Прекращение узнавания

Прекращение узнавания

П. Не проведем ли мы дискуссию о сознании и о связи сознания с клетками мозга? Одинакова ли их природа, или существует нечто, создающее раздель ность их сущности?

К. Это удачный вопрос. Начинайте.

П. Традиционное понятие о слове «сознание» как будто включает то, что находится за пределами гори зонта.

А. Совершенно точно. Мозг лишь конгломерат кле ток, целый лес клеток и все же каждая клетка мозга находится в зависимости от остальных, хотя каждая клетка может действовать самостоятельно. И мы может задать вопрос: как может человек знать общую сумму сознания в целом, всех клеток? Имеется ли координирующий фактор? Является ли мозг лишь результатом? И возникает следующий вопрос: что является первичным и что – вторичным? Действует ли сначала сознание и потом мозг, или сначала действует мозг и потом сознание.

К. Разрешите спросить: Что вы имеете в виду под словом «сознание»? Давайте начнем с самого нача ла. Что такое сознание? Что означает «сознавать что то»? Должна быть внесена полная ясность, одинако во ли мы понимаем значение этого слова. Например, человек создает микрофон. Я сознаю его и применяю слово «микрофон». Итак, когда вы сознаете что-то, начинается именование, затем приходит ощущение «нравится», «не нравится». Следовательно, сознание означает осознать что-то, осознать ощущение, узна вание, контакт.

А. Я чувствую, что сознание предшествует ощуще нию. Это область, некую часть которой я осознаю, в какой-то отрезок времени как ощущение; я чувствую, что сознание гораздо более обширно. Я вижу, что осознаю лишь частицу чего-то много более обширно го. Вся эта область в целом недоступна моему осоз нанию. Поэтому я не хочу ограничивать сознание, превращая его в нечто, существующее в каждый данный момент. Мое сознание может быть в извест ной степени ограниченным, но сознание должно видеться как нечто гораздо более обширное.

К. Что представляют собой отношения между соз нанием и клетками мозга? Пупуль употребил слово «сознание» и спросил, какова связь между мозгом и сознанием. И я спрашиваю – каковы эти отношения.

П. Когда К. говорит, что содержание сознания есть сознание, то эти слова означают, что сознание явля ется содержанием клеток Веданта скажет вам, что источник, на который вы указываете, как на неведение, по своей природе близок к природе Сат, Чит и Ананда. Она постоянно обновляется, постоянно обретает бытие, и весь про цесс рождения, смерти и распада представляет со бой движение в нем. Я чувствую, что человек, который не примет это положение буддизма, не воспримет мгновенно ваши слова, что означало – это неведе ние, и что это процесс, который сам себя поддержи вает. Вы не можете установить начало, но оно может быть приведено к концу. Я разъяснил две эти позиции, и они являются позициями конфликтующими.

К. Мы просто говорим, что у неведения нет начала, человек может видеть это в самом себе, видеть это в сознании, внутри этой сферы.

П. Если это внутри этой сферы, существует ли оно тогда отдельно от клеток мозга, содержащих память об этом? Наука выдвигает следующую позицию: клет ки мозга и их деятельность измеримо; сознание неизмеримо, следовательно, клетки мозга и созна ние не синонимы.

К. Подождите минуту. Вы говорите, что клетки мозга и их деятельность измеримы, но что сознание не измеримо.

А. Разрешите мне высказать предположение. Ког да мы смотрим через самый мощный телескоп, мы видим то пространство космоса, которое может ох ватить телескоп. Если бы смотрели через более мощный телескоп, мы бы видели большее простран ство. Так мы измеряем, и измерение зависит от инструмента, являющегося весьма относительным элементом. Сознание неизмеримо в том смысле, что нет инструмента, который мог бы вести измерение.

Сознание есть нечто, о чем нельзя сказать, является ли оно измеримым или неизмеримым. Поэтому о сознании нельзя высказывать утверждения.

К. Совершенно верно. Сознание неизмеримо. Пу пуль спрашивает следующее: существует ли вне сознания, каким мы его знаем, состояние, отличное от сознания?

П. Имеется ли состояние, которое неделимо, непо знаваемо, непостижимо, внутри клеток мозга?

К. Разобрались ли в этом? Не познаваемо в том смысле, что оно не может быть узнано, так как является чем-то абсолютно новым.

А. Я подхожу к этому. Я говорю: сознание, каким мы его знаем, есть источник всех недавно воспринятых воспоминаний и всех воспоминаний, накопленных человеком. Клетки мозга узнают все, что исходит из расовой памяти, все, что идет из сферы прошлого, из всего, что является известным.

К. Это нечто совсем иное.

П. Что произошло с источником состояния, о кото ром вы говорили ранее?

К. Все органы чувств прекратили свою деятель ность.

П. Они не действуют?

К. В этом состоянии я могу почесать руку – муха может сесть на нее – это будет действием органов чувств, но это другое, это не окажет действия.

М. Но ощущение, что вы почесали руку, будет иметься.

К. Это вполне естественно. Вы должны продвигать ся очень медленно. Любое движение известного, произвольное и непроизвольное, пребывает в сфере известного. Я хочу добиться полной ясности в том, что мы – вы и я – понимаем это одинаково. А именно: когда содержание сознания с его переживаниями, требованиями, жаждой чего-то нового, включая жаж ду освободиться от известного, когда все это полно стью приходит к концу, – только тогда то другое качество обретает бытие. Предыдущее состояние имеет мотивы; в последующем мотивы отсутствуют.

Ум не может придти к этому через мотивы. Мотив – это известное. Так вот, может ли ум перестать действовать, сказав: «Бесполезно пытаться вникнуть в это с помощью исследования, я знаю, как придти к концу; неведение – часть содержания; – часть этой жажды иметь больше переживаний. «Когда ум прихо дит к концу, – не в результате сознательного усилия, в котором имеется мотив, воля, направленность, – тогда то другое возникает.

М. Оно возникает в том положении, в котором мы находимся сейчас. Знаете ли вы это?

К. Конечно. Я вижу вашу рубашку, ее цвет. Органы чувств действуют. Узнавание действует нормально. И пребывает то другое. Это не раздвоение, не двойст венность.

М. Является ли знание частью этого?

К. Нет. Я должен продвигаться очень медленно. Я знаю, что вы начинаете постигать. Я хочу подойти к этому очень просто. Я вижу цвет, органы чувств действуют…

А. Даже попытка истолковать то, что вы говорите, препятствует нам дойти до этого, ибо немедленно возникает двойственность. Когда вы говорите что-то, движение в уме снова является препятствием.

К. А к чему вы хотите подойти?

А. Я указываю на трудность, возникающую при общении. Я думаю, К. Если человек скажет: «Я не знаю» – что вы ответите?

М. Вы унаследовали это как некую карму или кто то дал вам это.

К. Начнем опыт сначала. Происходит ли некое событие случайно, является ли оно исключением?

Вот о чем мы сейчас ведем дискуссию.

Если это чудо, может ли оно произойти с вами?

Если это не чудо, не что-то, дарованное свыше, благодаря чему человек мог бы спросить – как это произошло с этим человеком, а не с другим – верно?

М. Что мы можем предпринять?

К. Я говорю, что вы ничего не можете поделать, но это не означает, что вы ничего не должны предпри нимать!

М. Как понимать эти два значения слова «ничего»?

К. Я объясню вам эти два значения. Одно «ничего» относится к желанию испытать переживание. Это означает узнавать, постичь «ЭТО» узнаванием и все же ничего не предпринять по отношению к нему.

Второе означает увидеть и осознать не теоретически, но фактически известное.

М. Вы говорите: «Ничего не делайте, наблюдайте».

К. Сформулируйте это так, если хотите.

М. Так приходит озарение для действия.

К. Вы должны прикасаться к этому очень легко; вы должны прикасаться очень легко – пища, беседа – и когда тело и органы чувств обретут большую лег кость, дни и ночи будут двигаться спокойно. Видите ли, это есть умирание каждую минуту. Ответил ли я или хотя бы приблизительно ответил на ваш вопрос?

П. Вы по существу не ответили.

К. Можно изложить это иначе. Мы будем применять пока наименование для этого, называя его «ТО».

Когда не существует никакого конфликта, проявляет себя бесконечная энергия, которая вечно обновляет ся. Энергия, которая иссякает – это известное. Что представляют собой отношения иссякающей энергии с «ТЕМ»? Отношений нет.

Как глубоко может человек проникнуть?

П. Сэр, как глубоко может человек проникнуть, пройти?

К. Можем ли мы так поставить вопрос? В большин стве случаев наши жизни очень поверхностны; воз можно ли жить на большой глубине и так же поверх ностно функционировать? Может ли ум оставаться или жить на большой глубине? Я не уверен, что все мы спрашиваем, имея в виду одно и то же. Мы ведем весьма поверхностную жизнь и большинство из нас вполне этим удовлетворяется.

П. Мы не удовлетворены. Но мы не знаем, как проникнуть глубоко.

К. Большинство из нас приемлет такую жизнь. Так вот, как может ум проникнуть на большую глубину?

Ведем ли мы дискуссию о глубине в терминах изме рения? Глубина включает представление об измере нии. Я хочу добиться ясного понимания, что мы применяем это слово не в смысле измерения или в смысле времени, но как углубленность. В эти слова вкладываются представления о времени и измере нии, но мы полностью сотрем значение времени и измерения. Мы спрашиваем, может ли обычно очень поверхностный ум проникнуть на большую глубину?

Таков вопрос. Я говорю, что для этого потребуется огромная энергия, устремленность. Как добиться возникновения этой энергии?

П. Я не знанию никакой другой величины, никакого другого измерения. Нужно, чтобы возникла энергия, которая пробьется насквозь. Как добиться возникно вения такой энергии? Или это неправильный вопрос?

К. Давайте, забудем слово «энергия» на данный момент. Я веду очень поверхностную жизнь и я вижу на словесном или интеллектуальном уровне красоту жизни ума, проникшего в себя очень, очень глубоко.

И я говорю себе, что вижу красоту этого, качество этого – как этого достичь? Давайте остановимся на этом вместо того, чтобы вводить энергию и все прочее. Как это сделать? Может ли мысль вникнуть в это? Может ли мысль стать углубленной?

Прошу вас, вслушайтесь в это. Имеется поверхно стная жизнь. Я хочу вести другой образ жизни, на большой глубине. Я понимаю глубину не в смысле измеряемости и времени, необходимых для продви жения, но глубину, как нечто не имеющее дна; нечто недоступное постижению; я хочу найти это и жить с ним. Так вот, скажите, что мне делать? Я не знаю, я спрашиваю, может ли мысль, являющаяся временем, прошлым, может ли она проникнуть в подобную углубленность?

Вслушайтесь в мои слова. Я ясно вижу очень ясно, что глубина, которую можно измерить, не является сколько-нибудь значительной. Я вижу, что в продви жение вниз включено время, оно может длиться годы; я вижу это интеллектуально; отбрасывая такое пони мание с помощью рассуждения, я вижу, что глубина обладает качеством бытия вне времени и вне изме ряемости, она бесконечна и дно ее никогда не может быть достигнуто. Это не умозаключение и пребывает для меня не на словесном уровне. Мне пришлось использовать слова для вас. Поэтому это становится для вас понятием, умозаключением.

М. Задаете ли вы мне этот вопрос, или я сам задаю его себе?

К. Я ставлю этот вопрос себе и поэтому предлагаю вам задать его себе. Итак, я говорю себе: может ли мысль проникнуть в эту глубину, ибо мысль – един ственное движение, которым я располагаю?

КУ. В этом случае мы не может применить это орудие.

Р. Как может человек дойти до глубины, не приме няя это орудие?

К. Я живу чрезвычайно поверхностной жизнью и я хочу выяснить сам для себя, существует ли некая неизмеримая глубина и вижу, что мысль не может дойти до нее, так как мысль есть некое мерило, мысль – это время, мысль – реакция прошлого, поэтому мысль никогда не сможет прикоснуться к глубине. Так каким же образом это может произой ти? Если мысль не в состоянии к ней прикоснуться и является единственным орудием, которым обладает человек, что же ему предпринять? Мысль своим движением, своей деятельностью создала этот мир, поверхностный мир, в котором я живу, к которому я принадлежу. Это вполне очевидно. Так вот, может ли ум, не используя мысль, прикоснуться к чему-то, являющемуся бездонным? Не только на какое-то одно мгновение, не только во время сна или одинокой прогулки, но жить в этом. Мой ум говорит, что эта глубина должна быть раскрыта, чтобы ум мог обре сти определенное качество – я должен осознать эту странную бездонную глубину чего-то, не имеющего имени.

П. Во что человек должен проникнуть, погрузиться?

К. Я бы не применил эти слова.

П. Верно, сэр. Мысль – это измерение измеряемо го. Должна быть свобода от механизма проведения измерений.

К. Нет, нет. Подходите к этому просто.

П. Можете ли вы погрузиться в то, что является мыслью?

К. Мы уже говорили об этом. Мысль – это время, мысль – это измерение, мысль – это реакция памя ти, мысль – это знания, переживания, прошлое, поэтому мысль есть время. Мысль всегда действует поверхностно. Это просто.

П. То, что вы сейчас сказали, кончается в абстрак ции.

К. Нет.

П. Сэр, это так.

К. Это не абстракция, это реальность. Так что такое мысль?

П. Вы сказали, что мысль – это время. Вы выдели ли это из мысли как нечто абстрактное.

К. Мысль не может проникнуть в это. Вот и все.

Остановитесь на этом.

П. Поскольку это измеряющее орудие, можете ли вы вникнуть в это орудие?

К. Меня интересует глубина, а не механизм изме рения… Механизм измерения вполне очевиден. Мне вовсе не нужно в него вникать.

П. Если вы говорите это, то я скажу – в какое измерение человек проникает? Если мысль – един ственное известное нам орудие и вы не хотите им пользоваться, в какое измерение может проникнуть человек, не используя мысль?

К. Вопрос не в проникновении.

П. Тогда о чем идет речь?

КВ. Мы все еще связаны имеющимися в нашем распоряжении механизмами определенного устрой ства, и это не создает положение, при котором можно было бы раскрыть то не имеющее дна состо яние, в котором мы хотели бы жить. Слова легкове сны. Орудие слишком хрупко. Нужны особые слова, приспособленные к подходу к этому измерению. Для общения это орудие нам необходимо.

П. Что является орудием? Разговорная речь слиш ком хрупка. Я не могу рассказать вам «как», когда я нахожусь в этом состоянии.

К. Занимаемся ли мы словесным общением, или нас интересует соприкосновение с этой глубиной?

КБ. Я знаю, что соприкасаюсь с чем-то. Как я могу рассказать вам про это состояние?

П. Вы сказали, что не пользуетесь имеющимся у вас орудием – а именно мыслью.

Р. Я полагаю, что К. указал на имеющуюся разницу – дело не в случайном ощущении этого, но в том, чтобы быть в нем, жить с ним.

К. Аппетит приходит во время еды. Ведя поверхно стную жизнь, как это происходит у всех людей, я говорю себе, что хотел бы найти эту глубину, в которой имеются большая широта и красота, нечто огромное. Что же мне предпринять? Что представля ет собой некое другое действие, иное движение, которое должно произойти, когда мысль не функци онирует? Может ли ум сохранить бытие вне измеря емости?

П. Тогда вопрос ставится так, может ли это состо яние обрести бытие при отсутствии всех мерил?

К. Вот и все. На протяжении всей вашей жизни вы не знали мерила, измеряемость. Я спрашиваю вас – может ли ум существовать без мерил?

П. Если бы я спросил вас – «как», вы ответили бы «нет». Остается только одно: наблюдать, как ваш ум измеряет, ибо другого пути нет.