7. Социальные манеры

7. Социальные манеры

Умение, скорее, искусство ставить себя на место других – основа всей высшей социальной культуры. Да и то, что называют социальным образованием в узком смысле слова, зависит от того, насколько ты преуспел в этом трудном искусстве. Но приобретается это умение только упражнениями в незаметной предупредительности при простейшем общении с людьми. Кто не в состоянии выйти за пределы наивного выпячивания самого себя, за пределы бездумного неуважения чужой жизни и чужих прав, тот и по отношению к трудящимся классам никогда не сумеет занять действительно социальной позиции. Захотев сделать добро, он будет разрушать и ранить, захотев помочь, будет совершать одну бестактность за другой.

В Англии «манеры джентльмена» – подлинная сокровищница социальной культуры, которая формировалась веками. Эти, казалось бы, лишь внешние манеры имеют огромное значение для воспитания и самовоспитания, потому что на совершенно простых примерах задают нашему восприятию действительности то направление, в котором его нужно совершенствовать. На всем Европейском континенте до сих пор не создано ничего, что можно было бы поставить на одну ступень с этими традициями воспитания. Поэтому в элементах социальной культуры Англия сильно «отставала» от Европы и Америки. Только один пример: в Англии у леди и джентльменов принято, даже гуляя в общественных парках, приглушать тон беседы, как только кто-то идет навстречу. Считается «несоциальным», попросту неприличным беспокоить других гуляющих, погруженных в свои мысли, навязывая им участие в своих разговорах. В Англии сразу говорят: «No manners at all!» («У них совсем нет манер!»), если люди в парках, железнодорожных купе, в ресторанах и т. д. громко обсуждают свои дела, так что все окружающие невольно узнают все детали и уже не в состоянии сосредоточиться ни на собственных мыслях, ни на чтении газеты. Но это громкое, бестактное поведение встречается в Европе даже в высших кругах общества. Кажется, будто как раз люди этого круга хотят заявить о своем социальном и экономическом превосходстве еще и развязным поведением. Отправляясь в путешествие, то и дело встречаешь группы людей, говорящих и перекликающихся друг с другом так, будто они одни на всем свете. При таких сценах невольный слушатель постоянно испытывает ощущение глубочайшего социального бескультурья. И это игнорирование «другого» распространяется на всю публичную жизнь. То, что наши политические и общественные нравы еще так неразвиты – результат недостатка начального социального образования в нашей культуре.

Поэтому тот, кто искренне жаждет получить подлинное социальное образование, должен сначала положить конец антисоциальной бездумности своих повседневных привычек и в простейших жизненных ситуациях спрашивать себя: «Разве я один на всем свете?»

Закрывая дверь, думать о ближнем – вот первый шаг к освобождению от субъективной ограниченности. Никогда не забывать о том, что надо говорить тише, если кому-то рядом нужно отдохнуть – не это ли воспитывает уважение к правам меньшинства в политике. Не вызывать без необходимости обслуживающий персонал в гостинице – это подготовка ко всякого рода уважению прав народов. Все это требует большой самодисциплины. Но здесь же заложены азы «науки о правах ближнего». Здесь же «мысли о другом человеке» становятся упражнением духа и разума, постоянно воздействующим на наше отношение ко всем большим свершениям человеческого сосуществования.

К социальным манерам, имеющим большое значение, относится еще и искусство, находясь в дружеской компании, не стремиться первенствовать, а давать и другим сказать слово, слушать их, отдавая должное их мотивам и убеждениям – даже если у тебя совершенно противоположное мнение. Как мало людей владеет великим искусством слушать, без того, чтобы их лицо сразу принимало отсутствующее выражение, выдавая равнодушие, когда другой рассказывает о чем-то своем! И как мало людей в состоянии реагировать на противоположные мнения дружелюбно и с истинной вежливостью! Это говорит о том, что у многих все еще отсутствуют простейшие социальные манеры. Похоже, тот факт, что люди веками убивали, преследовали и проклинали друг друга, все еще патологически довлеет над нами. По этой причине дискуссии между друзьями и знакомыми, не говоря уже о противниках, еще находятся на удивительно низком уровне. Дело вообще редко доходит до настоящей дискуссии, как правило, просто начинается соревнование с взаимными издевками и неистребимым желанием оскорбить и разоблачить другого. В своих «Разговорах немецких беженцев» Гёте констатировал всеобщее огрубление тона общения, которое после ужасных событий Французской революции распространилось даже в самых незначительных кругах, далеких от мировой политики. То, что некогда сказал Гёте в этой книге, можно дословно применить к нашему времени, в котором яростный дух войны проник во все полемические столкновения между людьми. В «Разговорах немецких беженцев» Гёте вложил в уста благородной дамы такие слова: «Вообще я не понимаю, что с нами сталось? Куда исчезло вдруг наше светское воспитание? Как мы, бывало, остерегались в обществе затронуть тему, которая могла бы оказаться неприятна тому или другому из присутствующих! Протестант перед лицом католика избегал насмехаться над церковным обрядом; самый ревностный католик в присутствии протестанта никогда бы не обмолвился о том, что старая религия дает более надежную гарантию вечного блаженства. Никто не стал бы хвалиться своими детьми в присутствии матери, потерявшей сына, и всякий чувствовал себя сконфуженным, ежели у него ненароком вырывалось неосторожное слово. Каждый, кто находился поблизости, старался загладить промах – а что мы делаем ныне? Разве не поступаем мы как раз наоборот? Мы старательно выискиваем любой повод, дабы произвести нечто такое, что разозлит другого и выведет его из себя. О дети, о друзья мои! Вернитесь же снова к прежним нашим привычкам!»

Социальная культура в борьбе мнений ни в малейшей степени не требует от человека поступаться собственными убеждениями; однако она, конечно, требует того, что называется объективностью и зиждется на доброй воле войти в положение другого человека, вместо того чтобы ощущать только себя самого, самим собой и наслаждаясь.

В этом смысле еще Платон в своих диалогах постоянно старался вооружить противника до зубов. Это рыцарское ведение боя, глубоко противоположное нечестному ведению боя, в ходе которого слишком часто в частных или публичных дискуссиях истинные взгляды противника искажаются, чтобы высмеять его или заронить подозрения в честности его намерений. Такие манеры ведения боя всегда возбуждают подозрение в том, что человек не чувствует в себе достаточно силы, чтобы действительно опровергнуть противника, а потому должен обмануть самого себя и других, создав искаженное представление о нем. Но ведь истинная сила убеждения проявляется в том, чтобы полностью понять другого, воздать ему по справедливости, твердо оставшись при своем мнении. В этой жизни не миновать столкновения мнений и интересов. Но как раз потому, что при этом в человеке пробуждается множество низких страстей, совершенно необходимо, чтобы люди по-настоящему сильные подавали пример рыцарских манер в оценке противника. Чтобы они прямо-таки учили людей тому, как сочетать верность собственным убеждениям с совершенствованием нашей социальной культуры по отношению к тем, кто думает иначе и хочет иного. Мы бы гораздо сильнее загорелись этой задачей, если бы основательно задумались над тем ужасающим противоречием, в котором мы увязаем все глубже, когда страстно боремся за идеалы гуманизма, справедливости и правдивости, но сразу становимся несправедливыми, неправдивыми и совсем не гуманными, когда сталкиваемся с людьми, которые хотят добиться той же цели, что и мы, но другими средствами. Возможно, эти люди ошибаются, и мы вправе самым решительным образом оспаривать их точку зрения. Но в то мгновение, когда мы пытаемся защитить или насадить культуру с помощью бескультурья, справедливость с помощью несправедливости и любовь с помощью ненависти, все наши действия становятся ложью и насмешкой. И каждый шаг вперед, каждый успех, достигнутый таким способом, отливается горькими слезами до третьего и четвертого колена тем, кто его добился. Потому что нечистота избранных средств выдает тайное, глубокое неверие человека в собственный идеал, оказывающий разлагающее действие на души всех, кто действует заодно с ним, и дело, за которое борются все эти люди, теряет свою пробивную силу.