во всей его силе. Короткие, хлесткие диалоги, несмотря на всю кажущуюся разницу с предыдущими дидактическими наставлениями, лишь дополняют проповеди. Они выступают в качестве иллюстраций учению и благодаря этому жизнь Мацзу, а равно и его трактат приобретают особую притягательность. Два слоя трактата превращены в два типа объяснения одного и того же – учения о Сердце как основе всех поступков человека и его видения мира.