К. МАРКС ОБРАЗОВАНИЕ ОСОБОГО ВОЕННОГО МИНИСТЕРСТВА В АНГЛИИ. — ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ НА ДУНАЕ. — ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
К. МАРКС
ОБРАЗОВАНИЕ ОСОБОГО ВОЕННОГО МИНИСТЕРСТВА В АНГЛИИ. — ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ НА ДУНАЕ. — ЭКОНОМИЧЕСКОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
Лондон, пятница, 2 июня 1854 г.
Решение об образовании особого военного министерства уже принято, и весь вопрос теперь в том, кто будет выбран на пост министра. Герцог Ньюкасл, объединявший до сих пор в своем лице должности министра по делам колоний и секретаря по военным делам, давно проявлял большое нежелание отказаться от какого-либо из этих двух постов, и, судя по тону «Morning Chronicle», он хочет во всяком случае остаться во главе военного министерства. «Times» в сегодняшнем номере в третий раз рекомендует назначить лорда Пальмерстона.
«Лорд Пальмерстон был бы, конечно, более на месте в качестве военного министра, руководя вооруженными силами страны против того, кого мы можем назвать его старым врагом, России, чем занимаясь бесконечными препирательствами с приходскими собраниями и комиссиями по выводу сточных вод».
Газета «Daily News» тоже рекомендует лорда Пальмерстона. Во вчерашнем номере «Morning Herald»[142] появилось разоблачение всей этой интриги, принадлежащее перу г-на Уркарта. Как бы то ни было, эти события на Даунинг-стрит имеют большее значение для «войны», чем все военные демонстрации в Галлиполи и Скутари.
Как вы, может быть, помните, публике пытались внушить надежды на то, что срочные и энергичные шаги будут предприняты тотчас же после прибытия в Константинополь командующих экспедиционными войсками. 18 мая маршал Сент-Арно, лорд Раглан и турецкий сераскир отправились в Варну, где 20 мая должен был состояться военный совет с Омер-пашой и адмиралами. Вчера в Лондоне получена телеграмма о том, что
«на военном совете в Варне было решено двинуть союзные войска из Галлиполи в Адрианополь». Одновременно в газете «Times» появилась передовая, в которой изложен весь план кампании и сообщаются сведения о совещании в Варне.
«Это совещание», — говорит «Times», — «происходило, очевидно, в тот самый момент, когда русские, под командованием Паскевича, вели яростное нападение на крепость Силистрию, и поэтому высшие офицеры союзной армии имели прекрасную возможность решить вопрос о мерах, необходимых для оказания помощи этой крепости».
Потому-то они и отдали приказ своим войскам двинуться из Галлиполи в Адрианополь, чтобы оказать помощь Силистрии; потому-то они и пришли к следующему героическому решению:
«Было бы нецелесообразно подвергать турецкую армию риску общего сражения для того лишь, чтобы отбить атаку русских на крепости, защищающие правый берег Дуная… равно как нецелесообразно было бы бросить значительную часть союзных армий на побережье для немедленного столкновения с передовыми русскими постами».
Другими словами, союзные генералы решили никак не противиться энергичным попыткам русских взять крепости на правом берегу Дуная. «Times» признает, что такой план военных действий «может разочаровать публику, испытывающую естественное нетерпение»; но, с другой стороны, газета делает открытие, что «эти укрепленные пункты являются в действительности лишь внешними укреплениями Турции, отнюдь не составляя ее главной силы». Прежде нам говорили, что Молдавия и Валахия лишь внешние укрепления Турции и что последняя едва ли потерпит большой ущерб, сдав их русским. Теперь мы узнаем, что Турция может так же спокойно отдать русским и Болгарию.
«Балканы — вот настоящая твердыня Оттоманской империи, и русские ничего, не выиграют от захвата, с тяжелыми жертвами, внешней линии укреплений, если новые препятствия, неизмеримо более грозные, будут вставать перед ними по мере их дальнейшего продвижения. Чем дальше они будут продвигаться в этой области к северу от Балкан, тем все больше будет ухудшаться их положение… Вторгнувшаяся армия истощает свои силы в борьбе против укрепленных пунктов, расположенных по Дунаю, и разбросанных отрядов неприятеля; а между тем силы, защищающие главную позицию последнего, остаются сравнительно свежими и нетронутыми».
Спору нет, если только откормленные говядиной [В оригинале; «beefeating» — ироническое прозвище английских лейб-гвардейцев. Ред.] союзники смогут уклониться от встречи с неприятелем, их силы останутся совершенно свежими. Но что будет, если русские не станут продвигаться дальше в районе к северу от Балкан, довольствуясь захватом крепостей, этих ключей к Болгарии, и Дунайскими княжествами? Как добиться тогда их эвакуации?
«За линией Балкан европейская армия готовится к тому, чтобы в надлежащий момент перейти в наступление с неудержимой силой, и заключительные месяцы кампании должны принести с собой уничтожение неприятеля».
Это неудержимое наступление будет, конечно, чрезвычайно облегчено переходом дунайских крепостей в руки русских, а то, чего не смогут добиться союзные армии, без всякого труда довершит ненастное время года.
«Moniteur», правда, сообщает, что Омер-паша готовится идти на помощь Силистрии. А газета «Morning Chronicle», недовольная цитированной только что статьей «Times», замечает:
«Автор этого плана, по-видимому, надеется, что австрийская дипломатия тем временем побудит царя отвести свои войска обратно, удовлетворившись непрерывными, достигнутыми без какого-либо сопротивления успехами; с другой стороны, быть может, рассчитывают, что в случае дальнейшего продвижения русских на Балканах осуществится отдаленная возможность, предусмотренная австро-прусским договором».
Впрочем, «Moniteur» преподносит, как известно, свои новости так, чтобы поддерживать парижан в хорошем настроении; а форма, в какой «Chronicle» комментирует план газеты «Times», только подкрепляет предположение, что это и есть план коалиции. Такое предположение подтверждается, и другими источниками. Константинопольский корреспондент «Chronicle» замечает в своем сообщении от 18 мая:
«Едва ли какая-нибудь кампания будет предпринята на Дунае в разгаре лета, потому что при этом погибло бы от лихорадки и болезней больше людей, чем от других причин».
Кроме того министерская газета «Globe»[143] напечатала во вчерашнем вечернем выпуске статью, проникнутую совершенно тем же духом, что и статья в «Times». «Globe» сообщает, во-первых, что в настоящий момент в Турции имеется «только» 45000 человек союзных войск — 29000 французов и 16000 англичан; во-вторых, на следующем столбце говорится, что под Силистрией русские имеют только 90000 человек, а численность действующей турецкой армии достигает 104000 человек. И все же «Globe» полагает, что этой массы турецких, французских и английских войск, почти достигающей 150000, недостаточно, чтобы помешать 90000 русских взять болгарские крепости, — не говоря уже о содействии, которое могли бы оказать союзникам три могущественных флота. «Globe» считает совершенно излишней какую бы то ни было борьбу турок или союзников против русских, ибо «против них борется время». Излагая план кампании, состряпанный союзными командующими, «Globe» идет даже дальше, чем «Times», говоря:
«Какова бы ни была судьба дунайских крепостей, необходимо собрать надлежащие силы, чтобы сделать невозможным дальнейшее продвижение захватчика и наказать его за дерзкое наступление».
Здесь перед нами ясное доказательство того, что в последнем венском протоколе Англия и Франция присоединились к австро-прусскому договору. Дунайские крепости и Болгарию решено отдать России, и поводом к войне может явиться только ее дальнейшее продвижение.
Когда первые 15000 русских вторглись в Молдавию, перейдя через Прут, Турции был дан совет сидеть смирно, так как она все равно, мол, не сможет помешать этой чудовищной силе в 15000 человек занять и Валахию. И русские действительно заняли Валахию. Когда Порта объявила войну, нельзя было начать никаких операций против русских, потому что была зима. С наступлением весны Омер-паша получил приказ воздерживаться от всяких наступательных действий, поскольку еще не прибыли войска союзников. После их прибытия ничего нельзя было сделать, потому что уже наступило лето, а лето является нездоровым временем года. Дождемся осени, и окажется, что «уже слишком поздно начинать кампанию». Этот метод «Times» называет комбинацией стратегии с тактикой: очевидно, сущность тактики газета усматривает в том, чтобы жертвовать армией ради сохранения «свежих» резервов. Заметьте при этом, что все время, с тех пор как, под самым носом и на глазах у оппозиционных газет и широкой английской публики, происходит это надувательство, «Morning Advertiser», и «Times» соперничают между собой, обрушиваясь на Пруссию, Данию и Швецию за то, что они не «присоединяются» к западным державам! Что мотивы, заставляющие все мелкие государства склоняться на сторону России, не лишены весьма серьезных оснований, — видно, например, из тона датских правительственных газет. Так, копенгагенский корреспондент «Morning Chronicle» пишет:
«Угроза, с помощью которой министерская партия держит в узде национальную партию, заключается в том, что Англия всегда была вероломна по отношению к Дании и что если последняя присоединится теперь к западным державам, то 100000 пруссаков, может быть, вместе с австрийским корпусом, опустошат Ютландию до самого Эйдера и займут всю датскую территорию».
Коалиционное министерство могло ждать и наверное ждало, что за деликатные услуги — дипломатические, военные и другие, — оказанные им «правому делу» России, оно увидит хоть какую-нибудь деликатную благодарность со стороны самодержца. Но ничуть не бывало; оно получает от него больше пинков, чем это требуется обстоятельствами дела. Для иллюстрации того, как выражается это высокомерное презрение русского двора к своим мнимым противникам, я переведу вам басню анонимного российского Тиртея, недавно появившуюся в «Nordische Biene». Детскую простоту ее языка и композиции следует объяснить полуварварским уровнем развития тех, к кому обращается поэт, — точно так же, как ироническую вежливость, с какой «Journal de St.-Petersbourg» подвергла критике последний доклад адмирала Гамелена об Одессе, приходится отнести за счет того обстоятельства, что газета обращалась в данном случае к европейским дипломатам. Басня озаглавлена: «Орел, бульдог, петух и заяц». Вот ее содержание:
Царственный орел, большой и сильный, сидел на вершине скалы и озирал весь мир за пределами Балтики (Weit hinter in Belt die ganze Welt); так он сидел, спокойно и тихо, довольствуясь своей скромной трапезой и не заботясь о добывании припасов из лежащей внизу долины, потому что в любую минуту он может достать все. Бульдог взглянул на него с завистливым видом и обратился к петуху с такими словами: «будь моим союзником, мы объединимся — ты из мести, а я из зависти — и сбросим вниз этого орла», Сказано — сделано. Они двинулись в поход, и когда в пути меж ними зашла речь о том, как лучше всего сразить орла, петух сказал: «Стой! Взгляни на его когти, на его крылья — горе тому, кто захочет испытать их силу; не раз слышал я проклятие моих дедов, вспоминавших об ударах, которые он нанес им своими крыльями». «Это верно, сказал бульдог, но мы поймаем орла хитростью. Подошлем к нему зайца. Он вцепится в зайца, а ты тем временем отвлеки его внимание криками и прыжками, на которые ты такой мастер, и сделай вид, что ты хочешь ввязаться в драку. Когда мы отвлечем таким образом его внимание и его когти, я нападу на него сзади, так что он не сможет защищаться, и в несколько минут он будет растерзан моими острыми зубами». — Этот план понравился петуху и он занял наблюдательный пост поблизости. Бульдог входит в лес и громким лаем гонит зайца навстречу орлу, который спокойно ждет. Заяц, не помня себя от страха, живо попадает в лапы орлу. Петух, верный заключенному соглашению, поднимает крик и несется за зайцем, но — о ужас! Орел, не двигаясь с места, только взмахивает крыльями и, не удостаивая зайца своего внимания, отгоняет его прочь, а потом схватывает петуха, который тотчас же перестает шевелиться и кричать. Всем известна склонность зайца к бегству; вот он бежит, без чувств и без памяти, прямо в море и там испускает дух. Орел видел, как жирный бульдог издали строил свои козни — может ли что-нибудь ускользнуть от орлиных взоров? Он обнаружил героя, притаившегося за кустом. Орел взмахивает своими могучими крыльями и величественно поднимается ввысь. Бульдог лает и старается улепетнуть. Тщетны усилия, уже поздно. Орел падает на него с высоты и вонзает когти в спину предателя, и вот тот уже лежит, растерзанный на части.
В связи с благоприятными видами на урожай и благодаря отсутствию покупающих с целью спекуляции цены на хлеб несколько понизились за последнюю неделю. Однако обратное движение неизбежно, потому что, «судя по всем данным, имеющим отношение к делу, надо думать, что запасов у крестьян гораздо меньше, чем это обыкновенно бывает в соответствующее время года» («Mark Lane Express»). Сообщения из Данцига, Штеттина, Ростока и т. д. в один голос свидетельствуют о том, что наличные запасы очень малы, что окрестным крестьянам нечего или уже почти нечего продавать и что привозного хлеба из этих районов можно ждать только по очень высокой цене. Привоз зерна из Франции тоже, по-видимому, не увеличился, а предложение пшеницы на внутренних рынках считается едва ли достаточным для покрытия спроса.
Я также узнал из частного источника, что отчеты «Times» о состоянии промышленности в фабричных районах вокруг Манчестера в общем не соответствуют действительности и что в делах наблюдается застой повсюду, кроме Бирмингема. «Manchester Guardian»[144] подтверждает это, добавляя, что возвращение на работу такого количества бастовавших рабочих наверное приведет к падению цен.
Что касается заявления сэра Дж. Грехема на заседании палаты общин в прошлый понедельник, — заявления о том, что Архангельский порт не будет блокирован, — то «Morning Herald» комментирует его следующей лаконической фразой: «В Архангельске стоит дом, принадлежащий канцлеру казначейства».
Написано К. Марксом. 2 июня 1854 г.
Напечатано в газете «New-York Daiily Tribune» № 4105, 14 июня 1854 г.
Подпись: Карл Маркс
Печатается по тексту газеты
Перевод с английского