Беседа тринадцатая Кризис католицизма и протестантская революция

Беседа тринадцатая

Кризис католицизма и протестантская революция

Есть поговорка, подтверждаемая не только философией, но и прямым жизненным опытом: «За всё надо платить». Она принадлежит к самым известным и постоянно повторяемым сентенциям и в то же время более всех других игнорируется. Как только перед человеком возникает какой-нибудь соблазн, вроде сыра в мышеловке, он тут же её забывает, хотя ещё накануне мог напоминать об универсальном принципе расплаты какому-то своему знакомому.

Католическая Церковь тоже забыла об этом принципе, когда обстоятельства открыли перед ней возможность, слегка отойдя от духа подлинного христианства, положить к своим ногам все богатства и всю славу Европы. Это «слегка» неизбежным образом стало превращаться в «существенно», и с Церковью случилось то, что всегда случается с пытающимися сидеть сразу на двух стульях: она оказалась между ними и упала. Это и была плата за соблазн. Но и когда пришло время платить, западная Церковь всё ещё тешила себя надеждой, что поговорка верна для всех, кроме неё, и, сидя на полу, всё ещё воображала, будто вот-вот встанет на ноги и, собравшись с силами, сможет, как и прежде, властвовать над миром. Её отчаянное цепляние за власть привело к пролитию целых рек крови и всё равно кончилось поражением.

Тот, кто поддаётся искушению, совершает грех, неважно, отдельное лицо это или что-то большее. Западная христианская Церковь, поддавшись искушению господствовать над всеми королевствами Европы, совершила грех, подобно греху наших прародителей. Бог сказал Адаму и Еве: плодитесь и размножайтесь и владейте землёю, но им показалось этого мало, и они захотели «стать как боги», то есть владеть ещё и небесами. Западной Церкви, в лице её епископа Петра, было сказано Христом: что свяжешь и развяжешь здесь, будет связано и развязано на небесах, то есть ей были даны в распоряжение небеса, но ей этого показалось недостаточно, и она захотела владеть также всем земным. Тот же Адамов грех, только наоборот! И имел он такие же роковые дальние последствия, только не для всего человечества, как первородный грех, а для западной цивилизации. Пожелав излишнего, первый человек потерял и то, что имел, и, как предупреждал его Бог (Быт. 2, 17), стал смертным и умер; точно так же и католическая Церковь, пожелав того, что ей не должно принадлежать, обрекла себя на смерть, и не только себя, но и всю порождённую ею цивилизацию. Сегодня, когда Запад начал уже агонизировать, мы с полной ясностью видим, какими страшными и непреложными бывают Господни слова: «Не делай этого, а то смертью умрёшь».

Яркая и драматичная судьба западного мира служит прекрасным подтверждением ещё одной поговорки: «Коготок увяз – всей птичке пропасть». Его триумфальный ослепительный расцвет, затем постепенное вырождение, прошедшее последовательно три фазы – католическую, протестантскую и постпротестантскую – и, наконец, быстрое угасание, абсолютно логичны. Такой грандиозной, поистине космической, духовной трагедии не разворачивалось в человеческой истории с самого момента изгнания Адама и Евы из рая. Но она была вполне закономерна. Вот причинно-следственная цепочка, ведущая западную цивилизацию к уходу с исторической сцены.

Коготок увяз в XI веке, когда западноевропейская Церковь позарилась на богатство и славу Земного царства, благо они лежали перед нею бесхозные, и изменила своему назначению, тому делу, ради исполнения которого её основал Христос. А дело это очень простое – не в смысле лёгкости исполнения, а в смысле ясности и определённости, – и состоит оно не в подмене Церковью Земного царства, а в правильном с ним взаимодействии. Говоря предельно кратко, Церковь, через таинства, проповедь и организацию повседневной жизни народа, его правильного быта с годичным циклом праздников и богослужений, должна освящать нацию – содействовать тому, чтобы Господь ниспослал на неё Святой Дух, который будет животворить её, делать крепкой, энергичной и мудрой.

Организовывать же её коллективную производственную жизнь – не в компетенции Церкви, этим должно заниматься государство. Такой симбиоз выгоден обеим сторонам, так как здесь Земное царство получает идеальных граждан, а Церковь – защиту и поддержку благодарного ей за этих граждан государства. Западная же Церковь, воспользовавшись распадом Империи, посягнула на выполнение тех функций, которые выполнял кесарь и его чиновники, но к этому она была совсем не приспособлена. Не выстроив никакой разумной системы управления, она просто захватила в собственность чуть ли не треть всей плодородной земли и ввела своих епископов и аббатов в состав местного начальства, заботясь при этом вовсе не о процветании нации, а лишь о том, как сохранить свою власть и свои приобретения. Для этого было необходимо обосновать свою гегемонию теоретически. За это взялся учёный монах доминиканского ордена Фома Аквинский (1225–1274). Он и стал главным философом католицизма, авторитет которого в папской церкви до сих пор является непререкаемым. Это и не удивительно: все его сочинения направлены на доказательство того, что Церковь должна стоять выше государства, а Папа – выше любого светского монарха. Его основными метафизическими постулатами были следующие утверждения: 1) вера выше разума; 2) в Боге сущность и существование совпадают (следовательно, для познания сущности существующих вещей надо подняться к Богу, а отсюда вывод: богословие выше науки, ибо даёт ей ключ к познанию); 3) в Боге сущность и действия совпадают (обоснование филиокве: Отец и Сын имеют одинаковую сущность (единосущны), значит, и их действия одинаковы – Отец испускает Святой Дух, и Сын тоже). В вопросе об универсалиях Фома занял компромиссную позицию: первоначально они возникают в уме Бога и предшествуют вещам, но после воплощения в вещах повторно возникают в умах людей как свойства и эти универсалии существуют post res.

Был ли Фома Аквинский великим философом? Западный мир безоговорочно считает его таковым. Но ведь этот мир начал делаться «западным» именно с принятия католической веры, а Фома является главным идеологом католицизма, так что объективной оценки тут быть не может. Если же подходить беспристрастно, надо констатировать, что никакого ноу-хау в его сочинениях нет, что собственный, оригинальный вклад Аквината в познание истины примерно равен нулю. Это был человек огромного интеллекта и необъятной эрудиции, который мастерски, а точнее – гроссмейстерски выполнил никем не сформулированный, но висевший в воздухе политический заказ оправдать папоцезаризм. Надо признать, что выполнил он его блестяще. Фома создаёт иллюзию, будто для него главное – онтология, бескорыстные поиски космологической и богословской истины, и, чтобы сделать эту онтологию убедительной, он заимствует её у Аристотеля, чей рационализм становился для европейского человека, втягивавшемуся в апостасию (отпадение от Бога), гораздо понятнее поэтической фантазии Платона. Такому виртуозу софистики, как Фома, совсем не трудно было облечь схемы Стагирита, касающиеся формы и субстанции, атрибутов и акциденций, неподвижного, двигателя и четырёх начал, в одежды теологии, что он и сделал. А учение о примате духовной власти над светской вытекало из его онтологии как бы само собой. Так что любители чётких оценок могли бы сказать о Фоме Аквинском так: это не был великий философ, но он достоин громкого титула «философ католицизма».

Несмотря на отчаянные усилия Церкви сохранять господство, во всей Европе начали расти антицерковные настроения. Не помогла и инквизиция, которая в период с 1481 по 1808 год подвергла репрессиям около трёхсот тысяч человек, из них более тридцати тысяч сожгла. Раньше всего эти настроения проявились у темпераментных итальянцев, которые уже в XIV веке стали инициаторами литературно-художественного движения, получившего название «гуманизма», под которым понималось освобождение человеческой личности от гнёта церковников. В самом раннем произведении этого рода, «Декамерон», его автор, Боккаччо, изображает католических монахов хищными, корыстолюбивыми, похотливыми и невежественными паразитами общества. Но это была только проба сил.

Главные ресурсы антиклерикализма накапливались в быстро развивающейся в промышленном, торговом и научном отношении Северной Европе, где вмешательство Церкви во все эти виды активности становилось невыносимым. Даже в XVII веке, когда вот-вот должен был появиться Ньютон, папские власти устроили судебный процесс над Галилеем, ставший для католической Церкви не меньшим позором, чем инквизиция. Действительно, утверждая, что в центре планетной системы находится не земля, а Солнце, Галилей не открывал никаких америк, а просто высказывал прописную для всех специалистов истину, которую уже за сто лет до него возвестил Коперник. Но Церковь продолжала настаивать на том, что лучше любых астрономов знает, что вокруг чего вертится, и силой заставила Галилея отречься от гелиоцентрической системы.

В общем, к началу XVI века север Европы представлял собой для католицизма пороховую бочку, в которую нужно было только бросить искру. И она была брошена.

31 октября 1517 года настоятель католического храма в саксонском городе Виттенберге прибил к церковным дверям обращение к прихожанам, в котором содержалось 95 возражений против продажи индульгенций. Этого священника звали Мартин Лютер (1483–1546). У храма собралась толпа народа, возбуждение, вызванное воззванием, нарастало. Прочитав его, многие прямиком отправились к папскому представителю Тецелю, у которого ещё вчера покупали индульгенции, и стали возвращать их, требуя деньги назад. Для Церкви, сказочно обогащавшейся за счёт торговли индульгенциями, это был опаснейший прецедент. Когда Тецель вернулся в Рим и доложил о случившемся Папе, тот понял, что крамолу нужно подавить в самом зародыше, и вызвал к себе Лютера якобы для разбирательства, а на самом деле для расправы. И что самое удивительное, Лютер отправился пешком в Рим. К счастью, друзья перехватили его на дороге и сказали ему: наивный человек, ты же оттуда не вернёшься! Он послушался их и отправился обратно в Виттенберг. Тогда Папа попытался арестовать его и доставить в Рим под конвоем, но не тут-то было: немецкие курфюрсты, которым давно уже надоела постоянная опека Церкви, прикрыли диссидента, заявив: руки прочь от нашего Лютера! Его выступление, дескать, носит богословский характер, вот и опровергайте его точку зрения богословскими аргументами, а не затыкайте ему рот.

Дальше события развивались с необыкновенной быстротой. У Лютера нашёлся единомышленник, крупный учёный Филипп Меланхтон, и они вместе от критики института индульгенций перешли к пересмотру всего учения католической Церкви, то есть приступили к созданию совершенно новой религии. Весть об этом молниеносно распространилась по всей Европе и вызвала лавинный процесс присоединения к лютеровскому инакомыслию. Уже в 1519 году проповедовать новые идеи начал в Швейцарии Цвингли, затем другой швейцарец, Кальвин, создал собственную разновидность лютеранства, доведя его революционные идеи до крайней степени. А в 1534 году король Генрих VIII отменил папскую власть в Англии и положил начало еще одному варианту новой религии, названной англиканской, в отличие от лютеранства не отменяющей Церкви, но подчинившей её монарху. Бунт против Папы разрастался как снежный ком.

Столь же стремительно сплачивались вокруг Лютера его последователи в самой Германии. Здесь события развивались следующим образом.

1519 год. В Саксонии, в Лейпциге происходит диспут между католическими богословами и лютеранами. Последние стоят на своём, и Папа отлучает Лютера от Церкви.

1520 год. Лютер публично сжигает папскую буллу о своём отлучении, сжигая тем самым все мосты за собой.

1521 год. Отлучение Лютера подтверждается Вормским эдиктом.

1526 год. Первый имперский сейм в Шпейере приостанавливает преследование лютеран.

1529 год. Лютеране на сейме в Шпейере подают официальную «протестацию», после чего их начинают называть «протестантами», и вскоре это наименование переходит на всё антицерковное движение со всеми его разновидностями и сектами.

1540 год. Католическая Церковь специально для борьбы с протестантским движением создаёт орден иезуитов, возглавляемый Игнатием Лойолой. Папа срочно начал разрабатывать стратегию контрреформации, созывая в 1547, 1551 и 1562 годах Тридентский собор.

Противостояние прежней и новой религий вступило в такую острую фазу, что кровопролитие стало неизбежным. И действительно, в 1572 году в ночь с 24 на 25 августа (память святого Варфоломея) в Париже было вырезано 2000 гугенотов (так называли протестантов во Франции), а по всей стране – около 30 000. А в 1618 году вспыхнула Тридцатилетняя война. Началась она так.

В 1565 году был заключён религиозный мир в Аугсбурге, где католичество пошло на уступки: сословиям было дано право проводить реформацию в своих владениях. Но не в церкви. В 1618 году это право было нарушено в Чехии, и образованная ещё в 1608 году «протестантская уния» подняла вооружённое восстание. Чехи и уния в 1620 году были разбиты при Белой Горе. Император Фердинанд стал восстанавливать в Чехии католицизм. Но оказалось, что Папе торжествовать было ещё рано. В 1625 году началось вмешательство в конфликт соседних государств. Первой вмешалась Дания, но её король Христиан IV был разбит имперскими полководцами Тилли и Валленштейном (героем романа Шиллера). Ободрённый этой победой Фердинанд издал в 1629 году реституционный эдикт. Но в 1630 году на помощь протестантам пришёл шведский король Густав Адольф. В 1632 году после победы на Лехе вся Северная Германия, Богемия и Бавария оказались в руках протестантов. В 1639 году начинается вмешательство в войну Франции, и это решило дело. В 1648 году Тридцатилетняя война завершилась Вестфальским миром. Его подписание было несомненной победой протестантов, ибо они добились главного: их религия была признана абсолютно равноправной с католической.

Тридцатилетняя война имела громадное всемирно-историческое значение, совершенно изменив геополитическую карту Европы. На территории Германии надолго закрепилось разделение на княжества («земли»), которое было преодолено только в XIX веке. Усилились Швеция и Нидерланды, но более всего Франция, которая стала главной силой континентальной Европы. Однако нас здесь интересует иной аспект: Вестфальский мир возвестил о возникновении на нашей планете новой цивилизации.

Всякая цивилизация начинается с появления своего духовного ядра – типа верования. Какую же веру положили в основу своего миропонимания протестанты? Её фундамент составляет следующие положения:

1. Спасают не дела, спасает вера во Христа, живущая в сердце человека, о которой никто, кроме самого этого человека, может не знать.

2. Авторитетным является только Священное Писание, но не Священное Предание и не соборные решения Церкви.

3. Всякий мирянин может читать Священное Писание самостоятельно и истолковывать его так, как ему кажется правильным, – иными словами, каждый сам себе богослов.

4. Никаких таинств не существует – это выдумки Церкви. Крестить младенцев не возбраняется, раз укоренилась такая привычка. Но когда они достигнут совершеннолетия и смогут сознательно объявить себя христианами, они должны проходить обряд вторичного, основного крещения – конфирмацию. Причащение совершать можно, но только как воспоминание о Тайной вечере. Фикцией является, в частности, таинство рукоположения, а потому нет и священства. Каждый верующий сам себе священник. Место пастырей должны занять пасторы – уважаемые, богословски образованные люди, помогающие организовать религиозную жизнь и просвещающие верующих.

5. Почитание икон, мощей и других святынь есть суеверие.

6. Институт монашества должен быть отменён.

Вот какую веру предложил Европе Лютер, и половина Европы с энтузиазмом её приняла, создавая в разных местах разные её модификации. Таков исторический факт, и его никто не может отрицать. Но здесь возникает серьёзный вопрос. Как мы знаем, всякая религия есть результат Откровения, придумать её человеку невозможно. Человек может создать философскую систему или какое-то учение, но не религию. Какое же откровение было дано Лютеру и как оно было ему дано? Ответ вроде бы должен быть вполне определённым, так как выступление Лютера относится к исторически недавнему времени и все его обстоятельства хорошо документированы. Но ответа нет, всё покрыто мраком. Единственное, что нам известно, – это то, что однажды Лютер запустил чернильницей в явившегося к нему дьявола. Подробно реформатор христианства о том не говорил, но этот эпизод наводит на подозрение, что визиты хвостатого наносились ему и прежде, а значит, вполне вероятно, что этим персонажем и была подсказана идея реформации, то есть «откровение» пришло к Лютеру не сверху, а снизу. Это даёт пищу для интересных размышлений: может быть, и все христианские ереси (а лютеранство – типичнейшая ересь, удовлетворяющая строгому определению этого термина) подбрасывались врагом рода человеческого, а ересиархи лишь тешили себя горделивой мыслью, будто они дошли до своих учений собственным умом? Скорее всего, так и было. Но дьявольское «откровение» всегда есть ложь, ибо дьявол «лжец и отец лжи» (Ин. 8, 44), а на лжи никакое учение долго простоять не может. Протестантская же цивилизация, основанная на догматике Лютера, просуществовала целых 450 лет и, что самое важное, принесла обильные плоды, в корне изменившие жизнь всего человечества. Вся современная среда обитания, предоставляющая нам возможности быстро перемещаться на огромные расстояния и легко связываться с любыми уголками земли, с её атомной энергией и Интернетом, – вся она зиждется на современной технологии, которая создана точными науками, а точные науки есть один из плодов протестантизма. Другим его плодом является капиталистическая форма хозяйствования, позволившая достигнуть высочайшего уровня производства товаров потребления. Если бы не протестантская революция, люди до сих пор ездили бы на лошадках и одевались в платье, сшитое из домотканой материи. Кто-то скажет, что от этого они вовсе не были бы менее счастливыми, чем летая на реактивных самолётах и копаясь в интернетовской помойке, но это уже совсем другая тема. Если такое грандиозное всемирно-историческое явление, как протестантская цивилизация с её фантастическим материальным могуществом, состоялось, значит, оно не было неугодно Богу и, более того, входило в Его замысел о человечестве, как необходимый этап Домостроительства. Но такой яркий и плодотворный этап Домостроительства не мог бы столько времени удерживаться на дьявольской лжи. Значит, в ядре протестантской цивилизации содержалась какая-то правда, а правда может исходить только от Божественного Откровения. На каком же Откровении могло быть основано лютеранство?

Ответ чрезвычайно прост. Для обретения этого Откровения Лютеру вовсе не надо было созерцать видения, как Иоанну Богослову, слышать какие-то голоса, как Мухаммеду, и тому подобное, ему даже не требовалось быть пророком (кстати, его последователи никогда не называют Лютера пророком). Тот элемент правды, который позволил протестантизму так долго простоять, Лютер взял в готовом виде, так как он существовал уже полторы тысячи лет и был европейцам хорошо известен, ибо составлял часть великого Евангельского Откровения Господа нашего Иисуса Христа. Таким образом, мы имеем здесь интереснейшую ситуацию: ядро новой цивилизации возникает не в результате нового Откровения, как это вроде бы полагается, а в результате сокращения объёма прежнего Откровения с добавлением чисто человеческих домыслов.

Это действительно очень интересный случай, расширяющий наши представления о феномене цивилизации. История протестантизма показывает, что ядро цивилизации может быть синтетическим, а лучше сказать, эклектическим, совмещающим в себе нечто истинное, взятое из Откровения, и нечто ложное, придуманное человеком. Имеющаяся в протестантском типе верования ложная составляющая льстит тщеславию человека, и в этом секрет её долговечности: человек принимает её совершенно некритично, даже не пытаясь сверить её с истинной частью, которую он включил в свою религию, взяв из Божественного Откровения. Так в эту религию с самого начала было заложено внутреннее противоречие, которое рано или поздно непременно приведёт и к краху основанной на этой религии цивилизации.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.