XXVIII

XXVIII

Тайна Рождества – Благовещение – светится сквозь тайну Крещения.

«Чей сын Христос?» – на этот вопрос Иисуса, так же как на вопрос матери Его: «Как это будет, когда я мужа не знаю?» – отвечает в Вифаварском явлении Дух:

В день сей Я родил Тебя,

а на родном Иисуса и матери Его, арамейском языке, где «Дух Святой», Rucha, – женского рода:

Я родила Тебя.

Матерь Небесная, Дух, так говорит, в вечности; так же могла бы сказать и матерь земная, Мария, во времени. Здесь уже между двумя Рождествами нет противоречия; жало соблазна вынуто.

Память арамейского подлинника сохранилась и по-гречески у всех четырех свидетелей, в наших канонических Евангелиях, где образ Духа – не «голубь», peristeras, a «голубка», peristera.

Бог есть Дух. (Ио. 4, 24),

не может не значить, и в устах самого Иисуса, на арамейском языке: Бог есть не только Он, Отец, но и Она, Мать.

Это уже забыли православные, но все еще помнят еретики.

Сниди Дух Святой, сниди

Голубица Святая, сниди

Матерь Сокровенная!

такова молитва крещения и евхаристии в «Деяниях Фомы».[384] Гностики Офиты также крестятся и причащаются «во имя Духа-Матери».[385]

Матерь Моя – Дух Святой.

– скажет, вспоминая о том, что было тотчас после Крещения, сам Иисус, в Евангелии от Евреев, нисколько не менее православном, чем наши канонические Евангелия.

В явной жизни Сына – Отец; в тайной – Мать. Весь Иисус Известный – в Отце; весь Неизвестный – в Матери.

Если есть у Сына Отец Небесный, может ли не быть и Небесной Матери? И если мы так страшно забыли Отца и Сына, то не потому ли, что забыли Мать?

Больше, чем когда-либо, сейчас упование рода человеческого есть матерь Сына земная. Дева Мария. Люди поклонились Ей недаром: только Она и ведет их к Матери Небесной – Духу.