Россия духа и земли

Желательно все-таки дать некоторые разъяснения, касающиеся определенных моментов в текстах «Россия вечная» и «Великая Россия». Начнем с того, чем не является доктрина, учение о России Вечной. Оно, это учение, не является:

1. Национализмом, ибо национализм во многих случаях предполагает агрессивное отношение к другим народам, что неприемлемо для нас.

2. Простым патриотизмом, так как доктрина «Россия Вечная» — гораздо более широкое учение (хотя оно и включает в себя патриотизм), в котором исключительно важное значение имеют космологическая и метафизическая составляющие.

3. Религией, что вытекает из самого определения слова «религия».

Тогда как определить это учение в наиболее ясной и доступной терминологии? Пожалуй, наиболее приближенным к истине будет: русская идея как всеобъемлющее мировоззрение, в каких-то аспектах выходящее за пределы земного мира.

Важно отметить, что такое мировоззрение, доктрина России Вечной, проистекает из глубин русской культуры в ее духовном выражении. Чтобы это наглядно показать, достаточно выстроить ряд наиболее значимых в этом отношении стихов великих русских поэтов:

Но люблю тебя, родина кроткая,

А за что — разгадать не могу.

Есенин

И у Лермонтова:

Но я люблю, за что, не знаю сам…

(из стихотворения «Родина»)

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать —

В Россию можно только верить.

Тютчев

Если крикнет рать святая:

«Кинь ты Русь, живи в раю!»

Я скажу: «Не надо рая.

Дайте родину мою».

Есенин

Сильна ты нездешней мерой,

Нездешней страстью чиста,

Неутоленною верой

Твои запеклись уста.

Дай слов за тебя молиться,

Понять твое бытие,

Твоей тоске причаститься,

Сгореть во имя твое.

Волошин, «Россия, 1915 г.»

Этот ряд ясно показывает движение русской души, которая открывает в самой себе истину о России. Начинается с констатации глубокой любви к России, носящей немотивированный характер. Лермонтов подчеркивает, что он любит Россию не за ее военные победы, например, или за что-либо другое, а без всякой мотивации. Но именно такая любовь наиболее глубинна и постоянна, ибо она не зависит от каких-либо внешних причин. Кроме того, мотивация может лежать настолько глубоко, даже в сфере непознаваемого для человеческого разума, что эту мотивацию невозможно определить или видеть. Знаменитое стихотворение Тютчева дает ключ как к сущности такой мистической любви к России, так и рисует метафизический образ России, России Вечной.

Далее идет по своей сути довольно страшный стих Есенина, философская интерпретация которого может зайти слишком далеко, о чем я и писал в самом тексте «России вечной». Но, по крайней мере, очевидно, что логическим следствием из этих стихов является то, что в духовной основе России (а следовательно, и русского народа) лежит то, что для нас предстоит как некая вселенская, метафизическая тайна. Об этой тайне России писали многие, но в поэзии гениального Александра Блока об этом говорится с потрясающей силой. В конце концов, «и в тайне ты почиешь, Русь», то есть Россия, по существу, объята этой тайной, и отсюда вся загадочность ее истории, от самых древнейших, еще не открытых и неведомых времен, до настоящего времени.

Стихи Волошина, написанные в разгар мучительной и роковой Первой мировой войны, сломавшей судьбу России и бросившей ее в революционную бездну, изменившую весь мир, носят уже совершенно драматический характер. В приведенном стихе — беспредельность России, русской души, ее стремление к почти невозможному, неутоленность, отрицание существующего. Последние два четверостишия стихотворения «Россия. 1915 г.» раскрываются так:

Сильна ты нездешней мерой,

Нездешней страстью чиста,

Неутоленною верой

Твои запеклись уста.

Дай слов за тебя молиться,

Понять твое бытие,

Твоей тоске причаститься,

Сгореть во имя твое.

Здесь предельная концентрация важнейших метафизических качеств России и русской души: стремление к запредельному, почти невозможному, неутоленность достигнутым, мистический характер бытия и тоски…

Я привел эти стихи, потому что этот ряд образов и краток, и выразителен. На самом деле огромный океан русскоискательства и русскопознания разлит по всей нашей классике — прозе, поэзии и философии. Отсюда понятны слова Гоголя о неведомой силе, которая притягивает души людей к России, к ее тайне. Я уже не говорю о творчестве Достоевского!

В самом тексте учения о России Вечной подвергаются, конечно, интуитивному и философскому анализу все стороны русской традиции, не только ее литературы. В первооснове этого анализа лежат концепции традиционалистской философии — Веданта, платонизм, древние эзотерические космологии. Здесь важно знать, что расширенное понимание русской идеи и России, по крайней мере до уровня космологического, основано в значительной мере на древнем учении о Слове, творящем миры (или, если говорить о древнекитайской эзотерической традиции, то, согласно Рене Генону, на аналогичном учении о «драконе»).

Таков метод. Дальше он развивается уже в соответствии с собственными выводами (см. Ю. Мамлеев «Судьба бытия», гл. «Последняя доктрина»).

Теперь посмотрим на текст «Великая Россия». Важно отметить, что Великая Россия — это образ, идеал (цель, в конце концов) будущей России на ближайшее историческое время. Вечная Россия, или Россия духа, естественно, в той или иной степени присутствует в любой форме исторической, «земной» России, но воплощение Великой России наиболее отвечает возможности реализации России Вечной, точнее тех или иных ее аспектов, в ближайшее историческое время и, конечно, в той степени, в какой это вообще достижимо в этом ограниченном мире.

И кроме того, само достижение такой цели, как Великая Россия, концепция которой изложена в этой книге, возможно при условии выхода из того кризисного состояния, в котором находится сейчас Россия, впрочем, как и весь мир.

Все это достаточно ясно изложено в этой книге, в разделе «Великая Россия», где обозначены и раскрыты ее основные черты. Однако хотелось бы подчеркнуть и остановиться на, пожалуй, важнейших ее особенностях, на тех «китах», на которых стоит идея Великой России.

Прежде всего, совершенно очевидно, что если воспринимать доктрину Великой России как цель, то эта цель может быть достигнута, только когда России удастся выйти из того тяжелого и сложного положения, в котором она находится сейчас, в самом начале XXI века. И, наконец, рассматривая эту доктрину, не будем концентрировать внимание на тех ее чертах, которые, в принципе, являются характеристиками любой великой суверенной страны (высокий экономический и технологический уровень, обороноспособность, социальные гарантии, демографический баланс, что особенно важно сейчас для России, продовольственная и лекарственная безопасность, высокий уровень образования и науки)… Мы же остановимся на тех чертах, которые уникальны и образуют особенности этой доктрины.

Начнем с того, что, согласно этой доктрине, Россия является не просто страной, а самостоятельной цивилизацией, в том смысле, в каком являются таковыми, например, китайская, индийская, западная, исламская цивилизации. Первое, что напрашивается, — это то, что Россия образует евразийскую цивилизацию. Но евразийской страной является, например, и Турция, где евразийство принимает уже совершенно иной смысл, чем в России. Если в России идея евразийства основана на центральной и связующей роли русского народа, вокруг которого концентрируются братские евразийские народы, то в Турции, естественно, евразийство принимает отчетливую туранскую направленность. Мы считаем поэтому, что евразийство представляет собой лишь одну из характеристик российской цивилизации, но ее центр лежит не в Евразии как таковой, а в самых глубинах русской истории, религии и культуры, образующих неповторимую уникальность России. Евразийство есть, но оно явно недостаточно. В конце концов, центром любой цивилизации является человек с его отличительными чертами. Нет никаких сомнений в том, что русский человек имеет явные отличительные черты и, особенно в своих глубинах, отличается от человека западной цивилизации (о других и нечего говорить, мы не Запад, и не Восток, и не некая «середина» между ними), тем более сама западная цивилизация сейчас совершенно отошла от своего первоисточника.

Несомненна огромная роль православия в становлении русского человека, и, хотя восточное христианство догматически немногим отличается от западного, — глубочайшее отличие заключается в характере конкретной духовной направленности. Кроме того, сам русский человек в своей первоначальной основе достаточно уникален, и это, как в зеркале, отражено в русской культуре, особенно в литературе. И касается это, естественно, всех людей, независимо от их происхождения, глубоко приобщенных к русской культуре и языку. Русская литература, особенно классика, при всем чисто внешнем сходстве с европейской литературой действительно настолько самобытна, прежде всего, по принципиальным характеристикам ее духовной сути, что ее отличительность именно такая, которая исходит из недр самобытной цивилизации, которой к тому же еще предстоит, если на то будет Божья воля, реализовать себя в полном объеме.

В тексте «Россия вечная» обо всем этом подробно сказано и раскрыто. Из этого текста, думаю, особенно ясно видно, что Россия образует свой собственный мир, свою «Поднебесную», и не только. Отметим лишь один момент. При всех очевидных различиях есть у нас некое таинственно-глубинное сходство с Индией. Это, конечно, особая тема, но интересно, что многие наши соотечественники, когда попадают в Индию, чувствуют в ней что-то неуловимо родное, и, во всяком случае, русские встречают в Индии наиболее дружелюбное к себе отношение, по сравнению с другими странами, в том числе по сравнению со многими славянскими странами.

В заключение подчеркнем, что различие цивилизаций, многополярность мира вообще, не означает, разумеется, изоляционизм. Взаимовыгодное сотрудничество при многополярном мире означает мир и благоденствие, вражда — дорогу в ад. Уж на что Поднебесная, при всем ее цивилизационном центризме, прекрасно и выгодно для себя контактирует со всем миром.

Второй важной отличительной чертой доктрины Великой России является характер и место в ней духовной составляющей. Следовательно, надо начать с религии, а именно с православия. Вообще говоря, без религии, без веры в Бога и в бессмертие человеческой души в особенности (ибо есть религии без веры в бессмертие души, но с верой в Бога и, наоборот, — с верой в это бессмертие, но без веры в Бога), жизнь человека становится реальным абсурдом. Православие России абсолютно необходимо, но и важно, чтобы все его духовные глубины были доступны человеку, а не только, скажем, нравственные основания (любовь к Богу и к человеку).

Следует отметить, что будущее сулит человечеству целый ряд неожиданных и непредсказуемых открытий, в том числе в сфере, относящейся к познанию человека и его связи с невидимыми мирами. Двери в эту сферу были открыты в древности и, несомненно, откроются вновь, что будет означать крушение эры материализма даже в глазах самых обычных людей. Эпоха «просвещения» с ее обезьяньим хвостом неизбежно рухнет. Но все эти открытия таят в себе большие опасности, ибо придется иметь дело с силами, враждебными человеку. Эти открытия, как и открытия другого, более скромного характера, неизбежны, но из этого вытекает, что необходимо осторожное отношение к ним, с позиций высшего духовного уровня.

Проблема бессмертия души (при точном знании, что, собственно говоря, имеется в виду под словом «душа») решается не только на уровне веры, но и на уровне высшего Знания. Пример Индии и теории и практики такого великого учения, как Адвайта-веданта, подтверждает это. Но реализация такого знания — вещь, скажем мягко, нелегкая. Это как талант — он или есть, или его нет. Но даже и теоретическое владение таким метафизическим знанием абсолютно значимо. Вера же в принципе открыта для всех, и на высшем уровне она тоже сливается со знанием. Но, хотя она открыта, идти истинно религиозным путем, разумеется, непросто, совершенно понятно, почему…

Все это говорится еще и потому, что этот «нерв» бессмертия совершенно необходим человеку при его земной жизни. Крайне важен также другой аспект духовной составляющей России, а именно — сама культура как таковая, прежде всего, русская литература, особенно, конечно, классика. Кстати, она тоже учит бессмертию, но не только. Хотя, конечно, чистое знание о том, что такое душа и дух, возможно только метафизически, так как сама душа и тем более дух выходят за пределы нашего мира. Но дело в том, что метафизика вплетена в литературу, является ее частью. Кроме того, русская литература дает необозримую возможность познания русской души, самопознания ее, и это имеет совершенно исключительное значение. Причем сделано это с потрясающей художественной силой, что выдвинуло русскую классику на особое, недосягаемое место в мировой культуре. «Война и мир» теперь считается лучшим романом в мировой литературе, а Достоевский стал величайшим писателем в мире, в том числе по такому признаку, как количество книг, написанных о нем. Но вся тайна этого особого места русской литературы заключается в наличии в ней некоего высшего этажа, некоего скрытого уровня, свойственного только русской литературе, и именно этот уровень придает ей дополнительный тайный смысл и почти магическое воздействие. Например, если у Шекспира все буйство, кровь, мечты и трагедия жизни проявлены с яркой видимостью, то у Чехова на уровне видимости обычная, «обывательская», тихая жизнь, но где-то там слышны отзвуки неведомого землетрясения; там, где-то в тишине, и происходит самое главное. Этот уровень подтекстовой бездны, или просто подземного шепота, почти не слышен, и создать «это» под силу только гению, такому, как Чехов. И вот в этой великой недосказанности, в скрытом уровне и заключена одна из тайн русской литературы. Вспомним тут Андрея Платонова, гениальный роман «Обломов» Гончарова… С одной стороны, запредельность Толстого и Достоевского, с другой стороны — «подземный шепот», тоска, сдвиг и прочее, прочее, о чем мы уже говорили в тексте «Россия вечная».

Все это говорится к тому, что в духовной составляющей будущей России непременно должна быть продолжена эта великая традиция русской классики, однако уже в новой ситуации, отражающей реалии грозно наступающего третьего тысячелетия… И вся русская культура будущего тогда может пойти по этому пути, пути манифестации русской души в новом тысячелетии. Необходимо также внимание и открытость этому тысячелетию, желание пусть нервозно, но глубоко, даже с яростью или, наоборот, с мистической отрешенностью реагировать на совершенно непредвиденные, полунемыслимые, лихие события будущего… Традиция в русской культуре тогда может совместиться с уникальностью вечно нового. И жизнь души, и жизнь высшей культуры — это нечто близкое. И в целом состояние духа — действительно то, что определяет жизнь страны и на земле, и в небе.

А теперь о третьем важнейшем явлении, о котором надо сказать. Речь идет как будто бы о простом — об отношении между людьми, но в достаточно глубинном и духовном смысле, касаясь также и всех сопутствующих проблем бытия как такового. Если коротко, то лучший вариант отношений между людьми может быть соотнесен с формулой: «Любовь и мудрость». Поскольку речь здесь идет о России, то эти отношения есть отношения между соотечественниками, а не между людьми вообще, учитывая, что по отношению ко всем людям лучшим является вариант христианской любви. Что касается соотечественников, то поскольку люди одной культуры, языка и страны, по существу, образуют единую семью и, если посмотреть в глубь истории, могут являться даже отдаленными родственниками друг другу, — в отношениях между соотечественниками неизбежно выявляются дополнительные и существенные моменты. В согласии с нашей темой мы и будем говорить о возможности неких лучших и глубинных отношений внутри России между соотечественниками.

Итак, любовь и мудрость. Что здесь имеется в виду под словом «мудрость»? Это способность видеть в другом человеке себя, отблеск своей собственной сути, и также ту внутреннюю Россию, которая есть в каждом из нас, если даже мы не вполне это осознаем. Это может быть интуитивным, даже молниеносным познанием тех глубин в другом человеке, которые есть и в тебе. Важно только умение это видеть. Разумеется, каждый человек индивидуален, и у каждого могут быть свои аспекты внутренней России. Но общность, основанная на культуре, языке и духовности, настолько сильна, что она может объединять людей прямо противоположных по своим психологическим свойствам и даже социальной идеологии. Название этой объединяющей силы может быть разное — это может быть «Россия», «русская душа», «культура и язык»… Но главное, что это объединяющее начало имеет настолько глубокие корни, что может привлечь к себе даже иностранцев, если они прониклись российской духовностью и культурой.

Таким образом, общение между людьми, между соотечественниками, по существу, может превратиться в путь познания, познания самого себя и внутренней России, которая на самом деле может быть, пусть не полностью, идентична России Вечной, России духа. И это общение становится, следовательно, одной из форм духовной, душевной и бытийной жизни.

Естественно, такому общению между людьми сопутствует любовь. Если вы видите в другом человеке свое, родное, независимо от того, достаточно он образован или нет, каков его социальный статус, богат он или беден, то тогда все покровы различий сбрасываются пред сиянием того, что вполне можно назвать русской душой, даже если она не вполне проявлена. Родство культур, языка и духа неизбежно порождает любовь, подкрепляемую и общечеловеческим началом. Нельзя забывать, что, согласно нашему провидцу и пророку Достоевскому, русский человек (добавим: человек русской культуры и духа) является всечеловеком. Но такая семейная, духовно-интимная связь между соотечественниками, любящими свою Родину, культуру ее и дух и, следовательно, самого себя и других, образует целый мир со своими глубинами и радостями, целями и рекой жизни. Сама жизнь становится в этом смысле творчеством, творением любви и познания России. И любящие ее любят друг друга. Практически тогда весь народ становится одной мистической семьей. На социальном и человеческом плане это не только объединяет социально, человечески, но и влечет за собой непостижимую в своей основе близость между людьми.

В заключение можно действительно утверждать, что подобное вышеизложенное отношение между людьми может в корне изменить всю ауру повседневной жизни в России. В зачатке, тоже в небольших группах, это есть уже сейчас, и распространение этого явления будет прорывом и укреплением духовной мощи России.

Другой важнейшей проблемой является концепция русского бытия, которая изложена в доктрине о Вечной России. Здесь, как, впрочем, и в предыдущем случае, влияние самого духа России Вечной неизбежно, ибо ее воздействие может чувствоваться в любое время. С нашей точки зрения, русское бытие как таковое находится под воздействием двух противоположных начал, образующих, тем не менее, парадоксальную гармонию. Эти начала — стремление к запредельности и одновременно определенная устойчивость, закрепленность в земной жизни. Это можно выразить символически: наша правда — самовар и бесконечность. О бесконечном в русской душе достаточно сказано в тексте, посвященном России Вечной, но вот на символическом самоваре надо остановиться.

Во-первых, типически традиционная русская повседневность с ее самоваром, пряниками, чаепитием и задушевными разговорами создает ощущение уюта, даже какого-то метафизического уюта, устойчивости и самосохранности. Когда вы стремитесь к бесконечному, запредельному, надо иметь в тылу этот мистический уют, причем традиционно национальный, апробированный веками. Во-вторых, и это уже из другой оперы, повседневное русское бытие, имея в виду просто внутреннюю стихийную жизнь человека, имеет некий созерцательный, чуть-чуть отключенный аспект, который особенно хорошо отражен в произведениях Андрея Платонова. Это придает такой жизни, даже при всей тирании бытовой реальности, весьма самоуглубленный оттенок, который иногда может даже не осознаваться. При этом если эта самоуглубленность как явление внутренней жизни получает развитие, т. е. будет еще более углубляться, уходя от чисто стихийного состояния, то неизбежна реализация такого состояния, когда созерцается собственное бытие, вероятней в форме чистого сознания, т. е. созерцается первооснова собственного бытия. Это вполне может переходить в опьянение своим бытием, в благодатное опьянение, что может дать в идеале ощущение непрерывного неразрушимого счастья, точнее, даже мистического счастья. Благостно-динамичным результатом первоначального, стихийного самоуглубления может быть необычная сила воображения, что характерно для русских людей. Последствия подобного очевидны, особенно на примере русского искусства и литературы.

Но чистое, не рефлектирующее бытие, естественно, имеет особую метафизическую ценность. Все это придает особый колорит русской жизни, поскольку эти внутренние качества, по крайней мере многие из них, проявляются вовне.

При всем этом следует помнить — чтобы не впасть в весьма опасные иллюзии, — что человеческая душа является постоянной ареной борьбы между добром и злом, и зло в принципе неискоренимо в человеческой природе, присуще ей, по крайней мере, в данном космологическом цикле, до творения «нового неба» и «новой земли». Все, однако, зависит от степени зла. Одно дело, когда в русских деревнях, хотя бы в XIX веке, двери не закрывались на ночь, другое — когда в любом месте опасно быть при свете дня.

Но все же совершенно очевидно, что и в самом идеальном случае зло будет существовать, пусть и немного затаясь. Никакой социальный строй не в состоянии искоренить зло. Значительно искоренить его может только духовное преображение человека, и такое случалось на протяжении человеческой истории. Поэтому те принципы, особенно это касается духовной составляющей и отношений между людьми, так важны в доктрине Великой России. Разумеется, все это может быть возможным при условии кардинальных изменений в воспитании людей, в системе образования, культуре и ее связи с массами и т. д., что, собственно говоря, неизбежно в будущем, ибо грядущее, видимо, полностью изменит современные представления о человечестве, космосе и о человеке как таковом. В более широком смысле следует сказать не только о «зле», но о страдании, которое неизменно, из века в век сопровождает жизнь людей и которое для этого космологического цикла так же неистребимо, как и зло. Но в страдании может быть заключено не только зло.

В чем причина всего этого? Ответ очевиден: несовершенство этого мира и самого человека в нем. Есть миры, где нет никакого зла. Причиной же самого несовершенства является свобода воли, человек свободен совершать все, что он хочет, в том числе зло, — таков обычный, довольно взвешенный и реалистичный ответ теологов. Не будем углубляться в возможность других, более эзотерических ответов. Раз несовершенен — значит, несовершенен. Примем как факт. Разумеется, возникает вопрос: может ли такое нравственно-духовное преображение охватить подавляющее большинство населения? Никаких гарантий здесь нет. Но можно ответить, что практически и в искусстве, науке, политике и т. д. всегда всё решало меньшинство. Если такое преображение охватит образованные, продвинутые духовно слои общества — это уже во многом определит судьбу страны.

Другим вопросом является следующее: насколько возможно такую доктрину Великой России воплотить в жизнь, учитывая сложное положение, в котором находится сейчас и мир, и Россия. Но эта тема, требующая детального рассмотрения, выходит за рамки этой главы. Но, как уже было сказано, такое возможно при условии выхода России из того положения, в котором она оказалась, а это возможно, если именно государство, руководство страны сумеет устранить все хорошо известные негативные явления, мешающие полноценному развитию страны. Нет ничего хуже слабого государства и тем более хаоса, безвластия и жутких последствий этого. В современном мире все взаимосвязано, и судьба каждой страны зависит также от правильного или неправильного решения внешнеполитических проблем. А это зависит только от руководства страны. Отстоять свой суверенитет, при этом избегая крайностей неизбежных внешнеполитических конфликтов и противоречий, найти союзников по интересам, обеспечить обороноспособность страны при быстро развивающейся военной технологии и т. д. — все это вместе поистине гигантская задача.

Однако как писал поэт: «Все на свете относительно, кроме промысла Господнего». Смотреть на мир тупыми материалистическими глазами нелепо. То, что предназначено для России, то будет реализовано, но при условии, если мы сами будем стремиться к этому и сделаем все возможное, чтобы это великое будущее осуществилось. Бог помогает тем, кто сам себе хочет помочь. Воля людей не должна противостоять воле высших сил.

Мир, в котором мы живем, неизбежно подвергнется колоссальным изменениям, новые открытия могут кардинально изменить всю ситуацию и мировоззрение людей, приблизить возникновение новой цивилизации на Земле. Скорее всего, это будет работать на Россию.

Мы подошли к финалу. Так или иначе, доктрина Великой России связана с учением о России Вечной, импульсы которой пронизывают всю историю России в ее духовном проявлении. Какой бы эзотерический или, скажем проще, необычный характер это учение о России Вечной ни имело, оно может стать вполне доступным, по крайней мере, во многих важных своих моментах. Оно, это учение, связано с выходом в космос, не только физический, но и «невидимый» грандиозный космос тонкого и духовного мира, о котором говорят все традиционалистские космологии. Но оно связано и с теми аспектами, которые помогут и Великой России, нашей конкретной России, на ее трудном историческом пути. Такие явления, например, как духовный патриотизм, неотделимый от концепции Вечной России, такой высший патриотизм может помочь гораздо больше, чем официальный. Весь его сложный комплекс, включая, между прочим, и почитание ушедших в другой мир наших родственников и соотечественников, может образовать в нашем сердце неразрушимую твердыню, опору во всех бедствиях, и в то же время внести в нашу жизнь радость и духовное торжество. Особенно важно также укрепить в человеке веру в его личное бессмертие во всех смыслах этого слова, то, о котором говорит христианство. Без этого человек просто обречен. Он не будет в состоянии увидеть собственную сущность и предназначение. Доктрина России, естественно, включает в себя положение о бессмертии и победе над смертью. Бог дал человеку свободу, но не для того, чтобы он воспользовался этой свободой для своей собственной гибели. Впрочем, дано и такое горькое право… Каждый народ может осуществлять и не осуществлять свою миссию, свое предназначение.

Как уже говорилось, согласно нашему великому пророку Достоевскому, русский человек — всечеловек, поэтому тем более любовь к России и к русскому народу вполне сочетаема не только с любовью к человечеству, другим народам, но и ко всему живому, тем более когда в этом «живом» так или иначе проявляет себя Бог. Но величие и сверхгениальность Толстого состоит в том, что он открыл это присутствие Бога в нашем падшем мире, хотя сверхгениальность Достоевского носит более страшный характер. Судьба человечества, подчеркиваю, судьба ЭТОГО человечества, человечества определенного космологического цикла, «нашего» человечества, — весьма проблематична и преисполнена драматизма высшего напряжения. Но доктрина России Вечной далеко выходит за пределы данного космологического цикла и данного человечества. Наша задача — быть достойными этого тайного и великого предназначения во всей его полноте.