Две революции в становлении природы человека

Две революции в становлении природы человека

Становление человека протекает неравномерно. В этом процессе можно выделить два периода особенно радикальных изменений – период между VIII и II вв. до н. э. (так называемое «осевое время», сформировавшее ту «ось», вокруг которой до сих пор вращается история) и начавшийся в XVП в. период особо бурного развития науки и техники.

Вся история человечества может быть самым общим образом разделена на три последовательно сменявшие друг друга фазы: доистория, история и мировая история.

Длительный период доистории охватывает время становления человека – от возникновения языка и рас до начала исторических культур. «Здесь мы соприкасаемся, – пишет Ясперс, – с тайной человеческой сущности, осознаем неповторимость существования человека на Земле, перед нами встает вопрос о нашей свободе, которая неизбежно должна быть связана с происхождением всех вещей и которую мы больше нигде в мире не встречаем»[247].

История охватывает события примерно пятитысячелетней давности в Китае, Индии, на Ближнем Востоке и в Европе.

Универсальная, или мировая, история начинается с возникающего в наши дни глобального единства мира и человечества, подготовленного эпохой великих географических открытий.

В фазе истории развертывание немногих великих культур шло, несмотря на ряд случайных соприкосновений, параллельно. Это были отдельные истории. В фазе мировой истории обнаруживается единство целого, за пределы которого выйти уже невозможно. «Эта фаза – еще не историческая реальность, но предвосхищение грядущих возможностей, поэтому она не может быть предметом эмпирического исследования, а служит лишь материалом для наброска, в основу которого положено осознание настоящего и современной нам ситуации»[248].

Особую роль в фазе истории играет «осевое время». В этот период произошел самый резкий поворот в истории, появился человек такого типа, какой существует по нынешний день.

Христианская история видела отправной пункт исторического развития в явлении Христа. Даже Гегель, пытавшийся нарисовать картину истории так, чтобы христианство выступало лишь как один ее момент, говорил, что весь исторический процесс движется к Христу и идет от него, явление Сына Божьего есть ось мировой истории. Однако явление Христа имеет значение только для христиан, а исходный пункт истории должен иметь значение для всего человечества.

В «осевое время» произошло много необычайного. В Китае жили тогда Конфуций и Лао-цзы, сложились все основные направления китайской философии. В Индии возникли Упанишады, жил Будда, в философии были рассмотрены все возможности философского осмысления действительности, вплоть до скептицизма, материализма, софистики и нигилизма. В Иране Заратустра учил о мире, где идет борьба добра со злом. В Палестине выступали пророки, в Греции – это время Гомера, философов Парменида, Гераклита, Платона, трагиков, Фукидида и Архимеда. Все это возникло почти одновременно в течение немногих столетий в Китае, Индии и на Западе независимо друг от друга. «Новое, возникшее в эту эпоху в трех упомянутых культурах, сводится к тому, – резюмирует Ясперс, – что человек осознает бытие в целом, самого себя и свои границы. Перед ним открывается ужас мира и собственная беспомощность. Стоя над пропастью, он ставит радикальные вопросы, требует освобождения и спасения. Осознавая свои границы, он ставит перед собой высшие цели, познает абсолютность в глубинах самосознания и в ясности трансцендентного мира»[249]. В эту эпоху были разработаны те основные категории, которыми человек пользуется и теперь, заложены основы мировых религий, существующих и сегодня. В «осевое время» почти одновременно и независимо друг от друга образовались несколько духовных центров, внутренне родственных друг другу.

Важнейшей характеристикой этого времени является прорыв мифологического миросозерцания, переход от мифа к логосу. «Тем, что свершилось тогда, было создано и продумано в то время, человечество живет вплоть до сего дня. В каждом своем порыве люди, вспоминая, обращаются к осевому времени, воспламеняются идеями той эпохи. С тех пор принято считать, что воспоминание об осевом времени и возрождение его возможностей – Ренессанс – всегда ведет к духовному подъему»[250].

В «осевое время» впервые разделяются как противоположности земля и небо, сущее и должное, повседневность и идеал. Стремясь к идеалу и осознавая свою беспомощность, человек обращается к внешней силе – к всемогущему богу, живущему вне мира и способному спасти человека лишь по своей доброй воле. Если для периода архаической культуры характерны локальность, ограниченность сознания, то «осевому времени», его религиям и политической культуре свойствен универсализм – стремление к распространению истинной веры и расширению границ основанного на ней государства.

«Осевое время» знаменует исчезновение великих культур древности, существовавших тысячелетия. Все, что существовало до этого периода, если даже оно было величественным, подобно вавилонской, египетской, индийской или китайской культуре, рассматривается позднее как нечто дремлющее, не пробудившееся. Народы, не воспринявшие идей «осевого времени», остаются на уровне природного существования, их жизнь остается неисторичной.

Можно ли ответить на вопрос о причине «осевого времени», ознаменовавшего радикальный поворот в развитии человека? Этот вопрос остается – и, судя по всему, навсегда останется – неразрешимой проблемой. «Никто не может полностью понять, что здесь произошло, как возникла ось мировой истории! Нам надлежит очертить контуры этого поворотного периода, рассмотреть его многообразные аспекты, интерпретировать его значение, для того чтобы на данной стадии хотя бы иметь его перед глазами в качестве все углубляющейся тайны»[251].

Второе дыхание, обнаруживающееся в истории и способное привести к новому радикальному изменению природы человека, начинается в период зарождения современной науки и техники, т. е. в XVI–XVII вв., и продолжается сейчас.

Нынешний период, являющийся, возможно, преддверием еще одного «осевого времени», таит в себе многие опасности. Главные из них:

– постепенное преобразование народа в массу и превращение масс в решающий фактор истории;

– возможность утраты самого человека, постепенного разрушения его природы;

– введение тотального планирования.

Предыдущая история была сравнительно стабильной. Основную часть населения составляло крестьянство, жизненные устои которого не менялись даже при политических катастрофах. Сознание людей, даже если их ждала голодная смерть, оставалось сравнительно защищенным внутри неменяющихся структур. В наше время ситуация изменилась. Социальные условия неудержимо меняются, население вырывается из исконных традиционных устоев и форм правления. Массы становятся более однородными, они стремятся высказать свою волю и заставить считаться с собой. Однако эта воля не может возникнуть внутри анонимной массы. Ее пробуждает и направляет пропаганда, внушающая массам их представления и лозунги.

Массы возникают там, где люди лишены своего подлинного мира, корней и почвы, где они стали управляемыми и взаимозаменяемыми. Превращение народа в массу в условиях индустриального общества является неизбежным.

Однако масса как форма существования человека не является чем-то окончательным. Каждый отдельный человек остается в ней человеком. Остается полагаться на импульсы, которые, в конечном счете, окажутся способными привести к возрождению бытия человека из недр массового бытия. Путь истории неминуемо идет теперь через массы. Но имеется, тем не менее, надежда на то, что наука и образование смогут привести массы на путь, ведущий к своего рода аристократии духа – к аристократии без наследственных прав и привилегий. К тому же с исчезновением социального гнета и политического террора может исчезнуть также преисполненное возмущения и негативности мышление, свойственное массам.

Вся предшествующая история со всеми ее событиями лишь в незначительной степени затрагивала человеческую природу. Теперь эта природа пришла в движение, и опасность грозит ей самой в ее сокровенных глубинах. Возникла новая, совершенно неведомая ранее забота о будущем человеке – забота о сохранении самой его природы. Человек может потерять себя, человечество незаметно для самого себя или в результате страшных катастроф может вступить в стадию нивелирования и механизации, в жизнь, лишенную свободы и свершений, в царство черной злобы, стыдящееся любого намека на гуманность.

Будущее человечества зависит от людей, оно не придет само, как явление природы. Помочь современному человеку может только предельно ясное сознание. Вспоминая коммунизм и национал-социализм, внесшие особо заметный вклад в постепенное разрушение природы человека, Ясперс замечает, что нельзя допустить, чтобы ужасы прошлого были преданы забвению; то, что произошло, может повториться, может распространиться, охватить весь мир. Нужно постоянно сохранять страх перед недавним прошлым, в надежде на то, что этот страх постепенно перейдет в активную борьбу с опасностью.

Планирование всегда было присуще человеческому существованию. Что опасно, так это тотальное планирование, когда государство подчиняет своему ведению не только экономику страны в целом, но и весь строй человеческой жизни. Тотальное планирование означает уничтожение свободного рынка, замену его статистическим исчислением и определением характера труда, производства и распределения по разумению выделенных для этого лиц, в зависимости от их целей и вкуса. Выходя за пределы экономики, тотальное планирование начинает оказывать косвенное воздействие на всю человеческую жизнь вплоть до духовного творчества, особенно нуждающегося в свободной инициативе отдельных людей. Исчезает свобода индивидов в выборе того, что они предпочитают для удовлетворения своих потребностей; исчезают многообразие предложения и возможность проверить, нравится что-то или нет. Тотальное планирование в области экономики не может быть ограничено только хозяйственной сферой. Оно становится универсальным фактором жизни людей. Регулирование хозяйства ведет к регулированию всей жизни как следствие сложившихся в этих обстоятельствах социальных условий. Тотальное планирование неизбежно завершается централизованным управлением всей жизнью.

В современном мире есть две основополагающие тенденции, способные быть истоками нашего выбора:

– либо мы сохраняем право свободного выбора, верим в возможности, которые появляются в свободном столкновении различных сил, какие бы ситуации при этом ни возникали;

– либо мы живем в созданном людьми тотально планируемом мире, в котором гибнут духовная жизнь и человек.

Можно сказать, что первый вариант – это современное индивидуалистическое (посткапиталистическое) общество с рыночной экономикой, второй вариант – современное коллективистическое (коммунистическое или национал-социалистическое) общество с тотальным планированием не только экономики, но и всех сфер жизни человека.

Планирование может быть осуществлено лишь властью, тотальное планирование – лишь абсолютной властью. Принципиально важно, что тотальное планирование не может быть проведено рационально: наше знание никогда не охватывает целого как такового, но мы всегда находимся в нем; всякая деятельность приводит к непреднамеренным и непредсказуемым следствиям; планирование уместно в сфере механического и рационального, но не в области живого и духовно разумного. Склонность распространять тотальное планирование и на те сферы, где оно невозможно, проистекает из двух источников: из желания следовать примеру техники и из иллюзии тотального знания истории.

Тотальное планирование в мире людей всегда опирается на такое представление о человеке, будто он полностью познан. При этом либо предполагается, что человек всегда один и тот же, либо считается, что он меняется в зависимости от условий, в которых живет, под воздействием самих этих условий. Во втором случае новое общество строится таким образом, чтобы изменение человека шло в сторону приближения к подлинной человеческой сущности, как ее понимают субъекты планирования. Целью тотального планирования является идеальный человек. Преображенный человек делает возможными новые общественные условия, а сами эти условия создают среду для появления нового человека. Люди, стремящиеся охватить планирование все стороны социальной жизни, исходят из представления, что им хорошо понятна эволюция человека. Они стремятся создать нового, идеального человека, подобно тому, как художник создает произведение искусства из данного ему материала.

До сих пор речь шла о социальных факторах, несущих с собою угрозу разрушения природы человека. Имеются, помимо того, факторы, непосредственно связанные с развитием науки и, прежде всего, биологии. Современная генетика приближается к моменту, когда она окажется способной изменять генетический код человека, клонировать его и т. п. Уже сейчас человек потребляет многие генетически модифицированные продукты, отдаленные последствия воздействия которых на организм человека пока что непредсказуемы.

Побуждения ученых, намеревающихся изменить биологическую природу человека, могут быть самыми благими. Однако наука существует в определенной социальной среде, к тому же она не отделена от государства. Можно вообразить себе социальный строй, которые поставит перед учеными задачу создания не просто здорового и обеспеченного всем необходимым человека, а некоего «совершенного человека», приспособленного к жизни в проектируемом «совершенном обществе». Именно такую цель ставили не так давно национал-социализм и коммунизм. Нацисты уничтожили шесть миллионов евреев, отнесенных ими к «отрицательно ценной» расе, а также уничтожили всех, кто страдал психическими заболеваниями. Используя результаты современной науки, они могли поставить задачу трансформации самой генетической природы человека, устранения «неполноценных рас» и т. п.

Человек является одновременно и биологическим, и социальным существом. Угроза, касающаяся его природы, всегда исходит от общества. И это может быть как угроза изменения социальной природы человека, так и угроза изменения биологической его природы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.