2.1.1. Нормы-схемы речевого общения: речевой этикет

2.1.1. Нормы-схемы речевого общения: речевой этикет

Выбор первой проблемной области – речевого этикета – обусловлен следующим. При определении сущностных характеристик нормы мы начали движение от социальных норм, при этом заметили, что их существование в полной мере осознается человеком. Осознанность социальных норм нашла отражение в мощной научной традиции их описания, в связи с чем мы предложили использовать результаты многочисленных исследований как модель для дальнейшего исследования.

Речевой этикет – явление социокультурное, как и прочие социальные нормы, всецело осознаваемое носителями языка / субъектами культуры и, как следствие, прекрасно изученное, поэтому в рамках нашего исследования логично начать именно с него. Оставляя в стороне значимые для культуры речи, прагматики и других лингвистических дисциплин свойства речевого этикета, мы остановимся на тех его чертах, которые позволят уточнить представление о норме, актуализируют ее лингвокультурный статус.

Понятие речевого этикета непосредственно связано с понятием культуры общения, которая трактуется как совокупность норм, способов взаимодействий людей, принятых в социальной группе как своеобразные эталоны общения [190, с. 4]. Культура общения нормативна: она включает в себя множество норм и выполняет по отношению к своему субъекту нормативную функцию. Применительно к культуре общения говорят об особом типе норм – нормах коммуникативных, представляющих собой императивные или рекомендательные правила знакового поведения людей в коммуникативных ситуациях [158, с. 113]. Сформировавшиеся в социуме речевые и речеповеденческие образцы для повторяющихся ситуаций постоянно воспроизводятся, усваиваются новыми представителями социума и воспринимаются как правильное, должное – как норма.

Разнообразные правила речевого поведения, действующие в той или иной лингвокультуре, могут быть рассмотрены как система речевого этикета. В понимании речевого этикета мы придерживаемся версии Н. И. Формановской: речевой этикет – социальные заданные и национально специфичные регулирующие правила речевого поведения в ситуациях установления, поддержания и размыкания контакта коммуникантов в соответствии с их статусно-ролевыми и личностными отношениями в официальной и неофициальной обстановке общения [182, с. 177]. Этикет, составной частью которого является этикет речевой, с одной стороны, отражает существенные для социума этические и моральные нормы, а с другой – вырабатывает нормы поведения, а также способы и приемы демонстрации этих норм [Там же]. Этикетное общение стандартизованно; стандарты поддерживаются культурной традицией и усваиваются человеком по мере социализации, а также в результате целенаправленного изучения. Перефразируя, можно квалифицировать речевой этикет как нормы речевого поведения, составляющие часть лингвокультуры социума. Используя противопоставление, принятое в начале исследования, полагаем, можно охарактеризовать речевой этикет как нормы, имеющие в социокультурной практике социальное закрепление: эти нормы-схемы встроены как схемы в деятельность человека, его поведение, общение.

Применительно к речевому этикету правомерно говорить о следующих признаках социальных норм. Нормы, составляющие речевой этикет,

– традиционны по своей природе;

– порождают систему запретов (как и в остальных случаях, запрет не имеет абсолютной силы и может быть нарушен сознательно или бессознательно);

– представляют собой правила поведения, следовательно, реализуют прежде всего регулятивную функцию;

– помимо регулятивной функции, выполняют функции оценочную, унифицирующую, селективную, стабилизирующую;

– являются, по сути, правилом, т. е. внешним регулятором поведения, но могут перейти на уровень привычек, автоматизмов и стать регуляторами внутренними;

– развиваются в связи с историей социума, имеют социальную, национальную специфику;

– отражая социально одобряемый способ поведения, поддерживаются специальными санкциями (Скажи волшебное слово, а то не буду (Н. Коляда, ruscorpora));

– характеризуют поведение человека (Ему даже в голову не приходило, что, начиная разговор, нужно здороваться, а заканчивая – прощаться (Т. Устинова, ruscorpora): отношение к нормам этикета – отличительная черта личности);

– формируют социальные ожидания (– Анны Владиславовны нет? – Здороваться надо, молодой человек! – сделал Митя замечание (А. Житков, ruscorpora));

– усваиваются осознанно в процессе воспитания, обучения и неосознанно – в процессе социализации;

– находятся в отношениях взаимообратимости с аномалиями, причем последние также являются культурно-значимыми.

Остановимся подробнее на двух характеристиках, составляющих своеобразный лейтмотив нашего исследования: функции нормы (в данном случае – речевого этикета) и отношение нормы и не-нормы.

Как и другим нормам, речевому этикету свойственны регулятивная, оценочная, унифицирующая, селективная и стабилизирующая функции[16]. Первая, как это видно из приведенного выше определения, осознается наиболее отчетливо, однако не является единственной. Охарактеризуем все названные функции и приведем примеры их художественного осмысления.

• Речевой этикет в разнообразных ситуациях речевого общения рекомендует носителю языку / субъекту культуры социально одобряемые способы действий; таким образом осуществляется регулятивная функция.

Приходили обменщики, и всё это было ужасно стыдно, потому что чужим и враждебным, деланно вежливым людям, с которыми маленького жильца заставляли здороваться, а они фальшиво улыбались в ответ, открывалось сокровенное нутро их дома[17] (А. Варламов, ruscorpora): отчетливо проводится мысль о поведении по принципу «так надо» – об импертивном характер нормы;

Теперь, на гражданке, когда подполковников вокруг не было, он сам прихотливо выбирал, с кем ему положено здороваться первым: с директором, заместителем по хозяйственной части (по научной – тот сам первый здоровался), с заведующим поликлиникой, к которой был прикреплен (Л. Улицкая, ruscorpora): с одной стороны, эксплицирована возможность самостоятельного создания нормы, а с другой – подчеркнута пассивная роль человека в соблюдении норм. Другими словами: нормы могут быть достоянием всего социума или отдельного человека, но они всегда в той или иной степени регулируют наше поведение.

В предыдущих разделах было показано, что регулятивная сила нормы не абсолютна; человек, являющийся уникальной личностью и обладающий свободой воли, не может быть полностью «порабощен» нормами. Приведем в этой связи высказывание Т. В. Матвеевой: «Речевое поведение – это поведение личности, личность же, имея дело с нормой, связана обязанностями и наделена правами» [97]. Обязанности – та сторона взаимодействия норм и человека, которая характеризуется главенствующей ролью первых; именно это сфера реализации регулятивной функции. Права, напротив, предоставляют человеку свободу в следовании нормам, что проявляется, в частности, в возможности осознанного культурно-значимого их нарушения. Поведение, регулируемое нормами, стереотипно, а ненормативное поведение, напротив, может характеризоваться высокой степенью индивидуальности.

• Наличие норм речевого этикета позволяет оценить речевое поведение носителя языка как соответствующее (ожидаемое и одобряемое) или не соответствующее (неожиданное и неоднозначное для оценки) нормам; в таком случае реализуется оценочная функция.

Он, наверно, забыл меня. Я давно все-таки не был. – А даже если пришел незнакомый человек? Здороваться не нужно? (Ю. Трифонов, ruscorpora); Пусть сначала попробует как Екатерина Михайловна. 28 лет стажа и фотография на обложке журнала «Коммунист». Вернее, не совсем на обложке, но сразу же, как откроешь. А то даже здороваться нормально не научилась. Пусть сама себе материал готовит. А мы посмотрим. Или на пальцах им все рассказывает (А. Геласимов, ruscorpora). В обоих случаях говорящие критически оценивают несоответствие нормам речевого этикета.

• Бесконечное многообразие ситуаций общения может быть типизировано на основании общности этикетной ситуации (приветствие, прощание и т. п.) и выбранных языковых средств; в этом проявляется унифицирующая функция.

Я, как человек провинциально воспитанный, стал пожимать всем руки. Коржаков отвернулся: «Я вам руки подавать не буду». Господи, – говорю я, – спасибо огромное. Александр Васильич, у нас в деревне было принято со всеми здороваться, а вы меня избавили от этого (А. Кучерена, ruscorpora): определенный способ приветствия воспринимается как стандартно-необходимый, объединяющий ситуации с любым набором участников; во второй части указывается на возможность селекции.

• Из комплекса имеющихся средств говорящий осуществляет выбор той единицы, которая наиболее уместна в той или иной ситуации; это реализация селективной функции.

Это то же самое, как если наш президент будет здороваться по-рэпперски и говорить «Хэй, Е, какие дела» (К. Дорошин, ruscorpora): упоминается возможность выбора из комплекса единиц с одинаковой функцией – в данном случае функцией приветствия – и оценивается уместность результата селекции.

Я растерялся, не зная, здороваться с ним или нет (Ф. Искандер, ruscorpora): определена альтернатива – соблюдение или несоблюдение нормы.

• Наконец, речевой этикет поддерживает желаемую тональность общения (сугубо официальную, дружескую, фамильярную и т. п.), сдерживая эмоции, агрессию, т. е. выполняет стабилизирующую функцию. Кроме того, поддерживается и культурная традиция.

Хотите верьте, хотите нет, я провел у дверей его кабинета три месяца, ежедневно по пять-шесть часов в день! Для этого мне пришлось бросить работу, и обратной дороги у меня уже не было. Постепенно Громин стал со мной здороваться и привыкать к моему постоянному присутствию, как к мебели. Он иногда со мной даже разговаривал, и я чувствовал, что становлюсь к нему все ближе (А. Тарасов, ruscorpora); Насте едва десять лет стукнуло, уже тогда испорченная была. Дружила с Соней из пятнадцатой квартиры, пока у той отец директором школы был, а когда Иван Николаевич умер, перестала с той даже здороваться. Маленькая, а гадкая (Д. Донцова, ruscorpora): показаны полярные ситуации, в первой из которых привычка здороваться стабилизировала отношения, а во второй – отказ от приветствия оформил разрыв отношений.

Итак, характеризуя назначение речевого этикета, мы обнаруживаем тот же комплекс функций, который свойствен социальным нормам вообще и языковым нормам в частности.

В связи с установленным выше сходством уместно предположить, что и отношение «норма – не-норма» в сфере действия речевого этикета также стереотипно. Действительно, соблюдение норм обеспечивает носителю языка / субъекту культуры одобрение других членов социума (одобряемое нормативное поведение) или – по крайней мере – спасает от упреков в отсутствии вежливости (допускаемое нормативное поведение). Континуум носителей языка включает безупречно, потрясающе, чрезвычайно, невероятно, сверхъестественно, очень; достаточно, довольно, вполне, весьма; не слишком вежливых людей, а также хамов, грубиянов и подобных нарушителей норм. Между тем нарушение норм, сознательно допускавшееся в течение жизни, наверное, каждым, относится к числу культурно-значимых деяний. Характеризуя девиации, отметим следующее.

Во-первых, нарушение нормы, в отличие от следования ей, нуждается в мотивации; при этом часть мотивов имеет этический характер (1), другая – отражает некие социальные процессы, тенденции (2). Отметим, что достойное этическое обоснование оправдывает нарушение нормы, делает его с точки зрения социума в целом, группы или отдельного человека положительно оцениваемым деянием.

(1) Я часто наблюдал среди следователей людей, готовых идти любой ценой к цели. У нас Ася Асматурова считалась прекрасным работником. Но постоянно злоупотребляла властью, допускала шантаж, оскорбления подозреваемых и даже рукоприкладство. Я перестал с ней здороваться. Надо добиться того, чтобы и преступники считали нас нравственными людьми (Ю. Азаров, ruscorpora);

(2) Как признается один из весьма высокопоставленных в прошлом правительственных чиновников, справиться с этой травмой (уходом из власти, потерей высокой должности. – Н. Ф.) тяжеловато: «Люди, которые долгое время каждый день рассказывали тебе, какой ты великий и замечательный, вдруг перестают здороваться» (Е. Григорьева, ruscorpora).

Во-вторых, нарушение нормы в большей степени, чем следование ей, – знаковое событие: оно совершается именно затем, чтобы быть замеченным, вызвать вопросы, побудить к чему-либо, обозначить свою позицию и т. д.: Обида Марии Ивановны была смертельная, она перестала здороваться (Г. Бакланов, ruscorpora).

В-третьих, нарушение нормы так же, как и норма вообще, может иметь регулирующую силу. Не захотев говорить с самим Высоцким, Любимов попросил: «Передайте ему, что, если он сорвет сегодня спектакль, я перестану с ним здороваться» (Д. Карапетян, ruscorpora): желание не стать объектом ненормативного поведения заставляет человека прилагать усилия, принимать меры.

Итак, обращение к речевому этикету как системе лингвокультурных норм подтвердило предположения о сущностных характеристиках нормы, сделанные в первой части исследования. Речевой этикет может быть вполне обоснованно отнесен к числу норм-схем, представляющих собой программы поведения: усвоенные, правила речевого этикета действуют как поведенческие автоматизмы. Рассмотрение речевого этикета в этом ключе не распространено в лингвистике (традиционный подход – ортологический: речевой этикет рассматривается как воплощение этического уровня культуры речи), однако, на наш взгляд, весьма перспективно. Такой подход позволяет включить речевой этикет в сферу интересов лингвокультурологии не только как перечень национально специфичных речевых формул, но и как нормирующую силу лингвокультуры. Относя речевой этикет к культурнозначимым нормам, мы подчеркиваем его роль в функционировании культуры: это роль правил и образцов поведения, следование которым обеспечивает человеку более или менее комфортное существование в социуме. За счет доминирования регулятивной функции речевой этикет «вписывается» в императивную интерпретацию нормы.