Сцепленность: процессуальный ум в действии

Сцепленность: процессуальный ум в действии

Может ли иметь решающее значение один человек из сотни или тысячи? Да! Откуда я знаю? Я уже видел, как случались такие танцы-связывания. В предыдущих работах я писал об одном из самых памятных событий, которые я могу вспомнить. Это событие происходило в 1992 г. недалеко от Сан-Франциско, на напряженном открытом форуме и в групповом процессе, который мы с Эми фасилитировали всего за несколько дней до решения суда США по делу Родни Кинга. Мы были там вместе с другими коллегами и друзьями отчасти из-за расовой напряженности в атмосфере. Проблема начиналась в 1991 г., когда было заснято на видеопленку избиение лос-анджелесской полицией таксиста-афроамериканца Родни Кинга, который превысил скорость. Полицейских привлекли к суду, но, несмотря на полностью изобличающие доказательства, судья их оправдал. Сразу после этого процесса во многих крупных городах США вспыхнули расовые конфликты. Новость об оправдательном приговоре побудила к бунту тысячи людей в Лос-Анджелесе. К тому времени, когда полиции, армии и морской пехоте удалось восстановить порядок, потери составили 55 убитых, 2383 раненых, более 7000 пожаров, ущерб более чем 3100 компаниям, и почти 1 миллиард финансовых убытков. В других крупных городах происходили меньшие восстания.

Всего за несколько дней до того процесса, мы начинали работать с сотнями людей по вопросу расизма в Окленде, в Калифорнии. Ситуация в зале была крайне напряженной. Представьте себе сотни людей, полных боли и гнева, надеющихся исправить совершенную несправедливость. Представьте себе, как они одновременно кричат друг на друга. Посреди этой болезненной ситуации один мужчина вышел вперед и начал тихонько стонать и жаловаться самому себе. Сперва его видели или слышали немногие. Затем он, как мне показалось, глубже погрузился в себя и медленно пошел вперед от границы большой группы в самый центр яростной дискуссии. Он вышел на середину помещения, где все стояли в кружок. Его стон усиливался, пока не стал воплем, когда он начал стоя раскачиваться туда-сюда, сначала в одну сторону, потом в другую. Он стонал, а затем стал выкрикивать в ритме движений своего тела: «Это не боль черных, это не боль белых, это боль всех нас». Этот чернокожий человек начал рыдать, причитая «нараспев» и раскачиваясь сначала на одной ноге, потом на другой. Атмосфера была напряженной. Вскоре все в этом зале начали окружать этого одного человека, спонтанно установившего контакт со своим процессуальным умом, который включал в себя все стороны конфликта. Он стонал и причитал, наполовину говорил, наполовину пел, раскачиваясь так, что все – и черные и белые – были растроганы до слез.

Вся группа собралась в кучу вокруг него, вокруг его гнева и боли сначала за одну сторону, а потом и за другую. Он по-своему говорил за всех в своего рода театре сцепленности. Один человек, затем еще один начинали говорить. Другие умолкали и слушали. После того, как высказывались отдельные люди, отдельные группы, представлявшие разные возрасты, расы и религии, спонтанно и гордо выходили вперед друг за другом, чтобы петь песни, выражавшие божественность их культур. Происходящее вызывало неописуемые чувства. Все начали естественным образом работать вместе над имевшимися болезненными вопросами, как будто управляемые некой невидимой силой. Впоследствии газета «Сан-Франциско Кроникл» посчитала нашей заслугой то, что область Сан-Франциско – Окленд стала единственным из крупных «черных» городов США, где не было разрушительных бунтов и открытых конфликтов ^lxxii.