1. О вреде побед
1. О вреде побед
«Война делает победителя глупым».
Фридих Ницше.
Заветная мечта каждого лидера – быть не только непобедимым, но и – что значительно для него важнее – всепобеждающим.
Ведь непобедимым может быть и тот, кто просто никогда не участвует в сражениях.
Ни в каких.
В том числе – и за право быть Лидером.
Но тогда он – не Лидер.
Лидер – по определению – боец.
И – борец.
За победу.
За то, чтобы покорять себе пространство и время, подчинять своей воле неблагоприятные обстоятельства и – непреклонных оппонентов, коварных врагов и – безжалостных конкурентов.
Союзничество, соратничество и дружба с объективными Законами Лидерства во многом и значительно упрощает и облегчает продвижение Лидера к достижению им побед и к осуществлению его заветной цели.
Упрощает и облегчает.
Но – не обеспечивает.
Коварство объективных Законов, функционирующих в человеческом континууме, заключается в том, что они осуществляют себя не непосредственно, а исключительно – через действование людей.
В лидерстве не бывает побед, достигнутых раз и навсегда, окончательно, бесповоротно, навечно.
Удел Лидера и велосипедиста одинаков: если не будешь жать на педали, то можешь ехать, но – только вниз.
Остановился – упал.
Или – слез.
Или – сполз.
И – остался лежать или стоять или сидеть, с неизбывной горечью взирая на проносящихся мимо других.
Более успешных.
Не остановившихся.
В своем движении.
«Вперед и вверх».
Как сказал Акио Морита, – основатель и фактический владелец концерна ”Sony”, – лидерство – это экзамен, который приходится сдавать каждый день.
Ты одержал победу?
Молодец!
Но: когда это было?
Ах, в прошлом году?
Извини, дорогой, сегодня у нас – другие чемпионы.
То, что ты одержал победу в прошлом – это было в прошлом.
Было, и – прошло.
Прошлогодний чемпион, проиграв битву за первенство сегодня, удостаивается приставки «экс» к своему прошлогоднему титулу, и с этой приставкой может теперь в компании одутловатолицых синюшных собутыльников в захудалой пивнушке приставать к ним с сакраментальным вопросом: «Ты меня уважаешь?», – тыча всем под их носы свою потускневшую «золотую» медаль, в которой чистого золота – с гулькин, скажем так, нос.
Время экс-чемпионов и экс-лидеров – прошедшее.
Слушают, слышат и слушаются лидера лишь до тех пор, пока он – Лидер.
В настоящем времени.
Лидера, утратившего свой титул в силу своей слабости, предпочитают не слушать.
И, соответственно, не слышать: кому интересно слушать горестные стенания льва, поверженного более сильным львом?
И уж точно – не слушаться: кто послушается «лузера», сам станет «лузером».
Для победившего лидера самая опасная его слабость – это его убежденность в своем всесилии.
Превращаясь в ее раба, он становится предельно уязвимым.
По большому счету, так ему и надо.
У каждого Наполеона есть свой Аустерлиц – и свое Ватерлоо.
Ведь, как сказал сам Наполеон, правда – уже в своих мемуарах, писаных в изгнании-заточении, в Мире Людей есть всего две силы: Меч и Разум, и на каждом достаточно значительном промежутке пространства, времени и обстоятельств, Меч всегда оказывается побеждаемым Разумом.
Увы, но едва ли не самая лучшая мысль изо всех, пришедших ему в голову, осенила его слишком поздно: локомотив Истории унесся вперед, оставив осененного гениальной мыслью бывшего своего машиниста одиноко умирать на пустынном берегу острова св. Елены.
Как сказал через полтораста лет после смерти Наполеона гуру менеджментологии Фредерик Уинслоу Тэйлор, «не из каждого состояния можно перейти в желаемое».
Победоносное размахивание «мечом» кружит голову состоянием сродни алкогольному опьянению.
Выход из него – или перманентный запой, или – мучительное протрезвление.
Когда дров-то уже наломано-переналомано.
Наполеон, несший освобождение старушке-Европе от заскорузлости феодализма, был победителем: над чванством родовитых и бесправием безродных; над косностью уклада жизни и над мракобесием доставшихся в наследство от средневековых дедов-прадедов порядков.
Такого Наполеона-Победителя приветствовали передовые умы Европы и Мира.
Такому Наполеону-Победителю посвятил свою Героическую симфонию Бетховен.
Но самому Наполеону этого показалось мало.
И он решил стать Победителем над всем Миром Людей.
Пойдя с Мечом на Разум.
И Мир Людей, вооружившись Разумом, лишил малейших шансов на окончательную победу зарвавшегося в своих притязаниях на всемогущество маленького человека с большущими амбициями.
Людвиг Ван Бетховен собственноручно зачеркнул сделанное им посвящение Наполеону на титульном листе партитуры своей симфонии № 3 ми-бемоль мажор, op. 55 – «Героической».
Не изменив при этом в ней самой ни одной ноты.
Только посвящение (см. фото ниже).
Титульный лист симфонии № 3 – «Героической» (1804 г.) Людвига ВанБетховена. (Photo license by Creative Commons Attribution-Share Alike)
Гений музыки отвернулся от Лидера политической жизни Европы и Мира, как только тот стал превращаться в то, что принято называть злым гением.
Последнее двухсловное словосочетание не имеет права на существование.
По простой причине.
Гений – это тот, кто открывает собой эпоху.
Если принято считать, что в философии была эпоха до Сократа и существует эпоха после Сократа, то это означает, что Сократ – гений.
В философии.
Если принято полагать, что в музыке была эпоха до Моцарта и существует эпоха после Моцарта, то это означает, что Моцарт – гений.
В музыке.
То есть, вполне можно сказать, что Сократ – это Моцарт в философии, а Моцарт – это Сократ в музыке.
Для того чтобы стать гением, необходимо не просто создать что-то новое, а совершить прорыв за бастионы того, что ранее считалось невозможным, недоступным, невероятным.
Как сказал в одной из своих книг Билл Гейтс, приятно совершать невозможное.
При всей кажущейся абсурдности этого высказывания, в нем заложена вполне конструктивная идея: то, что было невозможным вчера, совершенно не обязательно является таковым сегодня.
Меняются условия, обстоятельства, факторы влияния на происходящие процессы, меняя тем самым и их ход, и их исход.
Невозможным – навсегда – остается лишь то, что не согласуется с объективными Законами.
Однако каждый конкретный объективный Закон имеет границы действительного своего применения, за которыми он перестает быть Законом, утрачивая какую бы то ни было «законную» силу.
Именно поэтому открыватель любого объективного Закона, формулируя его, обязан указать те пределы действительности (времени, места, условий и обстоятельств), в которых он действует. В противном случае такой Закон вырождается в абсурд.
Прорыв за границы ранее невозможного возможен.
Это – закон.
Объективный.
Однако он, как и любой другой его сородич, имеет границы действительного своего применения.
Они там, где начинается «запретная зона», очерченная другими объективными Законами.
Применительно к человеческой деятельности Закон возможности прорыва за пределы ранее невозможного может быть сформулирован так: нет предела возможностям человека в создании нового, не нарушающего объективных Законов.
Тем не менее, при всем неизбывном многообразии родов, видов, направлений приложения человеком его усилий, существуют две сферы человеческой деятельности, в которых принципиально невозможно создать что-то новое.
Это – глупость и подлость.
Как сказано в фильме «Андрей Рублев» Андрея Тарковского, «все глупости и подлости род человеческий уже давно совершил и теперь их только повторяет».
Каждый претендующий на звание великого глупца или же великого подлеца может не беспокоиться: все лавры первенства в этих отраслях деятельности уже давным-давно распределены.
После Герострата, Каина, Иуды, Калигулы и Нерона все их последователи и подражатели – лишь жалкие эпигоны.
Да, действительно, каждый из названных лидеров в области глупости или подлости или того и другого вместе – выдающийся.
Поскольку выпирает. На ровном месте.
Как, например, чирей. На, допустим, спине.
Однако, плох тот чирей, который не мнит себя пупом.
Каждый выдающийся глупец или подлец мнит себя гением.
Пусть даже и злым.
Помните? У Лермонтова? В «Демоне»?
«Я тот, чей взор надежду губит, Я тот, кого никто не любит».
Как те существа, что изображены на гравюре (см. ниже).
Мартин Шонгауэр. «Святой Антоний Великий, избиваемый демонами» (1480 г.)
Смею Вас заверить, уважаемый/уважаемая Читатель/Читательница: ничего демонического ни в одном из даже самых выдающихся глупцов и подлецов нет.
Как личность каждый из них – вполне заурядная посредственность.
Что их самих и бесило.
Однако, даже самая взбешенная посредственность – еще не демон.
Не дотягивает посредственность, пусть даже самая злющая, до титула демона, пусть даже самого плохонького, хотя бы девятого чина – самого низшего, – согласно классификации демонов, предложенной Иоганном Вейером в его «Pseudomonarchia Daemonum» (1588 г.).
Не говоря уже о титуле гения.
Злых гениев не бывает.
Каждый претендент на гениальность проходит испытание.
Историей.
На глупость и на подлость.
И при наличии у него хотя бы одного из этих атрибутов, автоматически и безапелляционно исключается из числа соискателей почетного звания: «Гений».
Победитель – еще не гений.
Победитель – еще даже не подлинный, то есть, эффективный и позитивно перспективный лидер.
Каждая победа имеет два скверных свойства: она подталкивает к тому, чтобы переставать думать, и способствует превращению человека в раба мании своего собственного величия.
Думать перестают часто.
Значительно чаще, чем об этом принято думать.
И – многие.
Одни – от усталости.
Другие – от испытываемой ими эйфории.
Третьи – оттого, что думать уже нечем: в процессе достижения победы все мозги отшибло – поистине – пиррова победа!
«Нет повести печальнее на свете» (Шекспир),
чем повесть об отшибленном разуме (не-Шекспир).
Носитель отшибленного разума утрачивает способность мыслить, обретает же он взамен лишь болезнь Паркинсона.
Сомнительная компенсация.
Остановка мысли – как остановка сердца.
И то, и другое – смертельно.
Второе – для биологической жизни.
Первое – для человеческой.
Для нормальной же, полнокровной и полноценной, творческой, человеческой жизни время Разума – всегда.
Думать никому не рано и никогда не поздно.
Лидеру-победителю думать мешают три вещи:
– фанфары-литавры – оглушающие до одури;
– салюты-фейерверки – ослепляющие до мыслительной близорукости;
– лавровые венки – стальными тисками сдавливающие голову до полной атрофии способности к мышлению.
Однако, как говорится, «свято место пусто не бывает».
На месте утраченной мыслительной способности появляется мания величия.
Каждая одержанная победа несет в себе отравленное жало «глубокой убежденности» победителя в его собственном величии и великолепии.
В том числе – и в интеллектуальном.
Победитель – с каждой одержанной им победой – все более проникается чувством глубокого восхищения к самому себе, теряя способность адекватно воспринимать происходящее и объективно оценивать свои действия.
В этом отношении победы сродни наркотику, подменяющему в сознании своего потребителя реальный мир иллюзорным.
Как и любой наркоман, «победоман» погружается в мир приятных ему иллюзий, становясь тем самым предельно уязвимым для любых неблагоприятных реальных внешних воздействий.
Как и любого наркомана, «победомана» в определенные моменты охватывают приступы «ломки», когда весь окружающий его мир чудится ему предельно враждебным, и тогда уже приступы безудержного страха утратить все и порожденной им ярости обрушиваются на всех и на вся, в первую очередь – на ближайшее окружение.
Горе тому, кто попался под горячую руку «победоману» в момент его «ломки»: треском срываемых им с мундиров своих подручных погон и эполет дело, как правило, не ограничивается, заканчиваясь звонким хрустом свернутых шей и глухим стуком об пол отрубленных голов.
Однако мешок Истории наполнен под самую завязку отрубленными головами не только впавших в немилость победителя его вассалов, но и самих победителей.
Бывших.
Победителей, как известно, не судят.
Но – лишь до тех пор, пока они не утрачивают этот свой статус.
Горе победителю, ставшему бывшим.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.