Сущность (Essence)

Сущность (Essence)

Это слово, представляющееся загадочным, имеет, тем не менее, совершенно ясную этимологию, происходя от формы «суть» (3-е лицо множественного числа настоящего времени глагола «быть»), ныне устаревшей и почти вышедшей из употребления. В любом случае, этимология не так обманчива, как мистика: сущность вещи это ее истинное или глубинное бытие (противопоставляемое видимости, которая может быть поверхностной или обманчивой). Иначе говоря, сущность вещи это то, что она есть (в отличие от простого факта ее существования, именуемого экзистенцией, и всего, что с ней происходит, т. е. акциденции). Приблизительный синоним слова «природа» (сущность вещи есть ее истинная природа), который выглядит предпочтительнее, поскольку может быть применим в том числе к объектам культурного порядка. Например, сущность человека это то, что он есть. Разве человека можно объяснить одной природой?

Таким образом, сущность – это ответ на вопрос «что?» или «что это такое?» (на латыни «quid», отсюда «квидитет» схоластов). Остается выяснить, является ли ответ на эти вопросы определением или бытием, и если верно последнее, носит ли оно индивидуальный или родовой характер. Возьмем, к примеру, стол, за которым я пишу эти строки. Какова его сущность? Быть столом вообще или быть вот этим конкретным столом? Что важнее, слова или реальная действительность? Идея или процесс? Может быть, никаких сущностей вообще нет, а есть лишь случайности, встречи, история? Не бытие, а события? Чтобы что-то произошло, скажут мне, надо, чтобы это что-то существовало. Совершенно верно. Но почему оно должно быть чем-то другим, нежели то, что происходит?

Здесь мы снова обратимся к Спинозе. Что такое сущность единичной вещи? Ни в коем случае не абстракция и не виртуальная данность, но само ее существо, рассматриваемое в утвердительном измерении, иначе говоря, в ее возможности существования: то, что делает из нее сущее («устанавливает» ее, как говорит Спиноза), но делает это изнутри (в отличие от причин, которые заставляют вещь быть такой, какая она есть, извне). Снова обратимся к примеру стола. То, что он есть, имеет какие-то внешние причины, – это очевидно. Но его не было бы, если бы он не имел в себе самом некоей утвердительной сущности – возможности бытия, каковая, в свою очередь, не может существовать или мыслиться без стола, так же как стол не может существовать или мыслиться без нее («Этика», часть II, определение 2). Из этого следует, что «стремление вещи пребывать в своем существовании есть не что иное, как действительная (актуальная) сущность самой вещи» («Этика», часть III, теорема 7). Сущность бытия есть его возможность существовать; его существование – сущность в действии.

Трудность состоит в том, чтобы объять мыслью сразу оба этих момента, по необходимости одновременных, – то, от чего отказываются эссенциализм и экзистенциализм. «Сущность, – пишет Сартр после Гегеля, – это то, что было» («Бытие и ничто»). Но как это может быть, если прошлого больше нет? Бытие и событие в настоящем времени составляют одно – так же, как сущность и существование.