2.6. Дмитрий Николаевич Овсянико-Куликовский (1853–1920). Язык как психолого-филологический и синтаксический объект исследования
2.6. Дмитрий Николаевич Овсянико-Куликовский (1853–1920). Язык как психолого-филологический и синтаксический объект исследования
Один из видных представителей Харьковской лингвистической школы. В области лингвистики его интересовали вопросы грамматики и психологии языка, мысли и творчества, эволюции синтаксических форм. Согласно Д. Н. Овсянико-Куликовскому, язык человека имеет психологическую природу и развивается в соответствии с законом апперцепции (мыслительной обусловленности) и экономии психической энергии; искусство и научное познание тождественны; понимание является творческим актом; искусство подразделяется на наблюдательное и экспериментальное; грамматическая форма должна соответствовать лексическому значению; язык и мышление образуют неразрывное единство; грамматическая мысль неизбежно преобразуется в логическую (освобождается от гнета грамматических значений) и др.
Работы ученого написаны на доходчивом научном языке. Поражает его способность говорить просто о сложном. Помимо лингвистических положений ученый формулирует в своих работах много интересных идей не собственно языкового порядка, ср.:
"Настоящее есть причудливая амальгама из элементов прошлого и будущего".
"Настоящего у нас ни в каком смысле нет: все в брожении, в процессе разложения, в попытках созидания".
"Прошлое изучается, будущее созидается".
"Задача образования не в том, чтобы наполнить голову фактическим материалом, а в том, чтобы, упражняя рефлексию, воспитать самосознание и выработать критическую силу мысли".
Основные труды и источники:
• «Очерки науки о языке», Русская мысль, 1896.
• Литературно-критические работы в двух томах. Том 1. Вступ. статья Ю. Манна. – 1989. – 542 с.
• Синтаксис русского языка. Изд-е 2-е испр. и дополн… С.-Петербург, 1912. – 322 с.
Основные философско-филологические взгляды:
1. У лингвистики и филологии разные цели, задачи и объекты исследования.
Лингвистика определяется Д. Н. Овсянико-Куликовским как сравнительное языкознание, которое стремится открыть законы, управляющие языком как явлением. Объектом исследования лингвистики являются языки и наречия земного шара. Лингвистика, прежде всего, теоретическая дисциплина, которая изучает конкретные языковые факты, чтобы подняться "в отвлеченную сферу мысли". Филолог в отличие от лингвиста изучает язык лишь в утилитарных целях, как средство исследовании подлинных документов и текстов по истории, литературе и искусству. Его не интересует природа языка и языковые законы.
Языкознание не следует рассматривать как дисциплину естественнонаучную. Язык – явление психическое, корни которого лежат в биологической, или физиологической сфере. Слова и предложения – это проявления человеческой душевной деятельности, они принадлежат субъективному миру человека, а не находятся где-то вне его.
2. С развитием человека происходят изменения в приемах мышления; разум начинает преобладать над чувствами. Мысль не эгоцентрична.
Ход развития человека от "варварства" до "высшей человечности" ознаменовался, по мнению автора, успехами в области материальной и духовной культуры, накоплением высших духовных благ, упрочением власти разума над чувствами и аффектами, выработкой нравственного сознания и гуманности. "Всякий шаг вперед сопряжен с преодолением того или другого остатка былого варварства – в понятиях и отношениях человека к человеку, в приемах мышления". В психике переплетаются сфера чувств и сфера мысли; воля подчиняется власти ума и высших чувств; все элементы психики синтезируются. Поскольку мысль связана с объективной сферой отражения действительности, она "в противоположность чувству, не эгоцентрична", т. е. объективна.
Поскольку мысль в отличие от чувства является отвлеченной, для ее познания необходимо привлекать философские обобщения, сводящие разнообразные факты к единой идее. Руководствуясь мыслью, человек становится свободным. Подпадая под власть чувства и страсти, он становится рабом. Чувства поэтизируются.
3. Следует заменить категорию «истина» на категорию «метода».
Д. Н. Овсянико-Куликовский отвергает понятие "истина" в мышлении и творчестве, поскольку это понятие связано с положительной оценкой извне, что придает исследованию субъективность. "Категорию «истины» пора заменить категориею «метода», процесса познавания". "Знакомясь с работою ученого или мыслителя мы ставим вопрос: как, какими приемами и понятиями он мыслит?".
4. Язык – орудие мышления. Язык – процесс апперцепции представлений грамматическими категориями.
"Язык – не только средство передачи мысли. Он прежде всего – орудие мышления. Он – сложный процесс апперцепции представлений, понятий и других умственных актов грамматическими категориями". Если понимать термин апперцепция как восприятие, в ходе которого предшествующий опыт накладывается на воспринимаемый предмет (в духе А. А. Потебни), то «апперцепция грамматическими категориями», это ни что иное как восприятие мысли через призму грамматических категорий языка. Как представляется, в этой связи актуальным становится проблема синтеза языка и мысли. При этом грамматика языка обеспечивает говорящему сохранение психической энергии, так как сосредоточивается в сфере бессознательного. И, действительно, человек владеющий языком, родным или иностранным, не думает о правилах грамматики.
5. Общий национальный язык обеспечивает коллективную умственную деятельность. Язык – орган умственного творчества.
Когда человек становится личностью, он противопоставляет себя обществу. Индивид, не имеющий личности, растворяется в обществе.
"Наблюдая случаи денационализации, то есть те, когда люди утратили свою национальность, а другую еще не приобрели, мы можем заметить огромное значение этой психической скрепы: денационализация ведет к упадку личности, к ослаблению ее умственной деятельности, к нравственному разложению". Национальность – это "объединение социальных групп в более обширную группу на почве общего языка, достигшего известной высоты развития и являющегося психическим основанием для коллективной умственной деятельности, стремящейся возвыситься над тем, что непосредственно дано в языке". Для национальности присущи "общие умственные интересы, органом которых и служит язык". Язык выступает не как дар речи (напр., у дикарей), а как "орган умственного творчества".
6. Языкознание исследует язык как фундамент грамматического мышления человека.
Языкознание как филологическая наука "исследует основной фундамент мышления человеческого". Этот фундамент есть язык, речь человеческая, явления так называемого грамматического мышления".
7. Слово состоит из формы и значения (= представления, понятия). Мышление осуществляется в форме понятий-слов.
Д. Н. Овсянико-Куликовский считает недоразумением противопоставление языка и мысли, в соответствии с которым язык понимается исключительно как средство передачи мысли и как орудие общения. "По этому ошибочному воззрению слово есть только внешняя, звуковая оболочка представления и понятия; оно не более как знак или символ, служащий для выражения и передачи другим того, что происходит в уме человека". Под словом понимается, таким образом пустой, бессодержательный звук. Слово отождествляется с внешней, звуковой оболочкой, с формой. Оно отделено от другой его части – от представления и понятия, "которое образует его неотъемлемую часть и называется его лексическим значением". Таким образом, автор утверждает, что мысль заложена, присутствует в слове в виде его значения. Отсюда вытекает, что язык не инструмент передачи мысли, а сама мысль. Языковая форма, включающая представление и понятие, и используемая в говорении, – это и есть речь-мысль. Произносимое попугаем слово не будет «подлинным словом, то есть актом речи-мысли». Подлинным оно будет «только у того человека, который услышал это слово» и сразу же воспринял мысль.
"Мы мыслим не просто понятиями, как таковыми, а понятиями-словами: понятие есть только часть слова, именно та, которая называется его содержанием, или «лексическим значением». «Наше мышление орудует не „чистыми“ понятиями и представлениями, а понятиями-словами и представлениями-словами». «Мысль словесна». Используемые автором двойные термины "речь-мысль", "понятие-слово", «представление-слово» свидетельствуют о нерасторжимой связи языка и мысли.
Автор определяет слово следующим образом: "Слово можно определить как акт апперцепции известного содержания (представления, понятия и т. д.) грамматической категорией". При чем речь идет о бессознательной апперцепции.
8. Языковая форма относится к сфере бессознательного, а значение – к сфере сознания (сознательного), на которую тратится умственная сила.
Умственные акты совершаются за порогом сознания, т. е в бессознательном. К бессознательной сфере относятся также в значительной мере язык и речь.
Язык психичен. В нем слагаются сферы сознательного и бессознательного, "где совершаются многочисленные акты мысли и где сохраняются психические ассоциации, в том числе и те, которые образуют язык". Это "ассоциации артикуляционных движений с соответствующими звуковыми эффектами". С ними сочетаются "умственные акты" (= представления и понятия).
В сфере бессознательного ("аккумулятора мысли") сберегаются и накапливаются умственные силы. В ней происходит «весьма значительная работа мысли, от простейших ассоциаций до настоящих умозаключений». Эта работа осуществляется самопроизвольно, автоматически.
Язык способствует экономии мышления. Из всех частей слова (артикуляция-звук-значение) только значение проявляется в поле сознания (осознается). За порогом сознания остаются также и грамматические формы слов. На них не тратится умственной силы. Они не отвлекают внимания. "В интересах сбережения силы – звуковой состав слов должен упрощаться".
"Мы производим сочетания слов моментально, не задумываясь, не следя за этою умственной работою; мы сосредоточиваем внимание на другом: на содержании речи-мысли; мы направляем умственные усилия на то, что мы хотим сказать, на смысл и цель речи, а вовсе не на то, какую употребить форму, как сочетать одно слово с другим".
Только при изучении иностранного языка наше внимание, т. е. "светлая точка сознания", прямо направляется на звуки, формы, грамматические "правила" чужого языка".
Осознание мыслительного объекта протекает "то с большею, то с меньшею ясностью". Вслед за психологами автор выделяет в сознании "светлую точку", отдаление от которой осуществляется в сторону "другой области" (= периферии) и через "порог сознания" в сферу бессознательного. За порогом сознания находится звуковая сторона слова. В светлой точке сознания находится лексическое содержание слова. В сфере бессознательного слово превращается в синтаксическую величину, т. е. в часть предложения. Это формальный, автоматический процесс, осуществляющийся на пороге сознания.
9. Предложение – прототип суждения.
"В огромном большинстве случаев мы говорим и мыслим не отдельными словами, а группами слов, и притом такими, которые проникнуты особой внутренней связью и составляют осмысленное и психологически организованное целое. Это целое называется предложением и – в языке – является прототипом того аналогичного целого, которое в логике называется суждением".
10. Предложение, как осмысленная группа слов, создается в акте предицирования (сказуемости).
Отдельные слова можно связать друг с другом в рамках предложения. "Слово "принесла", взятое отдельно, есть только глагол в прошедшем времени единственного числа и т. д. В предложении оно, кроме того, еще и сказуемое, то есть оно является здесь не только актом мышления значения и грамматической категории, но также актом предицирования. Вот именно предицирование и есть основной и важнейший процесс мышления, создающий осмысленную группу слов, именуемую предложением. Без акта предицирования нет предложения".
"Ощущение, придающее словам больший вес в мысли, и есть ощущение сказуемости или предицирования".
Предицирование напоминает волевой акт. "Снег бел заключает в себе, в скрытом виде, следующее невыраженное движение мысли: "я (говорящий, думающий) знаю, полагаю, утверждаю и т. д., что признак белизны должен или может быть приписан снегу, как его предикат".
Предицирование выходит за пределы грамматического мышления. В высшем мышлении различается 1) предицирование научно-философское; 2) предицирование художественное. И то и другое – аналитическое и синтетическое.
Предицирование апперципируется определенной грамматической формой. Результатом является образование грамматического предложения. "как особой формы мышления, отличной от суждения психологического (до-язычного) с одной стороны и логического (над-язычного) – с другой".
11. Конкретный образ (неотвлеченное представление) есть суррогат мыслительного понятия.
Повседневное мышление является в большей мере образным, чем отвлеченным. Услышав слово человек, "я просто беру первый попавшийся образ отдельного человека, составленный из черт, взятых из моей среды, из сферы моего опыта, и пользуюсь этим конкретным представлением как суррогатом понятия «человек». "Когда я говорю: "я привык каждый день выходить из дому", глагол «выходить» обозначается у меня в сознании как часть конкретного образа (я, так сказать, представляю себе самого себя, как я выхожу, – «мое выхождение».
12. В речи обнаруживается родство между повседневным, обыденным мышлением и мышлением художественным.
Ученый отмечает "сродство" между обыденным мышлением и художественным творчеством. Тождество между ними обнаруживается в языке и речи. "Язык изобилуетхудожественными элементами, и обыденные понятия преобразуются в художественные образы не иначе как через посредство слова".
13. Человек мыслит по шаблону (судит о мире по своим представлениям или по мнениям других).
"В большинстве случаев обыденная мысль обывателя вращается в тесном круге. Ее кругозор ограничен. "Мыслитель", живущий в душе каждого из нас, большею частью закрепощен текущею жизнью, и когда он обнаруживается, то ему трудно выйти из рамок этой жизни. Он привыкает мыслить по шаблону, установившемуся в ближайшей среде, в которой человек вращается, с которою он сроднился. Обыватель больше всего интересуется собою, своими личными делами и своими отношениями к ближайшей среде. И невольно его мысль руководится в своих суждениях этими интересами. Отсюда преобладание суждений о других по себе, взгляд на людей вообще, обоснованный на знании той разновидности человека, которая дана в ближайшей среде".
14. Язык связан, главным образом, с мыслями, а не с чувствами.
"Говорят, что некоторые чувства не выразимы с помощью языка. Да, но это не мысли, а чувства. Язык не принадлежит к сфере эмоций. Есть только одна категория для выражения эмоций – это междометия. Но это "фиктивная (не настоящая) грамматическая категория".
15. Не всякое слово обладает образным признаком для выражения значения (= понятия). Поэтическая мысль опирается на образные слова.
В словах типа душегрейка, незабудка "дано известное представление, служащее способом – выразить значение слова. В то время как слова дом, человек, лошадь, стол и т. д. выражают свои значения непосредственно, без участия какого-либо образа, связанного с самим словом".
"Рядом с забвением образов (ср. медведь, перстень) идет противоположный процесс – создания новых образных слов" (метафора, синекдоха, метонимия). Все это для удобства мысли. Это «орудия сбережения умственной силы».
"Наше обыденное мышление, заключенное в формах речи, представляет собой смесь прозы и поэзии". Прозаическая мысль не имеет образа. Проза высшего мышления – теоретическое, научно-философское мышление. Проза обыденного мышления – прикладное, житейское мышление. "Ткань" высшей поэзии образуется из хитросплетенных нитей как поэтического, так и прозаического производства речи-мысли".
Наука и философия рассматривается автором "как особый тип мышления, как особый вид работы ума".
16. Познание бесконечно. Познание как обобщение – это низведение сложного к простому, простого к простейшему. Два направления познания действительности – наука и искусство. Два метода познания – наблюдение и эксперимент.
"Все, что подлежит познанию… постигается нами категориями или формами мысли, заключающими в себе идею бесконечного".
"Точка зрения науки "космическая"; цели, стремления науки – сводить все, что познается, к основным космическим силам, низводя сложные явления к простым, простые к простейшим". Космос для автора – бесконечность.
"Обобщающая сила образа простирается на неопределенно огромное количество фактов действительности, которых нельзя перечислить и учесть и из которых слагается как бы перспектива жизни".
"Реальное искусство есть познание действительности". Художественное познание достигается как и в науке с помощью строгих методов – наблюдению и опыту.
Наблюдение используется художниками, которые стремятся познать действительность "без предвзятой идеи". Они пытаются нарисовать более полную и правдивую картину действительности.
"Опыт (эксперимент) есть только особый сорт наблюдения: он – наблюдение, обставленное искусственными условиями, усиливающими впечатление, разъединяющими то, что в действительности соединено, соединяющими то, что в действительности разъединено". Сюда относятся сатира, юмор.
"Наука есть познание и разработка идеи бесконечного в его космических формах". "Искусство есть познание и разработка идеи бесконечного в его человеческом выражении". Наука пользуется рациональными методами как и искусство.
17. Научный синтаксис – это систематическое изложение употребления слов и словосочетаний в составе предложения в процессе речи-мысли.
Автор синтаксического учения считает, что А. А. Потебня рассматривал эволюцию предложения и частей речи в направлении "от имени к глаголу", а эволюцию мышления – "от категории субстанции к категории действия", "от идеи материи к идее энергии".
Д. Н. Овсянико-Куликовский расходится с А. А. Потебней в вопросах соотношения грамматики и логики. В частности, он заявляет, что "процессы и формы логической мысли с одной стороны и грамматической с другой, – это явления, при всем их различии, родственные, и едва ли можно сомневаться в том, что между ними есть генетическая связь". Он предлагает говорить о «психологическом мышлении» и «грамматическом мышлении».
Другое расхождение во мнениях касается проблемы единиц речи. "Я всегда думал и продолжаю думать, что единицею речи является у нас (в языках культурных народов) не предложение, а слово". (У Потебни А. А. – предложение). Соответственно синтаксис определяется как «часть грамматики, занимающаяся изучением употребления слов и их сочетаний в процессах речи-мысли».
18. Слово функционирует как единица речи-мысли (слово в речи) и существует как отдельное слово (изолированное от контекста).
Критики отмечали, что Д. Н. Овсянико-Куликовский различает отдельные слова от слов в речи.
Слово в речи – это "живое слово". Оно является нам в контексте, в предложении. Слова – "живые элементы или единицы речи-мысли". Но слова существуют также отдельно вне предложения и контекста как "отдельные, изолированные слова", потому что "существуют отдельные представления и понятия". На них мы должны смотреть также как на "живые и подвижные элементы речи-мысли, способные вступать в новые сочетания, группироваться в грамматические предложения и логические суждения". «Любое представление (оно же и слово) способно вызвать ряд других, и они появляются и исчезают в сознании, не образуя предложений или суждений, но подготовляя материал для них». Как видно, здесь намечено деление слов на единицы речи и единицы языка, что более определенно было сформулировано позднее у представителей структурного направления в лингвистике (см. Ф. де Соссюр).
19. Отдельные слова возникают из «слова-предложения» вследствие утраты предицирующей силы.
Можно говорить об утрате словами предикативной связи и их вычленении из состава предложения как автономных единиц. Это касается также определительных словосочетаний. "Атрибутивность возникла из предикативности через ряд ослабленных форм последней".
20. В ходе исторического развития слова утрачивают «внутреннюю форму» (образность), значение грамматических форм, значения-понятия.
Со временем у слов происходит забвение "внутренней формы". Поэтические (о?бразные) слова переходят в прозаические (безо?бразные).
"Всякое объективированное впечатление, т. е. приписанное предмету, как его принадлежность, его свойство, будем называть признаком предмета". "Слова, в которых ясен признак, взятый для обозначения целого, называются словами с внутреннею формою, а те, в которых этот признак забыт, суть слова без внутренней формы" (подснежник – прозябание под снегом).
Грамматические формы уходят из сферы сознания в сферу бессознательного. Значения грамматических форм превращаются в фикции. Речь становится менее эмоциональной. Благодаря этим явлениям мысль не распыляется и затрачивает меньше энергии, ср.: "Освобождение слов от тяготы предицирования и эмоциональности, а потом оттеснение грамматических форм в подсознательную сферу – это были процессы сбережения и освобождения энергии, которая и пошла на создание логической мысли".
Изменения затрагивают и мыслительные понятия. Они превращаются со временем в фиктивные и мнимые. Однако это способствует тому, что мыслительные понятия становятся более гибкими, пластичными. Они нередко приспосабливаются к "новым потребностям мысли". Например, многие мифологические понятия, "ставши фикциями, превратились в символы, в художественные образы и даже в философские и научные понятия и термины". Со временем фиктивное понятие переходит в мнимое и далее устраняется, ср. "фиктивность и мнимость числа в pluralia tantum". [На самом деле здесь речь идет о расхождении грамматического значения формы и логико-мыслительного признака; это знаковая неопределенность слова]. Критики предлагали автору использовать термин «формальный» вместо «фиктивный».
21. Синтаксическую форму следует определить как понятие о синтаксическом употреблении слов.
Во введении к Синтаксису Д. Н. Овсянико-Куликовский уточняет понятие "синтаксической формы". Это "понятие о синтаксическом употреблении слов вообще". Уточняется также понятие предицируемости. Оно сводится к сказуемости.
Синтаксические формы упорядочиваются с помощью согласования и управления. В этих отношениях проявляется различная степень зависимости слова от других слов. Различает полное и неполное согласование.
Пример согласования: "Слышавше народ. поидоша"… «Этот род согласования уже не принадлежит к типу согласования-подчинения, и его скорее можно подвести под тип „параллелизма“ в согласовании»
Управление: "Подчинение одного слова другому выражено в формах управления гораздо сильнее и отчетливее, чем в формах согласования" (читаю книгу, иду по грибы, из леса, дом купца, три рубля).
Отмечается, что синтаксические формы изменяются в течение веков. Наибольшее развитие получают глагольные формы. Исчезают именные формы. Грамматическое мышление развивается в направлении "к преобладанию грамматической категории действия над грамматической категорией субстанции".
22. Языковой материал упорядочен в памяти – распределен по отделам и рубрикам.
"Этими отделами и рубриками служат прежде всего грамматические категории, каковы грамматическое понятие вещи («имя существительное»), грамматическое понятие признака («имя прилагательное»)". Это грамматические апперцепции (одно представление или понятие подводится под другое, более общее).
Так, например, объемную группу в языке представляют имена существительные, грамматикализованные по роду, числу и падежу.
В отношении грамматической категории рода ученый отмечает интересный факт: "В старину родовые суффиксы и окончания имели гораздо больше значения, чем имеют ныне; они ярче проявлялись в мышлении и были, так сказать, требовательнее, настойчивее. Это видно, между прочим, из того, что существительные, обозначающие существа мужского пола, но имеющие окончания женского рода, относились к женскому роду, а не к мужскому, куда, в угоду смыслу и вопреки грамматической форме, мы относим их ныне (красивый мужчина, сельский староста, городской голова, храбрый воевода)".
Заслуживают внимания выводы автора в отношении грамматической категории числа русских имен существительных. Ср.: "В современном русском есть не мало существительных, употребляющихся только в форме множественного числа. Они делятся на следующие важнейшие разряды:
1) Существительные, не имеющие формы единственного, но сохраняющие его идею; в них форма множественного числа служит для выражения обоих чисел; таковы: сани, ножницы, щипцы, вилы, дрожки, сутки".
"2) Существительные, обозначающие предметы парные, употребляются в форме множественного числа, которые одинаково служат для выражения, как единственного числа (одна пара), так и множественного (много пар); для обозначения же одной из составных частей пары (её половины) служит форма единственного числа; таковы: носки (т. е. пара, но – один носок) чулки (чулок), портки (порток), ноздри (ноздря), губы (губа), брови (бровь). [1) и 2) – «мнимое множественное»].
3) Известные существительные, означающие делимое вещество или массу, состоящую из частей, употребляются только в форме множественного числа, в которой чувствуется значение собирательности, таковы: сливки, дрожжи, квасцы, отруби, щи; помои, поддонки; дрова; чернила, белила. (Здесь «нет явно выраженной идеи множественности»)
4) Существительные сумерки, потемки, именины, крестины и др. У существительных холода, морозы идея множественности потонула в идее собирательности.
"К категории числа примыкает представление собирательности. Собирательными именами называются такие, которые обозначают предметы, состоящие из собрания (группы) однородных предметов, при чем последние, взятые отдельно, не могут быть обозначены тем же словом. Таковы: лес (отдельный предмет – дерево), стадо (овец, коров), табун (лошадей), стая (птиц), свора (собак) толпа (людей)….".
Полиграмма обсуждаемых проблем (по Д. Н. Овсянико-Куликовскому)
Данный текст является ознакомительным фрагментом.