18 октября

18 октября

На самолёте (перелёт в Бомбей, куда он прибыл двадцатого. Записи за девятнадцатое нет). Был гром и великий потоп дождя; был разбужен дождём в середине ночи [в Риме], он стучал в окно и среди деревьев по ту сторону дороги. День был жаркий, и воздух теперь стал приятно прохладным; город спал, и буря прошла. Дороги намокли, движения так рано утром почти не было; небо всё ещё было закрыто густыми облаками, и рассвет вставал над землёй. Церковь [Сан Джованни ин Латэрано]с её золотой мозаикой была освещена искусственным светом. До аэропорта было далеко (Чампиио; аэропорт Фьюмичино еще не был построен), и мощный автомобиль работал прекрасно; он пытался состязаться с облаками. Он обгонял редкие автомобили, которые попадались на дороге; он прижимался к шоссе, проходя каждый поворот на высокой скорости. Он слишком долго пробыл в городе и теперь оказался на открытом шоссе. И аэропорт появился слишком быстро. Запах моря и влажной земли наполнял воздух, свежевспаханные поля чернели, и зелень деревьев была необычайно яркой, хотя осень и коснулась некоторых листьев; ветер дул с запада, и солнца в течение всего этого дня не предвиделось. Каждый лист был отмыт дочиста, и на земле царили мир и красота.

В середине ночи, когда уже всё стихло после грома и молнии, мозг был абсолютно спокоен, и медитация явилась раскрытием в неизмеримую пустоту. Сама чувствительность мозга делала его безмолвным; он был спокоен без всякой причины; действие спокойствия, имеющего причину, есть распад, разрушение. Он был так спокоен, что ограниченное пространство комнаты исчезло и время остановилось. Было только пробуждённое внимание с центром, который был внимателен; это было внимание, в котором источник мысли иссяк, без всякого насилия, естественно, легко. Он мог слышать дождь и движение в соседней комнате; он слушал без всякой интерпретации и наблюдал без знания. И тело было неподвижно. Медитация уступила иному; оно было потрясающей чистоты. Его чистота не оставила ничего; она была здесь — вот и всё, и ничто больше не существовало. И поскольку не было ничего, была она. Это была чистота всей сущности. Этот мир, это спокойствие, есть огромное, безграничное пространство, это мир неизмеримой пустоты.