Ясность в действии

Ясность в действии

Это было прекрасное утро, ясное после дождей. На деревьях были нежные посвежевшие листья, а ветер с моря придумывал для них танец. Трава была зеленой и пышной, и рогатый скот с жадностью ел ее, потому что через несколько месяцев и травинки не останется от нее. Аромат сада наполнил комнату, а снаружи кричали и смеялись дети. На пальмах висели золотистые кокосовые орехи, а банановые листья, огромные и колеблющиеся, еще не разорвались от старости и ветра. Насколько красивой была земля, а это была ода цветам и краскам! За деревней, за большими домами и рощами, простиралось море, наполненное светом и грозными волнами. Там далеко виднелась маленькая лодка из нескольких связанных вместе бревен. В ней сидел уединившийся рыбак.

Она была совсем юной, ей было за двадцать, и она недавно вышла замуж, но прошедшие годы уже оставили на ней свою отметку. Она сказала, что была из хорошей семьи, образованной и работящей. Она получила свою степень магистра гуманитарных наук с наградами, и было видно, что она была сообразительной и внимательной. Однажды начав, она говорила легко и плавно, но внезапно она становилась застенчивой и молчаливой. Она хотела отвести душу, поскольку сказала, что ни с кем не говорила о своей проблеме, даже своими родителями. Постепенно, кусочек за кусочком, ее горе было облачено в слова. Слова передают значение только на некотором уровне, у них есть свойство искажать, не предоставлять полностью значение стоящим за ними символам, создавать обман, что происходит совсем неумышленно. Она хотела передать намного больше, чем то, что означали простые слова, и ей это удавалось. Она не могла говорить о некоторых вещах, как бы усердно она ни старалась, но само ее молчание доносило ту боль и невыносимые унижения в отношениях, которые превратились просто в контракт. Муж избил ее и бросил, а ее маленькие детки едва ли могли стать благодарными слушателями. Что же ей делать? Они теперь жили отдельно, и должна ли она вернуться?

Какое сильное влияние на нас оказывают светские приличия! Что скажут? Можно ли жить одному, особенно женщине, чтобы о ней не говорили гадостей? Приличие — это одеяние для лицемера. В мысли мы совершаем любое возможное преступление, но внешне мы безукоризненны. Она соблюдала приличия и была смущена. Удивительно, но когда вы чисты перед собой, что бы ни случилось, оно является правильным. Когда есть эта внутренняя ясность, правильное не совпадает с чьим-либо желанием, но каким бы ни было это, оно правильно. Удовлетворенность приходит с пониманием того, что есть. Но как трудно быть понятным!

«Как мне выяснить, что мне следует сделать?»

Действие не следует за ясностью: ясность есть действие. Вы обеспокоены тем, что вам сделать, а не тем, чтобы обладать ясностью. Вы разрываетесь между соблюдением приличий и тем, что вы хотите сделать, между надеждой и тем, что есть. Двойственное желание соблюдения приличий и какого-то идеального поступка порождает конфликт и замешательство, и, только когда вы способны увидеть то, что есть, появляется ясность. То, что есть, это не то, что должно быть, что является желанием, искаженным по определенному образцу. То, что есть, является реальным, не желаемым, а фактическим. Вероятно, вы никогда не подходили к этому таким способом. Вы думали или ловко рассчитывали, взвешивая и то, и другое, планируя и не планируя, что очевидно могло привести только к дальнейшему замешательству. Посмотрите на это очень просто и прямо. Вы сделаете это, вы будет способны наблюдать то, что есть, без искажения. Скрытое находится в его собственном действии. Если то, что есть, ясно, то вы поймете: нет никакого выбора, а только действие, и вопрос, что вам делать, никогда не будет возникать. Такой вопрос возникает только, когда есть неуверенность в выборе. Действие не относится к выбору, действие из-за выбора — это действие из-за замешательства.

«Я начинаю понимать то, что вы имеете в виду: я должна быть чиста перед собой, без стремления соблюсти приличия, без корыстного расчета, без чувства, что идешь на сделку. Мне ясно, но ведь трудно сохранить эту ясность, не так ли?»

Нисколько. Сохранять — значит противостоять. Вы не сохраняете ясность и противостоите замешательству: вы переживаете то, что является замешательством, и вы понимаете, что любое действие, являющееся его результатом, должно неизбежно стать еще более запутывающим. Когда вы испытываете все это, не потому, что кто-то сказал так, а потому, что вы понимаете это непосредственно для себя, тогда возникает ясность того, что есть. Вы не сохраняете ясность, она просто есть.

«Я совершенно понимаю то, что вы имеете в виду. Да, мне ясно, все хорошо. Но как насчет любви? Мы не знаем, что любовь означает. Я думала, что я любила, но я понимаю, что на самом деле нет».

Судя по тому, что вы мне рассказали, вы вышли замуж из страха одиночества и из-за материальной нужды и физиологических потребностей. И вы обнаружили, что все это не любовь. Вы, возможно, назвали это любовью, чтобы придать этому приличие, но фактически это был вопрос удобства под прикрытием слова «любовь». Для большинства людей это и есть любовь, со всем ее застилающим глаза дымом: страхом ненадежности, одиночества, расстройства, пренебрежения в старости и так далее. Но это является просто мыслительным процессом, который явно не есть любовь. Мысль приводит к повторению, а повторение делает взаимоотношения застоявшимися. Мысль — бесполезный процесс, она не обновляет себя, она может только продолжаться, а то, что имеет продолжение, не может быть новым, свежим. Мысль — это ощущения, мысль является чувственной, мысль — это сексуальная проблема. Мысль не может закончить себя, чтобы быть творческой, мысль не может стать чем-то другим, чем она есть, что является ощущениями. Мысль — это всегда застоявшееся, прошлое, старое, никогда не сможет быть новым. Как вы поняли, любовь — это не мысль. Любовь — это когда нет думающего. Думающий — не сущность, отличная от мысли, мысль и думающий — это одно. Думающий — это и есть мысль.

Любовь — не ощущение, это — огонь без дыма. Вы познаете любовь, когда вы не будете думающим. Вы не можете жертвовать собой, думающим, ради любви. Не нужно никакого специального действия для любви, потому что любовь не исходит от ума. Принуждение себя, хотение любить является мыслью о любви, а мысль о любви — это ощущение. Мысль не может думать о любви, поскольку любовь вне досягаемости ума. Мысль имеет продолжение, а любовь неистощима. То, что является неистощимым, вечно ново, а то, что имеет продолжение, находится вечно в страхе окончания. То, что заканчивается, знает вечное начало любви.