3. Взрослый с головой

3. Взрослый с головой

Люди, однако, развиваются удивительно разными темпами. Пэппи всего в два года уже обожала разглядывать себя в зеркало, а в два года и три месяца, когда ее мать (и по-моему, мудро) предположила, что, может, там и нет никакого лица или что с этой стороны зеркала — ровно там, где она находилась — просто пустота, она ответила: «Не говори об этом. Мне страшно!» По-видимому, с очень раннего возраста наш приобретенный взгляд на себя со стороны начинает затенять, накладываться и со временем вытеснять наше изначальное видение себя изнутри. Мы растем вниз, а не вверх. Вместо того чтобы присутствовать и касаться звезд, пребывая в единстве со всем, что под ними, мы сжались и отодвинулись от них. И теперь не мы объемлем мир, а он нас — то, что осталось от нас. И вот, уменьшенные от целой картины до этой крошечной части, разве удивительно, что мы постоянно попадаем в неприятности — ведь мы стали жадными, обидчивыми, отчужденными, испуганными, поверженными, усталыми, напряженными, повторяющимися, нетворческими, нелюбящими и абсолютно сумасшедшими? Или, более детально:

Жадные — когда мы пытаемся любой ценой вернуть и собрать сколько возможно от нашей потерянной империи.

Обидчивые или агрессивные — когда мы мечтаем отомстить социальному порядку, так жестоко урезавшему нас.

Отчужденные, одинокие, подозрительные — потому что мы болезненно воображаем, что люди, животные и даже неживые объекты отдалены от нас, что они холодные и высокомерные. И мы отказываемся видеть, как эта дистанция схлопывается, что в действительности они прямо здесь, с нами, наши близкие друзья, ближе ближнего.

Испуганные — когда мы считаем себя вещами, отданными на милость других вещей и оказывающими им сопротивление.

Поверженные — потому что трудиться ради этого индивидуального нечто — значит непременно обречь себя на поражение. Вероятный исход наших даже самых «успешных» начинаний — это утрата иллюзий, неизбежный конец, смерть.

Уставшие — потому что на строительство, поддержание и постоянную корректировку этого воображаемого ящика для жизни, прямо здесь, тратится слишком много энергии.

Напряженные, церемонные, неестественные, притворные — потому что мы живем во лжи, в глупой, негибкой, предсказуемой, жалкой, сковывающей лжи.

Нетворческие — потому что мы отрезали себя от Источника и Центра и видим себя как побочный эффект.

Нелюбящие — потому что мы не допускаем других в то пространство, которое, по нашим представлениям, занимаем, притворяясь, что не созданы открытыми, не созданы для любви.

Сумасшедшие — потому что мы «видим» вещи, которых нет, и даже верим (несмотря на всю очевидность обратного), что с расстояния в ноль метров мы выглядим так же, как с двух метров — как плотные, непрозрачные, цветные, очерченные куски вещества. Как наша жизнь и наш мир могут сохранить рассудок, если их Центр сошел с ума?

Пока мы не страдаем от этих многочисленных помех, мы остаемся «маленькими детьми в сердце» на втором этапе — безголовыми, прозрачными, светоподобными и более или менее бессознательно в контакте с истиной того, что мы есть. Или мы уже продвинулись на гораздо более поздний этап. В любом случае основная причина, по которой большинство из нас благополучно обходит их, не становясь хронически больными или буйно помешанными, проста и утешительна. Если в нашей повседневной жизни мы довольно часто бываем чувствительными, любящими, щедрыми, полными смеха и даже счастливыми — это потому что все мы, на каком бы этапе ни находились, укоренены в нашем общем Источнике и центральном Совершенстве, в одной и той же Безголовости, или Изначальном Лице, или Прозрачности, или Осознанном Ничто, и наши жизни исходят из него же. Мы всегда полностью освещены одним и тем же Светом, позволяем мы светить ему сквозь нас или нет. Наше счастье глубоко укоренено и реально, а несчастье поверхностно и нереально, рождено иллюзией, неведением. Мы страдаем, потому что не замечаем, что в глубине сердца с нами все в порядке.

Что приводит к следующему вопросу: третий этап, этот отрезок дороги, вымощенный иллюзорным страданием, — это просто ошибка, кружной путь, который можно и нужно срезать? Возможно ли перепрыгнуть при помощи просветленных родителей и учителей из детства второго этапа в истинную зрелость, в мир видящих дальнейших этапов, таким образом избегая наихудшие из вышеперечисленных бед? Другими словами, можно ли стать полноправным членом клуба под названием Человеческое Общество и наслаждаться его неоценимыми преимуществами и удобствами, никогда не подписываясь под ложью, на которой он основан, не вступая в непрерывную Игру в Лицо[5], не становясь как они? Рильке, описывая один показательный случай из детства, не был настроен оптимистически: «Но затем случается самое худшее. Они берут его за руку и тащат к столу, и все они, сколько их ни присутствует, с любопытством собираются у лампы. Они победили. Они таятся в тени, а на него вместе со светом падает весь позор обладания лицом. Должен ли он остаться и притворяться, что живет той жизнью, которую они приписывают ему, и вырасти похожим на них?..»[6]

Наш вопрос в следующем: можем ли мы отказаться от этих воображаемых набалдашников (mot juste[7]), этих позорных и сводящих в могилу злокачественных наростов, которые общество намерено посадить и выращивать прямо здесь, у нас на плечах, и всего, что влекут эти наросты?

Ответ такой: на практике — нет. Нельзя выйти из игры, срезать путь. Мы должны принять это бремя, пройти долгим кружным путем. Верно, что некоторые действительно отказываются делать это и никогда не смотрят на себя с позиции второго или третьего лица. Как старший брат в истории о блудном сыне, они остаются Дома в первом лице единственного числа настоящего времени, во всей невинности. Этому состоянию не следует завидовать. Неспособные осознать и приспособиться к тому, как их видят другие, они наделяются ярлыком «отсталые» или еще похуже и вынуждены вести себя соответственно и нуждаться в лечебном уходе. В действительности, нет такого пути из Рая детства в благословенные Небеса, который огибал бы Далекую Страну, некое подобие Ада или, по крайней мере, Чистилища. Чтобы по-настоящему отойти от нашего упрямства, отбросить личное и разделяющее эго (и таким образом дойти до более поздних этапов нашего путешествия), мы должны на этом этапе быть оплачиваемыми членами общества, преданного взращиванию эго: как у маленьких детей, наша эгоцентричность пока слишком неглубока, слишком бесплодна, неустойчива и откровенна, слишком мало принадлежит нам, чтобы мы ее отбрасывали. Чтобы по-настоящему потерять голову, мы должны сперва обрести ее. Чтобы по-настоящему оценить Что мы есть, ясно и четко, мы должны вначале отождествиться с тем, чем не являемся. Чтобы по-настоящему ценить абсолютно очевидное, мы должны вначале приобрести привычку не замечать и отрицать это. Вселенная такова, что истинное освобождение не случается в пустоте — это освобождение от ложного, иначе это вообще не освобождение. И выходит, что наш список бед — эта, к сожалению, далеко не полная скорбная повесть — совсем не скорбная. Это предпосылка свободы, которую невозможно обрести никак иначе. Она весьма существенно содействует реализации — этому переоткрытию очевидного — которое постепенно преодолевает его, становится его лекарством, в общем и в частности. Оно лежит в основе того абсолютного блаженства, которое, как мы увидим, может обнаружиться к концу нашего путешествия. А пока наши беды несомненно обеспечивают сильнейшую мотивацию упорства. Кто захочет, чтобы его держали дольше, чем нужно, в этом болезненном месте? И кто, зайдя уже так далеко на Пути, не захочет идти дальше — особенно учитывая, что наш следующий этап гораздо более легкий и прямой, чем все остальные?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.