2. Категории

2. Категории

Разум есть достоверность того, что он есть вся реальность. Но это «в себе» или эта реальность есть еще нечто безусловно всеобщее, чистая абстракция реальности. Это первая положительность, которая есть для себя самосознание в себе самом, и поэтому «я» есть только чистая существенность сущего или простая категория. Категория, значение которой прежде состояло в том, что она есть существенность сущего — неопределенно: сущего вообще или сущего по отношению к сознанию, — теперь есть существенность или простое единство сущего лишь как мыслящей действительности; иначе говоря, категория означает, что самосознание и бытие есть одна и та же сущность, та же не в сравнении, а сама по себе. Только односторонний, дурной идеализм позволяет этому единству вновь выступать в качестве сознания на одной стороне, а на противоположной некоторое «в себе». — Но эта категория или простое единство самосознания и бытия имеет в себе различие, ибо ее сущность состоит именно в том, что в инобытии или в абсолютном различии она непосредственно равна себе самой. Поэтому различие есть, но есть совершенно прозрачно, и как различие, которое в то же время не есть различие. Оно является в виде множественности категорий. Так как идеализм провозглашает простое единство самосознания всей реальностью и непосредственно выдает это единство за сущность, не достигая понятия этого единства как абсолютно негативной сущности — только последней самой присуща негация, определенность или различие, — то еще непонятнее первого [утверждения] второе — будто в категории есть различия или виды. Это заверение, точно так же как заверение, что есть какое-то определенное число видов категории, есть вообще некоторое новое заверение, которое, однако, в самом себе содержит то, что им нельзя более довольствоваться как заверением. Ибо тем самым, что различие берет свое начало в чистом «я», в самом чистом рассудке, установлено, что здесь отказываются от непосредственности, заверения и нахождения и начинается приведение к понятию. Но снова принимать так или иначе множественность категорий за какую-то находку (отправляясь, напр., от суждений) и в таком виде ими довольствоваться, — это на деле выглядит как позор для науки [22]: где же еще рассудок был бы в состоянии показать необходимость, если он не в состоянии это сделать по отношению к себе самому, чистой необходимости?

Так как, далее, чистая существенность вещей, как и их различие, принадлежит разуму, то, собственно говоря, более уже вообще не могло бы быть речи о вещах, т. е. о чем-то таком, что для сознания представляло бы собой только негативное его самого. Ибо если все многочисленные категории суть виды чистой категории, то это значит, что она есть еще их род или сущность, а не противоположна им. Но они суть уже то двусмысленное, которое в то же время само по себе имеет в его множественности инобытие по отношению к чистой категории. Они на деле ей противоречат этой множественностью, и чистое единство должно снять их в себе, благодаря чему оно конституируется как негативное единство различий. Но как негативное единство оно исключает из себя в равной мере и различия как таковые, и упомянутое первое непосредственное чистое единство как таковое и есть единичность — новая категория, которая есть исключающее создание, т. е. сознание того, что для него есть некоторое «иное». Единичность есть переход категории из своего понятия к некоторой внешней реальности, чистая схема, которая в такой же мере есть сознание, в какой она благодаря тому, что она — единичность и исключающее «одно», есть намек на «иное». Но это «иное» этой категории — только другие первые категории, т. е. чистая существенность и чистое различие; и в ней, т. е. именно в установленности «иного» или в самом этом «ином», сознание точно так же — оно само. Каждый из этих разных моментов отсылает к другому; но в то же время сознание не приходит в них ни к какому инобытию. Чистая категория отсылает к видам, которые переходят в негативную категорию или в единичность; но последняя отсылает назад к видам, она сама есть чистое сознание, которое в каждом из них остается для себя этим ясным единством с собой, но единством, которое точно так же относят к «иному» — исчезнувшему, когда оно есть, и возрожденному, когда оно исчезло.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.