I

I

С тех пор как на земле существуют капиталисты и рабочие, не появлялось еще ни одной книги, которая имела бы такое значение для рабочих, как та, которая лежит перед нами. Отношение между капиталом и трудом, — та ось, вокруг которой вращается вся наша современная общественная система, — здесь впервые исследовано научно, и притом с такой основательностью и остротой, которая была возможна лишь только для немца. Как бы ценны ни были и ни оставались сочинения Оуэна, Сен-Симона, Фурье, только немцу удалось достичь тех высот, с которых ясно и наглядно видна вся область современных социальных отношений, подобно тому как перед зрителем, стоящим на самой высокой вершине, открывается расположенный ниже горный ландшафт.

Существовавшая до сих пор политическая экономия учит нас, что труд есть источник всякого богатства и мера всех стоимостей, так что два предмета, на производство которых затрачено одинаковое рабочее время, обладают также одинаковой стоимостью, а так как в общем обмениваются друг на друга лишь равные стоимости, то эти предметы также должны обмениваться один на другой. Но вместе с тем эта политическая экономия учит, что существует особый род накопленного труда, который она называет капиталом; что этот капитал, по ее мнению, благодаря содержащимся в нем вспомогательным источникам, повышает производительность живого труда в сотни и тысячи раз и за это требует известного вознаграждения, которое называется прибылью. Как мы все знаем, в действительности дело обстоит так, что прибыли накопленного, мертвого труда становятся все огромнее, капиталы капиталистов все колоссальнее, тогда как заработная плата живого труда делается все меньше, масса живущих только на заработную плату рабочих становится все многочисленнее и беднее. Как же разрешить это противоречие? Откуда может взяться прибыль капиталиста, если рабочему возмещается полная стоимость труда, которую он придает своему продукту? Ведь раз обмениваются только равные стоимости, то так должно быть и в данном случае. С другой стороны, как могут обмениваться равные стоимости, как может рабочий получать полную стоимость своего продукта, если, как признают многие экономисты, этот продукт делится между ним и капиталистом? Прежняя политическая экономия беспомощно стоит перед этим противоречием, пишет или смущенно лепечет ничего не говорящие фразы. До сих пор даже социалистические критики политической экономии не были в состоянии сделать ничего больше, как только выдвинуть это противоречие; никто его не разрешил, пока, наконец, Маркс не проследил и не показал весь процесс возникновения этой прибыли вплоть до места ее рождения и не сделал тем самым все ясным.

При исследовании капитала Маркс исходит из простого и общеизвестного факта, что капиталисты увеличивают стоимость своего капитала посредством обмена; они покупают товар за свои деньги и продают его затем за большее количество денег, чем он им самим стоил. Например, капиталист покупает хлопок за 1000 талеров и продает его затем за 1100 талеров и таким образом «зарабатывает» 100 талеров. Этот избыток в 100 талеров над первоначальным капиталом Маркс называет прибавочной стоимостью. Откуда возникает эта прибавочная стоимость? По предположению экономистов, обмениваются лишь равные стоимости, и с точки зрения абстрактной теории это правильно. Следовательно, покупка хлопка и его перепродажа так же не могут доставить прибавочной стоимости, как и обмен одного серебряного талера на 30 зильбергрошей и обратный обмен этой разменной монеты на серебряный талер: от такого обмена никто не делается ни богаче, ни беднее. Прибавочная стоимость не может возникнуть также вследствие того, что продавцы продают товары выше их стоимости или покупатели покупают их ниже их стоимости, потому что каждый поочередно бывает то покупателем, то продавцом и таким образом теряет в одном случае то, что выигрывает в другом. Прибавочная стоимость не может возникнуть также и вследствие того, что продавцы и покупатели обманывают друг друга, так как это не создало бы никакой новой стоимости, никакой прибавочной стоимости, а лишь иным образом распределило бы наличный капитал между капиталистами. Несмотря на то, что капиталист покупает товары по их стоимости и продает товары по их стоимости, он все же извлекает больше стоимости, чем вкладывает. Как же это происходит?

При современных общественных отношениях капиталист находит на товарном рынке товар, который обладает своеобразным свойством, заключающимся в том, что его потребление есть источник новой стоимости, есть создание новой стоимости, и этот товар — рабочая сила.

Какова стоимость рабочей силы? Стоимость всякого товара измеряется необходимым для его производства трудом. Рабочая сила существует в виде живого рабочего, который нуждается в определенной сумме жизненных средств как для себя, так и для содержания своей семьи, обеспечивающей продолжение существования рабочей силы и после его смерти. Таким образом, рабочее время, необходимое для производства этих жизненных средств, и представляет стоимость рабочей силы. Капиталист оплачивает ее понедельно и тем покупает право пользоваться недельным трудом рабочего. До этого пункта господа экономисты должны будут в общем согласиться с нами в вопросе о стоимости рабочей силы.

И вот капиталист ставит своего рабочего на работу. В течение определенного времени рабочий затрачивает то количество труда, которое представлено в его недельной заработной плате. Если мы предположим, что его недельная заработная плата представляет три рабочих дня, то рабочий, начав работу в понедельник, в среду вечером уже возместит капиталисту полную стоимость уплаченной заработной платы. Но прекращает ля он после этого работу? Ни в коем случае. Капиталист купил его недельный труд, и рабочий должен работать еще три остальных дня недели. Этот прибавочный труд рабочего, труд сверх того времени, которое необходимо для возмещения его заработной платы, есть источник прибавочной стоимости, прибыли, источник постоянно усиливающегося возрастания капитала.

Пусть нас не упрекают в том, что допущение, будто рабочий в три дня вырабатывает полученную им заработную плату и остальные три дня работает на капиталиста, является произвольным. Требуется ли ему для возмещения заработной платы именно три дня, или два, или четыре, в данном случае это, конечно, совершенно безразлично и изменяется в зависимости от обстоятельств; но основное заключается в том, что капиталист, наряду с трудом, который он оплачивает, выколачивает также труд, который он не оплачивает, и это — отнюдь не произвольное допущение, ибо в тот самый день, когда капиталист стал бы систематически получать от рабочего лишь столько труда, сколько он ему оплачивает в заработной плате, в этот самый день он закрыл бы свое предприятие, так как в этом случае вся его прибыль пошла бы прахом.

Здесь мы имеем решение всех упомянутых выше противоречий. Происхождение прибавочной стоимости (значительную часть которой составляет прибыль капиталиста) теперь стало совершенно ясным и простым. Стоимость рабочей силы оплачивается, но эта стоимость гораздо меньше той, которую капиталист в состоянии выколотить из рабочей силы; и эта разница, неоплаченный труд, как раз и образует долю капиталиста или, точнее говоря, класса капиталистов. Ибо даже та прибыль, которую хлопкоторговец в вышеприведенном примере выручил из хлопка, должна, если только не имело место повышение цен на хлопок, состоять из неоплаченного труда. Торговец продал свой товар фабриканту хлопчатобумажной ткани, который может выручить из своей продукции, помимо упомянутых 100 талеров, еще прибыль для себя и который, стало быть, делит с торговцем присвоенный неоплаченный труд. Именно на этот неоплаченный труд содержатся вообще все нетрудящиеся члены общества. Из него оплачиваются государственные и местные налоги, которые падают на класс капиталистов, земельная рента землевладельцев и т. д. На нем покоится весь существующий общественный строй.

С другой стороны, было бы нелепо предполагать, что неоплаченный труд возник лишь при современных отношениях, когда производство ведется, с одной стороны, капиталистами, с другой — наемными рабочими. Напротив. Угнетенный класс во все времена должен был доставлять неоплаченный труд. В течение весьма продолжительного времени, когда господствующей формой организации труда было рабство, рабы были принуждены работать гораздо больше, чем им это возмещалось в форме жизненных средств. При господстве крепостничества, вплоть до отмены барщинных повинностей крестьян, происходило то же самое; здесь разница между временем, в течение которого крестьянин работает для поддержания своего собственного существования, и прибавочным трудом на помещика обнаруживается даже осязательно, так как работа на помещика производится отдельно от работы на себя. Теперь изменилась форма, но существо дела осталось тем же; и до тех пор пока «часть общества обладает монополией на средства производства, работник, свободный или несвободный, должен присоединять к рабочему времени, необходимому для содержания его самого, излишнее рабочее время, чтобы произвести жизненные средства для собственника средств производства» (Маркс, стр. 202) [246].