12. Трибализм в отношениях между полами

12. Трибализм в отношениях между полами

Питер Шварц

Все формы коллективизма опираются на определенную метафизику. Источником любых коллективистских догматов — экономических (производство — это в первую очередь общественная деятельность), политических (правами обладает не личность, а коллектив), нравственных (человек должен жертвовать своими интересами ради общества), эпистемологических (суждение отдельного человека подчиняется коллективному консенсусу) — является одна основополагающая идея: отдельный человек бессилен взаимодействовать с реальностью. Согласно этой идее, человек не может жить сам по себе и его выживание зависит от группы.

Именно такую точку зрения, в применении к женщинам, проповедуют феминистки.

Сами феминистки воспринимают женский пол с таким презрением, что любому «патриархальному» обществу до этого далек о. Только феминистки сегодня рисуют женщин от рождения беспомощными созданиями, которые постоянно становятся чьими-то «жертвами».

Именно феминистки заявляют, что женщины без поддержки государства могут получать только 75% от заработной платы мужчин, что их продвижение по службе ограничено «стеклянным потолком», разбить который под силу только государству, что женщины не в состоянии работать с полной занятостью, если государство не обеспечит их детей местами в детских садах, что женщины не могут рассчитывать на лучшие рабочие места и поступление в престижные учебные заведения, не обладая сильной правовой поддержкой, что у женщин не может быть адекватной самооценки, пока разрешены к продаже издания типа Playboy (которые, согласно судебному прецеденту, оказывают «негативное влияние на чувство собственного достоинства личности»).

Феминистки хотят сказать, что женщина сама по себе, собственными силами, не может достичь в жизни успеха. Она находится во власти сил, которые не в состоянии контролировать, она не может сама получить ни работы, ни образования, ни даже самоуважения — для всего этого ей требуется помощь (правительственной) няньки.

Это не просто описание того, что феминистки воспринимают как печальное положение современных женщин. Скорее это часть их основополагающей философии, которая считает метафизическую слабость женщин естественным для них состоянием.

Причем это положение феминистки очень активно продвигают. Они хотят заставить женщин поверить в то, что они должны полагаться не на собственные качества, а на силу коллектива. С огласно доктрине феминизма, для женщины приобретение особенных качеств, необходимых для достижения успеха в какой-либо области, вовсе не должно являться первоочередной задачей. Даже напротив, она должна отрицать необходимость наличия в себе таких способностей. Единственное, на что должна полагаться женщина, — это ее половая принадлежность.

К примеру, средний балл на вступительных экзаменах в медицинский колледж среди девушек ниже, чем среди юношей (из-за недостаточности знаний у первых). Должны ли девушки, желающие стать врачами, прийти к логическому заключению, что им следует усерднее заниматься? Нужно ли советовать им улучшать свои знания, чтобы быть принятыми в колледж на тех же условиях, что и юноши, независимо от пола? Нет, утверждают феминистки; единственный вывод, который нужно сделать, — что в колледж принимают слишком мало девушек, так что необходимо изменить условия приема.

Если женщина захочет стать, к примеру, пожарным, феминистки не будут советовать ей убедиться в том, что она соответствует необходимым физическим стандартам. Ей скажут, что самое главное — чтобы в ее пожарной части был в достаточном количестве представлен женский пол. А если она не обладает необходимыми физическими данными для такой работы? А она и не должна, возразят феминистки; у женщин есть право на свою квоту рабочих мест.

Несмотря на всю свою болтовню про «расширение возможностей» женщины, феминистки отрицают единственное законное значение этого понятия, то есть возможность для женщины своими силами превратить себя в действительно ценного члена общества, чтобы работодатели хотели продвигать ее по службе, а учебные заведения — принимать ее в число своих студентов, на основе взаимной выгоды, а не делая уступку ее половой принадлежности. Но это слишком независимый подход для того, чтобы феминистки согласились с ним.

Все те призывы, с которыми они обращаются к женщинам, подразумевают одно: «Вы не можете самостоятельно добиться успеха, но вы и не должны; ваш коллектив должен предоставлять вам все, в чем вы нуждаетесь».

Забавно, что в 1960-е, когда современное женское движение только начиналось, люди считали, что у него совершенно иные цели. Они верили, что феминизм призывает женщин отказаться от традиционного менталитета «домохозяйки», то есть от установки (которой в одинаковой степени придерживались как мужчины, так и сами женщины) на то, что женщины не способны нормально существовать и действовать за пределами кухни и спальни. Они думали, что феминистки действительно пытаются убедить женщин делать карьеру, отказываться от обязанностей, которые они исполняют вопреки своему желанию, утверждать свое моральное право на стремление к счастью, смело выходить в мир, становясь летчиками, нейрохирургами, композиторами и гендиректорами предприятий.

Но коллективизм, лежащий в основе движения, очень скоро вылез наружу, раскрыв всем подлинную природу феминизма. Стало совершенно понятно, что подразумевается, что все эти новые возможности женщины должны не заслужить благодаря личным качествам, а автоматически получить на основании принадлежности к женскому полу. Стало ясно, что образ домохозяйки не только не был отвергнут, но, напротив, полностью одобрен феминизмом, только в обновленном, еще более отвратительном качестве.

Если мировосприятие домохозяйки старого образца основывалось на предпосылке, что женщина не способна выполнять работу, требующую определенных физических или интеллектуальных способностей, на том же уровне, что мужчина, то теперь утверждается, что от нее этого вообще не требуется. Теперь положено считать, что пол должен гарантировать женщинам «справедливую долю» рабочих мест, например, среди вице-президентов компаний, независимо от их способностей. Теперь, согласно новой, улучшенной версии «доктрины домохозяек», женщины не должны стремиться заслужить какую-либо награду, они должны просто позвать на помощь Большую Маму — государство, — и им все поднесут на блюдечке. Сегодня, как и в прошлом, главный вывод для женщин таков: пол решает все.

Такое нравственное извращение термина «равноправие» стало возможно исключительно благодаря порочному влиянию современного коллективизма.

Продвигая эту философию, феминизм притягивает к себе самых отвратительных представительниц женского пола. Он привлекает тех, кто не желает нести ответственность за свое собственное существование. Любую домохозяйку, испытывающую чувство вины за то, что навсегда отбросила мечты о карьере, любую санитарку, жалеющую, что ей не удалось достичь большего, любую отчаявшуюся женщину, которая уже перестала надеяться на лучшую работу или лучшую жизнь, феминизм успокаивает и оправдывает, убеждая в том, что она не виновата в своей жалкой доле. Феминистская доктрина провозглашает, что женщина сама по себе не может ничего достичь, так что нельзя возлагать на нее вину за ее собственные неудачи.

Однако для феминисток существует один тип женщин, которые достойны порицания. Это по-настоящему независимые женщины. Женщина, которая хочет оценивать все и сама быть оцененной в соответствии с ее личными качествами и заслугами, которая не желает опираться на костыль государственной поддержки, которая достигает успеха сама и гордится этим, считается предательницей своего «племени». Она ничего бы не добилась, упрямо твердят феминистки, если бы не коллективные действия всех женщин.

Феминизм основан на зависимости. Он привлекает и держит мертвой хваткой — а затем подвергает необходимой обработке — зависимых, неуверенных в себе женщин. Он внушает им веру в собственную метафизическую беспомощность, а затем ждет, пока они превратятся в покорных членов стада.

Феминизм стремится сохранить тот самый менталитет, от которого он якобы «освобождает» женщин. Он хочет перенаправить жизненную установку домохозяек — стремление к тому, чтобы кто-то их обеспечивал, — просто заменив старый источник обеспечения (мужей) новым («сестринским коллективом»).

Лидеры феминисток исповедуют кредо социальных работников. Такие люди существуют не для того, чтобы помогать людям, попавшим в беду, а для того, чтобы убеждать их: вся жизнь — это одна большая беда, от которой можно спастись только с помощью социального работника. Феминистки пытаются внушить женщинам аналогичную систему взглядов, убеждая их в том, что каждая женщина в отдельности обречена на разочарование и неудачу в жизни, если только не прицепит свой вагон к составу женского коллектива.

В основе этого совершенно неверного отношения к женщинам лежит идея свободы воли. Феминизм предполагает, что у женщин не существует подлинной волевой сферы и они не могут свободно делать выбор.

Таким образом, согласно доктрине феминизма, женщина не может ни в чем себя винить, как бы низко она ни опустилась. Если она разрушит  свою жизнь несчастным замужеством, наркотиками, проституцией или совершит какое-либо преступление, феминистки будут уверять в том, что она ни в чем не виновата. Источн ик ее страданий — не в ее выборе. Это общество не позволило ей поступить по-другому. Это общество, а не она должно измениться. И следовательно, единственный правильный «выбор», который может сделать женщина, — это коллективный выбор: солидарность во всем со своими «сестрами».

Героини феминистского движения — не те женщины, которые собственными усилиями обеспечили себе достойную жизнь, а те, кто объявляет, что их жизнь была бы пустой и невыносимой, если бы не материальная помощь симпатизирующего женскому движению государства. Женщина, которая не может самоутвердиться, потому что ей нечего утверждать, которая жаждет, чтобы о ней заботились «сестры», которая поддерживает систему квот и покорность коллективу, которая заявляет, что источник ее несчастий — не в ее иррациональных решениях, а в деспотизме культуры, становится образцом для подражания.

Из-за того, что феминизм считает волевые решения мифом, женщины обычно стандартно представляются жертвами. Так как они якобы не несут ответственности за то, что им не удается достичь какой-либо цели, их жалобы на любой неудовлетворенный каприз считаются признаком того, что их снова кто-то несправедливо обидел. Это выступает в качестве доказательства того, что женщины лишены положенной им по праву доли благ. «Феминистское сознание, — пишет один автор, — это сознание мучеников».

Подлинный «мучитель» — это, конечно, сама реальность. Если женщина хочет быть принятой на какую-либо работу или поступить в какое-либо учебное заведение не потому, что она подготовлена к этому, а потому, что принадлежит к группе, желания которой не исполняются, значит, этому мешает реальность. Потому что реальность требует объективной оценки знаний и способностей. Реальность подчиняется непреклонному закону причинности, согласно которому работа может выполняться только тем, кто способен ее выполнить. Настоящий враг феминизма — объективность, то есть необходимость соответствовать требованиям реальности.

Но феминистки отрицают саму идею объективной реальности, потому что не обладающая свободой воли женщина не может выжить в таком мире. Она не может приспособиться к миру, который выдвигает такие жесткие требования. Ей нужна «гибкость» необъективного. Она чувствует себя в объективной реальности совершенно беспомощной, поэтому феминизм отменяет для нее эту реальность.

«Феминистский анализ, — говорит один профессор из юридической школы Университета Нью-Мексико, — начинается и заканчивается принципом, что объективная реальность — это миф».

Таким образом, феминистки восстают против «запретительных» методов, с помощью которых общество оценивает врачей, юристов, военных. Почему, вопрошают они, женщин должны оценивать по объективным стандартам? И если кто-то отвечает им: потому что этого требуют реальность и здравый смысл, они задают новый вопрос: почему женщины должны подчиняться реальности и здравому смыслу? Почему бы не позволить женщине создать более уступчивый мир, такой, который будет более благосклонным к ее желаниям? Почему бы ее не оценивать, к примеру, по степени сочувствия к больным, а не по способности к проведению хирургических операций, или по умению говорить, а не по способности к логическому анализу правовых принципов, или по степени дружелюбности к однополчанам, а не по тому, может ли она преодолеть полосу препятствий в полной боевой выкладке?

Как пишет президент Нью-Йоркского Сити-колледжа, жалуясь на отсутствие «разнообразия» в университетах:

«Высшие учебные заведения в Соединенных Штатах — производные западного общества, в котором мужские ценности типа ориентации на успех и объективности ценятся выше, чем сотрудничество, открытость и субъективность».

Почему, удивляются феминистки, факты, пусть даже непреложные, должны вставать на пути женских желаний? К примеру, почему сумма ежегодных взносов в пенсионный фонд для женщин выше только из-за того, что у них выше средняя продолжительность жизни? Почему они должны платить больше за медицинскую страховку только из-за того, что она включает в себя покрытие медицинских услуг, связанных с беременностью и родами? Почему женщина не может быть членом команды Dallas Cowboys или Венского хора мальчиков? Как заявила одна из феминистских организаций: «Не бывает честной и нечестной дискриминации».

В этой войне женщин с объективностью, между прихотями и реальностью, признание превосходства объективности и реальности считается дискриминацией.

Но поскольку реальность как таковая не слишком подвержена воздействию политических акций протеста, феминистки направляют свое недовольство против партии, на которую они возлагают ответственность за «изобретение» такой неудобной вселенной, — против мужчин.

Это мужчины активно продвигают идею объективности — утверждают феминистки — для того, чтобы держать женщин в подчиненном положении. Это мужчины специально отказываются исполнять женские желания, настаивая на том, чтобы о женщинах судили не на основании половой принадлежности, а на основании заслуг и способностей. Это мужчин нужно винить в том, что женщины работают стюардессами, а не летчиками, поддерживают футбольные команды вместо того, чтобы играть на поле, и занимают в компаниях должности секретарш, а не вице-президентов.

Феминистки видят, что мужчинам каким-то образом удается достичь успеха в реальном мире. Они каким-то образом получают работу, богатство, славу и счастье. Женщинам, чтобы достичь того же, как утверждают феминистки, нужно не учиться взаимодействовать с реальностью, а приспособить для своих нужд тех, кто замещает женщинам реальность, — мужчин. Каким образом? Действуя, как дети, которыми, как считают феминистки, они являются в метафизическом смысле, и самым бесцеремонным образом требуя, чтобы все их прихоти исполнялись мужчинами. Настаивая на том, чтобы мужчины обес печивали их «льготами» — в виде определенных квот на рабочие места, продвижения по службе, мест в колледжах и т. д. — за свой счет. (Метод домохозяек прошлого, которые стремились обеспечить себе материальное благополучие путем замужества, — это по крайней мере более честная форма зависимости.)

Женщина сама по себе — ничтожное существо, не обладающее собственной волей, а любой мужчина — подлый деспот, пользующийся ее беззащитностью: вот установка, составляющая каркас всей философии феминизма. Но в одной области эта установка совершенно бесстыдным образом выставляется напоказ — а именно в отношении секса.

Если верить феминисткам, секс между мужчиной и женщиной вовсе не является добровольным актом для обеих сторон. Например, профессор права Сюзан Эстрих пишет:

«Многие феминистки возразили бы, что до тех пор, пока женщина остается бессильной перед мужчиной, считать “да” знаком истинного согласия — заблуждение».

Другие представители движения уверены, что женщина никак не может самостоятельно принять решение о сексуальных отношениях.

«Может существовать множество причин, из-за которых женщина оказывается не в состоянии сопротивляться приставаниям мужчины, так что нежелательная для нее связь происходит без насилия. Женщина… может просто растеряться. Ее социальные установки часто делают отказ крайне затруднительным».

Другими словами, женщина — взрослая женщина — не в состоянии сказать «нет», если она не хочет секса с мужчиной. Она — пассивный, запрограммированный продукт «социальных установок». Следовательно, продолжают феминистки, женщина, точно так же, как и ребенок, не может нести ответственность за секс.

Этот образ женщины как безвольной подстилки уничтожает различие между добровольным актом и насилием. Обладают ли женщины разумом, который позволил бы им решать, заниматься сексом или нет? Согласно точке зрения феминисток, которые заявляют, что «словесное принуждение» к занятиям сексом является изнасилованием, — нет. А что такое «словесное принуждение»? Это «согласие женщины на нежелательные для нее сексуальные отношения вследствие словесного убеждения со стороны мужчины, не содержащего угрозы применения насилия». (Курсив мой — А. Р.) Значит, стоит мужчине хоть как-то выразить желание заняться сексом, и любой сексуальный контакт, последовавший за этим, независимо от того, происходит ли он с согласия женщины или нет, может привести его на скамью подсудимых.

Поэтому в том случае, если мужчину обвиняют (иногда справедливо) в «половом извращении» — вспомните, к примеру, случай на съезде представителей Военно-морского флота в Тэйлхуке в 1991 году, — не придается совершенно никакого значения тому, были ли эти сексуальные отношения добровольными со стороны женщины. С точки зрения феминисток, женщина всегда занимается сексом исключительно «по принуждению».

При таком восприятии решающее значение для приговора суда имеют не объективные факты, а субъективные ощущения женщины. Говорит Кэтрин Маккиннон, профессор права:

«Если женщина участвует в половом акте и чувствует, что ее принудили к этому, я называю это изнасилованием». (Курсив мой. — А. Р.)

От фактов феминистки попросту отмахиваются. Так как они считают женщин неспособными принимать волевые решения, в вопросах, касающихся секса, принципиально важно не то, дала ли женщина свое согласие на участие в половом акте, а чувствовала ли она при этом, что подверглась «насилию». На основании этого чувства мужчине может быть предъявлено обвинение, его могут судить и приговорить к какому-либо наказанию.

Исследования, проведенные среди студенток колледжей в 1985 году при финансовой поддержке журнала Ms., были широко разрекламированы как авторитетная, строго научная работа, демонстрирующая уровень сексуального насилия в американском обществе. В ходе этих исследований было обнаружено, что более 25% девушек студенческого возраста были жертвами изнасилования или попытки изнасилования. Эти данные укрепили образ патриархального уклада, при котором женщины подвергаются постоянному принуждению со стороны своего главного естественного врага — мужской половины населения — и нуждаются в постоянной защите от него.

Однако такие результаты были получены исключительно вследствие искаженного определения понятия «изнасилование», принятого в этом исследовании. Это определение основывалось на восприятии женщины как «социализированной» марионетки, неспособной принимать собственные решения. Например, согласно использованному в работе опроснику, если мужчина угощает женщину спиртными напитками, а затем они по обоюдному согласию вступают в половую связь, это может считаться изнасилованием, потому что мужчина «воздействовал на суждения или самоконтроль партнерши с помощью наркотического или отравляющего вещества».

На самом деле 73% из тех девушек, которых авторы исследования отнесли к группе изнасилованных, сказали, что не думали, что данные сексуальные отношения могут считаться изнасилованием. А более 40% «жертв» неоднократно имели секс с «насильниками».

Это движение новых домохозяек считает, что с женщинами нужно обращаться, как с детьми.

Они не в состоянии дать «обоснованного согласия», они не могут знать, действительно ли над ними было совершено насилие, и им необходим постоянный родительский надзор, чтобы все их потребности были удовлетворены.

Когда в Вашингтоне проходила демонстрация, организованная женским движением с целью открыть глаза общественности на «насилие над женщинами», их протест был направлен не просто против физических актов насилия, а против сокращения программ финансовой и правовой поддержки. Как сообщалось в New York Times, феминистки «приравняли то, что они называют “политическим насилием” к актам физической расправы». Родителей, которые бьют ребенка, и родителей, которые лишают его питания, можно в равной степени обвинить в жестоком физическом обращении. Проводя параллель, феминистки заключают, что в отношении взрослых женщин «насилием» следует считать в равной степени и физическую расправу, и лишение материальных привилегий.

Как сущностью изнасилования, по мнению феминисток, является не акт физического принуждения женщины к занятию сексом, так и преступлением оно должно считаться не потому, что совершается физическое насилие, а потому, что оно относится к сфере коллективной «дискриминации» одного класса граждан другим.

Этот примитивный, трибалистский взгляд на проблему наиболее откровенно отстаивает Маккиннон, которая пишет:

«Сексуальное насилие — это одновременно практическое действие и показатель неравенства между полами, одновременно символ и проявление в действии подчиненного статуса женщин по отношению к мужчинам».

Маккиннон неспособна увидеть в женщине личность даже в качестве жертвы конкретного акта насилия и считает подобные преступления направленными против всего женского «племени». При изнасиловании главное зло заключается не в нападении конкретного мужчины на конкретную женщину, и даже не в применении физической силы вообще, а в том, что один «коллектив» унижен другим.

Маккиннон говорит, что за изнасилование должны судить как за дискриминацию. При слушании такого дела главный вопрос, который необходимо решить в отношении подсудимого: «Как этот мужчина обращается с женщинами, с которыми вступает в связь? Стремится ли он к доминирующей роли?» Если суды примут такой подход, заключает она,

«по крайней мере юридически изнасилование будет признано тем, чем оно является в реальной жизни, — сексуальной дискриминацией».

Но если сущность изнасилования — в дискриминации, то есть в неравенстве, то в чем разница между сексуальным актом и изнасилованием? Любой сексуальный акт так или иначе связан с неравенством, так как в его основе лежит различие полов. Так значит, это делает его по определению преступным?

Любое заключение, которое делают феминистки в связи с этим, — что «да» приравнивается к «нет» или что изнасилование приравнивается к «неравенству» — говорит о том, что для них секс — это архетипический акт агрессии мужчин по отношению к женщинам. Секс per se становится изнасилованием. И все мужчины в этом виновны.

Изнасилование, по словам одной дамы, занимающейся сексуальным просвещением,

«это не какая-то форма психического отклонения, свойственная очень небольшому количеству мужчин. На самом деле оно почти ничем не отличается от того, что мы привыкли считать социально приемлемым или даже одобряемым мужским поведением».

Изнасилование, утверждает известная писательница-феминистка, это «сознательный процесс унижения, при помощи которого все мужчины держат всех женщин в страхе».

В чем источник такой ненормальной ненависти к мужчинам, а в особенности к сексуальным отношениям между мужчинами и женщинами? Айн Рэнд рассматривает секс как акт метафизического утверждения:

«Для рационального человека секс — это выражение своей самооценки, чествование себя самого и бытия в целом… Это его реакция на то, что он более всего ценит в другом человеке».

Секс — утверждение сознания собственной значимости человека, его способности успешно существовать в реальном мире и радоваться этому успеху.

Тогда какая же оценка секса следует из противоположной метафизики? Если секс — добро, так как провозглашает способность личности контролировать реальность и достигать чего-либо, как должны воспринимать секс феминистки, которые считают, что женщины в принципе лишены такой способности?

Для них секс — это соединение не двух партнеров, разделяющих ценности друг друга, а двух противоборствующих сил: жестокого деспота, который незаслуженно лишает женщину того, что ей положено, требуя от нее, чтобы она сама завоевывала свое место в мире, и беспомощной вечной жертвы, которая отчаянно пытается за кого-нибудь удержаться, чтобы не потеряться в этом мире и просто выжить. С этой точки зрения секс для женщины — не радостное утверждение своего чувства самоценности, а невыносимое подтверждение чувства бессилия и обиды на мужчину за то, что он обладает тем, чего она лишена.

Согласно доктрине феминизма, секс — это абсолютное подавление. Мужчина доминирует над женщиной. Ее вечный враг «овладевает» ею. Секс — квинтэссенция женских «мучений» для тех женщин, которые не в состоянии даже выразить собственное отношение к происходящему в ответ на мужское «словесное принуждение».

Теоретик феминизма Андреа Дворкин, изображающая секс как «военное вторжение и оккупацию», абсолютно откровенно озвучивает эту точку зрения:

«Физически женщина в момент полового акта представляет собой населенную территорию, территорию в буквальном смысле, которую также в буквальном смысле занимает враг; это оккупация даже в том случае, если он не встречает сопротивления и не применяет силу, даже тогда, когда противник умоляет его: “Да, пожалуйста, да, быстрее, да, еще!”»

Дворкин утверждает, что, если женщина считает секс приятным, это делает его еще большим злом.

Эти «захваченные врагом женщины опускаются в своем предательстве ниже любого другого предателя: они находят наслаждение в своем падении и называют сотрудничество с врагом свободой».

Взгляды Дворкин — вовсе не бред сумасшедшей. Ее одиозное восприятие секса логически вытекает из феминистской метафизики. Если женщина сама по себе — беспомощное, безвольное, лишенное подлинной человеческой личности нечто, то секс действительно представляется грубым вторжением и недостойной уступкой врагу. Дворкин просто более последовательна в своих умозаключениях и относится к идеям феминизма более серьезно, чем большинство ее единомышленниц.

Доктрина феминизма все глубже проникает в современную культуру. Подвергать сомнению и опровергать ее «политкорректные» постулаты, особенно в научных кругах, может решиться только независимый ум. Иными словами, для этого требуется обладать именно той способностью, существование которой не признают феминистки и которой они не в силах противостоять.

Отвергать феминизм должен каждый, мужчина или женщина, кто понимает абсолютную необходимость самостоятельного мышления и действий. Если вы понимаете, что человек сам должен закладывать фундамент своей личности, независимо от пола, если вы можете раскрыть в себе способность достигать поставленных целей собственными силами, если вы решительно отвергаете требование жить за счет руководства и силы коллектива, значит, вы не должны позволять идеям феминизма распространяться свободно, не встречая сопротивления. Разоблачайте и открыто опровергайте покорную зависимость, которую взращивает это «освободительное» движение. И прежде всего дайте людям увидеть, что идеологическая битва за идеи феминизма ведется не между женщинами и мужчинами, а между племенным сознанием и независимостью.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.