АПОФЕОЗ ВИТАЛЬНОСТИ
АПОФЕОЗ ВИТАЛЬНОСТИ
Текст «F?tes de la faim» обычно переводится на русский язык как праздник голода. Обратимся к осмыслению семантического поля понятий, определяющих философско-поэтическую концепцию текста. Возможно, более точным русским лексико-семантическим эквивалентом названия данного стихотворения является выражение «торжества желания» или «празднества голода». Слово-понятие «F?tes» – праздники, торжества имеет у Рембо форму множественного числа, что указывает на множественность обозначаемого им явления. Эти слова и в единственном числе имеют значение не только единичного предмета и явления, но могут обозначать некую целостность, единство многих элементов, собирательность. Праздник и торжество – это не отдельная акция, но некая пространственно-временная протяжённость. Праздник, торжество – это празднование, празднество, состояние субъекта и мира, противоположное обыденному, будничному, повседневному состоянию. Для праздника характерен эмоциональный подъём, всплеск радостных чувств, активизация жизненных сил, состояние бодрой радости, оптимизма. Взятое во множественном числе понятие «праздник» словно увеличивает, усиливает временную протяжённость и силу эмоционального подъёма субъекта. Представление понятия «праздник», «торжество» как множественности актуализирует в семантике слова и субстанциальность и действие.
Понятие «праздник» для раскрытия смысла требует дополнения или определения, поясняющего его сущность. Праздник чего? Торжества какие? Что является причиной торжеств, приподнятого настроения, всплеска витальных сил у Артюра Рембо? Что празднуется? Дополнением или несогласованным определением, выявляющим сущность праздника, является в данном случае понятие «голод», «желание».
Отметим семантику, которая выявляется в оппозиции категории числа у данных понятий: торжеств – много, а голод (желание) – один. Множественность, поток желаний имеет одно направление, носит один характер. Смысловая оппозиция единичности и множественности выявляет глубинный смысл желания жить, реализация которого отслеживается в бытийном потоке как череда непрерывных торжеств существования – удовлетворения голода.
F?TES DE LA FAIM
Ma faim Anne, Anne,
Fuis sur ton ane.
Si j ai du go?t, ce n`est gu?res
Que pour la terre et les pierres.
Dinn! dinn! dinn! dinn!
Mangeons l`air,
Le roc, le charbons, le fer.
Mes faims tournez, рassez faims,
Le pre de sons!
Attirez le gai, venin
Des liserons;
Les cailloux qu`un pouvre brise,
Les vieil les pierres d`?glise,
Les galets, fils de d?luges,
Pains couch?s aux vall?es grises!
Mes faims c`est les bouts d`air noir.
L`azur sonneur;
– C`est l`estomac qui me tire.
C`est le malheur.
Sur terre ont paru les feuilles!
Je vais aux chairs de fruit blettes.
Au sein du sillon je cueille
La doucette et la violette.
Ma faim, Anne, Anne!
Fuis sur ton ?ne.
ТОРЖЕСТВА ЖЕЛАНИЯ
Моё желание, Ани, Ани,
Бежит (убегает) на твоём осле.
Если я имею вкус, то это не более,
Чем к земле и к камням
Динн! динн! динн! динн!
Едим воздух,
Скалу, угли, железо.
Мои желания, поворачивайтесь,
проходите, желания,
Луг (пастбище) звуков!
Привлекаете весёльем, ядом
Вьюнков.
Булыжники, которыми владеет ветер,
Старые камни храмов,
Валуны, сыновья потопов,
Хлеба, спящие в долинах серых!
Мои желания это края чёрного воздуха,
Лазурь звенящая;
– Это дерзость, что из меня вырывается.
Это несчастье.
На земле, украшенной листьями!
Я иду к плоти фруктов перезрелых
В недрах борозды я собираю
Рапунцель и фиалку.
Моё желание, Ани, Ани!
Бежит (убегает) на твоём осле.
Рембо фиксирует сложную конфигурацию обычных, даже обыденных желаний, определяющих состояние жизни человека: возникновение потребности и её насыщение. Текст раскрывает поток жизни субъекта изнутри, абстрагирует в нём витальность как качество человеческого бытия. Желание жить – это вполне определённое желание питаться, есть, поглощать пищу:
Mangeons l`air,
Le roc, le charbons, le fer.
___
Едим воздух,
Скалу, угли, железо.
Manger (есть) – многозначный французский глагол, имеющий несравненно более обширное семантическое поле, нежели его русский эквивалент. Оттенки значений данного глагола реализуются через контекст. Рембо обнажает изначальный смысл данного понятия, выявляя в нем интенциональность – направленность на объект и присвоение его. Поглощать – вбирать в себя, удовлетворяя голод, страстное желание. Во французском языке есть идиоматическое выражение: «Reste sur sa faim» – оставаться неудовлетворённым, голодным. Обратим внимание на дословный перевод: «оставаться на своём голоде». У Рембо голод, страстное желание бежит на осле. В основе структурно-семантической модели лежит идиоматическая конструкция, где отношения реалий определяются предлогом sur – на. Предлог указывает на пространственную позицию:
Ma faim Anne, Anne,
Fuis sur ton ?ne
___
Моё желание, Ани, Ани,
Бежит (убегает) на твоём осле.
Желание, бегущее на осле, – символ неудовлетворённого желания, упрямого, не вразумляемого, имеющего иррациональную природу. Экстраполированность желания подчёркивается и в следующем выражении:
Sur terre ont paru les feuilles!
Je vais aux chairs de fruit blettes.
___
На земле, украшенной листьями!
Я иду к плоти фруктов перезрелых.
Поэт выявляет истоки смысла слова «голод», указывая на изначальную грубость вкуса.
Si j`ai du go?t, ce n`est gu?res
Que pour la terre et les pierres.
Dinn! dinn! dinn! dinn!
___
Если я имею вкус, то это не более,
Чем к земле и к камням
Динн! динн! динн! динн!
Весь предметно-вещный мир представляет собой объекты, призванные утолить голод. Развёртывание панорамы данных объектов соотносится с развёртыванием чувства голода, направленного на эти объекты:
Les cailloux qu`un pouvre brise,
Les vieilles pierres d`?glise,
Les galets, fils de d?luges,
Pains couch?s aux vall?es grises!
Mes faims c`est les bouts d`air noir;
L`azur sonneur;
___
Булыжники, которыми владеет ветер,
Старые камни храмов,
Валуны, сыновья потопов,
Хлеба, спящие в долинах серых!
Мои желания это края
чёрного воздуха,
Лазурь звенящая.
В семантике предметно-вещного плана текста переплелись высокое и низкое, трогательное и смешное, грубое и нежное, древнее и настоящее: то, что каждому человеку дано в проживании им своей жизни, в его чувствовании бытия в себе и вне себя, но что обычно трудно выразить словом даже в поэзии.
Мир желаний лирического героя Рембо сосредоточился на спине осла. Здесь явно ощущается указание на Дионисийское начало празднеств голода.
Осёл в европейской символике – символ двойственный. Бог Дионис часто изображался верхом на осле.
Римляне связывали осла с плодородием, помещали его в свиту богини Цереры.
Христос въезжает в Иерусалим на осле.
Валаамова ослица узнала предсказание Господа раньше своего хозяина.
В апокрифическом псевдовангелии от Матфея иконография Рождества представляет быка и осла рядом с яслями, где находится младенец Христос.[40]
Смыслы кротости, смирения смешались в этом символе со смыслами глупости и лености. Осёл – символ язычества, трактуемый в христианскую эпоху как упрямство и безудержная похотливость, – у Рембо имеет своё семантическое наполнение.
Во-первых, это движущая сила желаний, актуализирующих мировосприятие. Желания, пребывая на спине осла, бегут, разворачиваются, захватывают всё сущее, звенят. Желания – это звучание бытия. Не случайно в тексте отчётливо акупунктирован мотив звучания. Он передаётся через слова-звукоподражания (динн – dinn), через аллитерации и ассонансы (ма – faim – Anne – ton – ?ne; Mangeons – charbons – sons – liserons – venin), в прямом указании на звучание мира (Лазурь звучащая – L`azur sonneur. Le pr? de sons! – Луг, пастбище звуков!).
Звучание мира привлекает и будит желания, дерзостно вырывающиеся изнутри человеческого существа. Желания субъекта сливаются со звучанием мира, моделируют картину мира, данную в изменчивости роста и цветения, увядания и вызревания. Звучание даёт целостность потока ощущений субъекта в его единении с миром.
Таким образом, текст фиксирует поток ощущений, которые определяют сиюминутное повседневное, обычное привычное бытие, как оно есть, как оно дано субъекту в его непосредственном восприятии мира. Рембо зафиксировал словом торжество желаний в потоке существования человека. Поэтически фиксируя в данном тексте экзистенцию, Рембо убеждает в первичности существования более, чем это делают впоследствии французские философы-экзистенциалисты. Он представляет наглядный срез опыта проживания, не отрефлексированного словом (в случае рефлексии ещё возможно лукавство), но зафиксированного словом, подобно тому, как записываются колебания звуковых волн стенографом, или как делается рентгеновский снимок. Жизнь в этом стихотворении торжествует сама по себе, независимо от умозрительных установок.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.