II

II

Смыслъ любви заключается не только въ процесс? становленія отъ множественности къ единству, но и въ утвержденіи такого начала, которое разлагаетъ окружающую насъ среду, которое разрушаетъ механическую общественность. Любовь – это Неувядэдощая Роза. Ея чары разбиваютъ вс? замки и раздробляютъ вс? ц?пи. Ни въ одномъ в?к? такъ не торжествовало начало иэм?реннаго жел?за, принципъ вн?шняго равнов?сія, какъ въ минувшемъ XIX в?к?. Необходимо противопоставить такой мертвой культур? опытъ любви и любовнаго союза.

Если мы признаемъ, что природа любви не только существенно отличается отъ т?хъ элементовъ жизни, которые опред?ляютъ канву, «нормальной» общественной жизни, но и эаключаетъ въ себ? н?что прямо враждебное этимъ элементамъ, мы поймемъ значеніе любви, какъ начала анархическаго. Въ самомъ д?л? наша механическая общественность характеризуется идеей права и регулируется вн?шними нормами государственнаго порядка и соціальнаго уклада. Но какія нормы и какое право им?ютъ силу въ области любви? Вотъ почему любовь для насъ прежде всего чудо и вотъ почему природа ея не принадлежитъ кругу т?хъ переживаній, которыя связываютъ насъ съ міромъ подзаконнымъ.

Любовь притягиваетъ къ себ? и одновременно отталкиваетъ. Она требуетъ всего и не мирится съ компромиссами. Она безусловна. Быть въ любви это значитъ не принять міра даннаго и утвердить міръ чудесный.

Не смотря на грохотъ машиннаго «прогресса» мы сум?емъ уловить «дыханіе» любви. И это исц?ляющее дыханіе уже носитъ въ себ? залогъ того Эроса, который смахнетъ в?яніемъ своихъ крыльевъ пыль съ лица челов?ческаго. Природа влюбленности только что обручившихся во истину тождественна съ тою влюбленностью, которая присуща Земл?, стремящейся къ Всеединству.

Многіе не понимаютъ, какая сила заложена въ природ? любви. Но Платонъ понималъ ея могущество. «Еслибъ какъ-нибудь – говоритъ онъ: – могли существовать народъ или войско, состоящіе только изъ влюбленныхъ, то этотъ народъ бол?е другихъ любилъ бы доброд?тель и ненавид?лъ бы порокъ. Люди, соединенные такимъ образомъ, хотя бы въ меньшинств? могли бы въ сраженіи поб?дить весь міръ… Всякій скор?е предпочтетъ умереть на м?ст?, ч?мъ покииуть въ опасиости своего возлюбленнаго».

Н?тъ ничего реальн?е любви, н?тъ ничего изначальн?е пола: эти дв? сущности, или два аспекта единой сущности, являются нашими водителями на путяхъ жизни. Мы исходимъ изъ этого реальнаго опыта (и объективно даннаго) и утверждаемъ: любовь-влюбленность – вотъ то единое Начало, которое можетъ замкнуть распавшійся хороводъ челов?чества. Сила любви параллельна той сил?, которую Евангеліе называетъ силою Святого Духа. «Духъ дышитъ, гд? хочетъ, и голосъ его слышишь, а не знаешь, откуда приходитъ и куда уходитъ: такъ бываетъ со всякимъ, рожденнымъ отъ Духа».

Такъ и любовь: ея голосъ, ея нап?вы, ея ритмическія движенія въ пляск? мы познаемъ нежданно. И неизв?стно, откуда она приходитъ и куда уходитъ,

Но настанетъ время и все тайное станетъ явнымъ. Такъ антиномія свободы и необходимости разр?шается, въ любви, т. е. – иными словами: гд? Духъ Святой, тамъ свобода, тамъ чудо, тамъ все дозволено, и ничто не обладаетъ личностью. Если личность утверждаетъ себя въ любви, міръ изм?няется для нея. Банальное, ходячее выраженіе-«влюбленному все кажется въ розовомъ св?т?» – пріобр?таетъ особенный смыслъ, когда мы им?емъ опытъ высшей формы любви. Мученики, сожигаемые на кострахъ, испытывали высокое блаженство: такова была сила влюбленности; таковъ былъ «розовый св?тъ, св?тъ новой зари, которую имъ дано было увид?ть». И эти «влюбленные» не только вид?ли новый св?тъ, они слышали новую музыку, «п?ніе ангельское». И не эта ли муэыка опьяняетъ насъ, когда в?ютъ красныя и черныя знамена и баррикады обагряются жертвенной кровью?

Любовь всегда находитъ свое выраженіе въ музык?. И Шекспиръ былъ правъ, влагая въ уста одного изъ своихъ героевъ ув?ренія, что «движенія души темны, какъ ночь», у т?хъ,

«Кто музыки не носитъ самъ въ себ?»…