ОБ ИТАЛЬЯНСКОЙ ПАНАМЕ[386]

ОБ ИТАЛЬЯНСКОЙ ПАНАМЕ[386]

I

«Италия, Италия, о что там за канальи!» — поется в одной немецкой студенческой песенке про итальянских клопов и блох. Но наряду с шестиногими канальями там водятся и двуногие, и la bella Italia [прекрасная Италия. Ред.] всячески старается показать, что она в этом отношении не отстает ни от la belle France [прекрасной Франции. Ред.], страны панамы, ни от целомудренной богобоязненной Германии, страны благочестивых нравов и вельфского фонда[387].

В Италии бумажные деньги выпускаются шестью банками — двумя тосканскими, одним неаполитанским, одним сицилийским и двумя римскими: Римским банком и Национальным банком. Банкноты этих шести привилегированных банков обращаются в качестве полноценного платежного средства на основании закона, срок действия которого истек несколько лет назад, но затем из года в год продлевался вплоть до 31 декабря 1892 г. и, наконец, был продлен на три месяца — до 31 марта 1893 года.

Еще при министерстве Криспи, в 1889 г., в связи с необходимостью возобновления этой банковской привилегии, а также ввиду распространившихся тревожных слухов, было отдано распоряжение о расследовании ведения дел в этих банках. Расследование в Национальном банке было произведено сенатором Консильо, в Римском банке — сенатором Альвизи, честным человеком, в помощь которому в качестве эксперта был прикомандирован дельный чиновник министерства финансов Биаджини. О том, что обнаружил Консильо, до сих пор ничего не известно; об отчете же Альвизи со всей приложенной к нему документацией стало известно после смерти Альвизи по одной копии, которую обычно считали не имеющей юридической силы, отсюда и возникла маленькая панама — «панамино», как называют ее итальянцы.

В то время министерство Криспи молча положило отчет Альвизи под сукно. Альвизи несколько раз упоминал об этом деле в сенате, угрожал скандалом, но каждый раз позволял, чтобы ему затыкали рот. Он хранил молчание и тогда, когда министр Мичели, распорядившийся о расследовании, сделал в парламентской комиссии, в связи с очередным продлением на год срока действия закона о банках, весьма приукрашенный отчет о Римском банке, при этом он настоятельно просил своего друга Альвизи не компрометировать своими разоблачениями его, а также кредитные учреждения страны. Вскоре Криспи пал, ему на смену пришел Рудини; затем пал Рудини, образовалось ныне правящее министерство Джолитти. Принятие окончательного закона о банках, по которому они должны были быть реорганизованы, а их привилегии продлены на шесть лет, все еще висело в воздухе. Никто не хотел идти на эту опасную приманку. Подобно тлеющей лучинке в детской игре «жив курилка!» переходил этот закон из рук в руки, пока, наконец, 21 декабря последняя искорка не была безжалостно затоптана самым противозаконным образом.

Еще 6 декабря 1892 г., по предложению Джолитти, был внесен законопроект о продлении срока банковской привилегии на шесть лет. Однако в связи с негласно распространявшимися тревожными слухами о грубых злоупотреблениях, имевших место в управлении банками, Джолитти уже 21 декабря потребовал продления срока действия закона всего лишь на три месяца — до 31 марта. Во время дебатов выступил депутат Колаянни и неожиданно для всех зачитал отдельные места из общего отчета Альвизи о Римском банке и из специального отчета Биаджини о результатах проведенной им проверки бухгалтерских книг и кассовой наличности. И тут обнаружились поразительные вещи! Незаконно выпущенный излишек банкнот на сумму в 9 миллионов франков; весьма удобное для директора банка и для кассира, но запрещенное уставом банка смешение банковской кассы с золотым запасом; портфель, битком набитый бронзовыми векселями, на оплату которых нельзя было рассчитывать; ссуды на 73 миллиона, выданные из фонда банка 179 привилегированным лицам, причем 331/2 миллиона были выданы всего лишь 19 лицам. Среди должников банка фигурировали директор банка Танлонго, задолжавший свыше миллиона, и председатель наблюдательного совета банка князь Джулио Торлониа, задолжавший 4 миллиона, и т. д. и т. д. Впрочем, Колаянни ни одного имени не назвал, но дал понять, что знает больше, чем сказал, и потребовал парламентского расследования деятельности банков.

Затем другой депутат, Гавацци, прочитал из отчета Альвизи еще одно место, согласно которому Римский банк выдал крупные ссуды адвокатам, журналистам и политическим деятелям, и эти особые клиенты получили денег на сумму около 12 миллионов, которые не значились в опубликованных балансах.

Тут вскочил с места бывший министр Мичели, распорядившийся при министерстве Криспи о расследовании. Вскочили один за другим Джолитти, Криспи, Рудини, три замешанных в этом деле премьер-министра, и заявили, что все эти разоблачения — сплошная выдумка.

И с каким бурным нравственным негодованием они выступали! Более благородным гневом не мог бы воспылать даже немецкий коммивояжер, уличенный в том, что доставленный им товар, который был ему заказан по добротным образцам, оказался самого низкого качества.

В тот же день депутаты обменяли в парламентской кассе банкноты Римского банка на сумму свыше 50000 фр., а акции банка (номинальной стоимостью в 1000 фр.) упали в цене на 100 франков. Но после героических речей министров уже к вечеру биржевые дельцы снова воспрянули духом. Полагали, что скандал замят и дело похоронено.