ГЛАВА VI. О ВНУТРЕННИХ НАЧАЛАХ ПРОИЗВОЛЬНЫХ ДВИЖЕНИЙ, ОБЫЧНО НАЗЫВАЕМЫХ СТРАСТЯМИ, И О РЕЧАХ, ПРИ ПОМОЩИ КОТОРЫХ ОНИ ВЫРАЖАЮТСЯ

ГЛАВА VI.

О ВНУТРЕННИХ НАЧАЛАХ ПРОИЗВОЛЬНЫХ ДВИЖЕНИЙ, ОБЫЧНО НАЗЫВАЕМЫХ СТРАСТЯМИ, И О РЕЧАХ, ПРИ ПОМОЩИ КОТОРЫХ ОНИ ВЫРАЖАЮТСЯ

Органические и произвольные движения. Животным свойственны двоякого рода движения. Одни называются органическими (vital), они начинаются с самого рождения и беспрерывно продолжаются в течение всей жизни, как-то: циркуляция крови, биение пульса, дыхание, пищеварение, питание, испражнение и т. п. Все эти движения не нуждаются в помощи представления. Другие суть анималь-ные движения (animal motion), иначе называемые произвольными движениями (voluntary motion), как, например, ходить, говорить, двигать каким-нибудь из наших членов в соответствии с тем, как это сначала представлялось в нашем уме. В I и II главах мы уже указывали на то, что ощущение есть движение в органах и во внутренних частях человеческого тела, вызванное действием вещей, которые мы видим, слышим и т. д., и что представление есть лишь остаток того же движения, сохранившийся после ощущения. И так как хождение, говорение и подобные произвольные движения зависят всегда от предшествующей мысли: куда? каким путем? и что? – то очевидно, что представление есть первое внутреннее начало всякого произвольного движения. И хотя необразованные люди не представляют себе движения там, где двигающаяся вещь невидима, или там, где пространство, в котором она движется, неощутимо (вследствие своей малости), однако ни то, ни другое не мешает тому, что такого рода движения существуют. Ибо пусть будет пространство как угодно мало, то, что движется по более обширному пространству, частью которого является это малое пространство, должно сначала двигаться по этому малому пространству. Эти малые начала движения внутри человеческого тела до их проявления в ходьбе, говорении, ударе и других видимых действиях обычно называются усилием, (endeavour).

Влечение (Appetite). Желание. Голод. Жажда. Отвращение. Это усилие, будучи направлено в сторону того, что его вызвало, называется влечением или желанием, причем последнее имя является общим, а первое часто употребляется в ограниченном смысле для обозначения желания пищи, а именно голода и жажды. А когда усилие направлено в противоположную сторону от чего-нибудь, оно обыкновенно называется отвращением.

Эти слова – «влечение» и «отвращение» – обозначают движения: одно – приближение, другое – удаление. Сама природа часто наталкивает людей на те истины, о которые они после спотыкаются, когда ищут чего-то вне природы. В самом деле, схоластики не находят никакого реального движения в простом желании идти или двигаться, но так как некоторое движение они вынуждены признать, то они называют это метафорическим движением, что является бессмысленным выражением, так как метафорическими могут быть названы слова, но не тела и движения.

Любовь. Ненависть. Когда люди чего-либо желают, они говорят, что они это любят, а когда к чему-либо питают отвращение, они говорят, что они это ненавидят. Желание и любовь, таким образом, обозначают одно и то же с той разве разницей, что желание указывает всегда на отсутствие объекта, а слово «любовь» – большей частью на присутствие его. Точно так же слово «отвращение» указывает на отсутствие, а «ненависть» – на наличие объекта.

Некоторые желания и отвращения врождены людям, как, например, желание есть и пить, желание испражняться и облегчаться (что можно также с большим соответствием назвать отвращениями к чему-то, что люди чувствуют в своем теле), а также другие желания, каковых в общем немного. Все остальные желания, являющиеся желаниями конкретных вещей, возникают из опыта и из испытания их действия на нас самих или на других людей. Ибо по отношению к вещам, которых мы совершенно не знаем или которые мы считаем несуществующими, у нас не может быть иного желания, кроме как испробовать и испытать их. Однако отвращение мы питаем не только к вещам, которые ранее принесли нам вред, но также и к таким, о которых мы не знаем, принесут они нам вред или нет.

Пренебрежение. По отношению к вещам, которые мы и не желаем, и не ненавидим, мы говорим о пренебрежении. Пренебрежение есть не что иное, как неподвижность или упорство сердца в сопротивлении действию некоторых вещей, и происходит это либо от того, что сердце испытывает уже иное движение от действия других, более сильных объектов, либо по причине отсутствия опыта в отношении пренебрегаемых вещей.

И так как строение человеческого тела находится в непрерывном изменении, то невозможно, чтобы одни и те же вещи всегда вызывали одни и те же желания и отвращения, еще меньше возможно, чтобы все люди испытывали одинаковое желание по отношению хотя бы к одному одинаковому объекту.

Добро. Зло. Каков бы ни был объект какого-либо человеческого влечения, или желания,– это именно то, что человек называет для себя добром; объект своей ненависти или отвращения он называет злом, а объект пренебрежения – дребеденью и пустяком. Ибо слова «добро», «зло» и «пустяк» всегда употребляются в относительном смысле в зависимости от того, кто их употребляет, так как ничто не бывает чем-либо таковым просто и абсолютно и никакое общее правило о том, что есть добро и что – зло, не может быть взято из природы самих объектов, а устанавливается или каждым отдельным человеком соответственно своей личности (там, где нет государства), или (в государстве) лицом, представляющим государство, или арбитром, или судьей, которого расходящиеся во мнениях люди изберут по взаимному соглашению и чье решение они сделают указанным правилом.

Латинский язык имеет два слова, значения которых приближаются к понятиям «добро» и «зло», но не совсем совпадают с ними.

Pulchrum. Turpe. Это pulchrum и turpe, из которых первое обозначает то, что по некоторым явным признакам обещает добро, а второе – то, что обещает зло. В нашем Языке мы не имеем таких общих имен для их выражения. Но для pulchrum мы в некоторых случаях употребляем слово «красиво», в других – «прекрасно», или «приятно», или «почтенно», или «благопристойно», или «любезно», или «мило», или «дружелюбно», а для turpe мы употребляем слова «дурно», «безобразно», «низко», «отвратительно» и т. п. в зависимости от характера объекта 15. Все эти слова в соответствующих местах означают не что иное, как мину или выражение лица, которые обещают добро и зло.

Приятное. Выгодное. Неприятное. Невыгодное. Таким образом, мы имеем три вида добра, а именно: добро в общении, т. е. pulchrum, добро в действии как желаемую цель и обозначаемое словом jucundum – «приятное», и добро как средство, что мы обозначаем словами «полезное», «выгодное». Столько же мы имеем видов зла: зло в обещании, называемое римлянами turpe; зло в действии и в результате, называемое ими «неприятное», «тягостное», и зло как средство

– «бесполезное», «невыгодное», «вредное».

Подобно тому как в ощущениях реально находится внутри нас (как я уже говорил раньше) лишь движение, вызванное действием внешних объектов, хотя и представляющееся зрению как свет и цвет, уху – как звук, ноздрям – как запах и т. п., точно так же, когда действие того же объекта простирается дальше от глаз, ушей и других органов до сердца, реальным результатом является лишь движение, или усилие, состоящее в желании получить движущийся объект (или в отвращении к нему). Но представление, или ощущение, этого движения есть то, что мы называем либо удовольствием, либо душевным волнением.

Удовольствие. Движение, которое называется желанием и представление которого называется наслаждением (delight) ^удовольствием (pleasure), по-видимому, укрепляет органическое движение и содействует последнему. Вот почему вещи, которые вызвали чувство удовольствия, не без основания названы jucunda и a juvando, что означает «помощь» и «укрепление»; противоположное же движение названо molesta, вредным (offensive), поскольку оно препятствует и мешает органическому движению.

Таким образом, удовольствие есть представление, или ощущение, добра, а страдание, или неудовольствие,– представление, или ощущение, зла. Следовательно, всякое желание и любовь сопровождаются большим или меньшим удовольствием, а всякая ненависть и отвращение – большим или меньшим неудовольствием и неприятностью.

Удовольствия ощущения. Некоторые из удовольствий или наслаждений возникают из ощущения наличного объекта и могут быть названы удовольствиями ощущения (слово «чувственные», поскольку оно употребляется обычно лишь теми, кто их презирает, неприменимо, пока нет законов ). К этого рода удовольствиям относятся все те, которые связаны с обременением тела и освобождением от бремени, а также все то, что приятно зрению, слуху, обонянию, вкусу или осязанию. Другие возникают от ожидания, обусловленного предвидением конца или последствий вещей, независимо от того, восприняты или нет эти вещи в данный момент в ощущении.

Умственные удовольствия. Эти удовольствия являются умственными удовольствиями того человека, который выводит эти заключения, и называются обычно радостью (Joy). Точно так же некоторые из неудовольствий кроются в ощущении и называются страданием, другие – в ожидании последствий и называются горем.

Радость. Страдание. Горе. Эти простые страсти: желание, любовь, отвращение, ненависть, радость и горе – имеют в зависимости от различных соображений различные названия. Когда они следуют одна за другой, они называются, во-первых, в зависимости от мнения людей о вероятности достижения того, чего они желают. Во-вторых – в зависимости от любимого или ненавидимого объекта. В-третьих – от рассмотрения многих из них вместе. В-четвертых – от смены или самой последовательности в ней.

Надежда. Отчаяние. Ибо желание, соединенное с мнением, что желаемое будет достигнуто, называется надеждой. То же самое без такого мнения называется отчаянием.

Страх. Отвращение, соединенное с мнением, что объект нанесет вред, называется страхом.

Смелость. То же самое, соединенное с надеждой избежать вреда благодаря сопротивлению, называется смелостью.

Гнев. Внезапная смелость называется гневом. Вера. Постоянная надежда называется верой. Неверие. Постоянное отчаяние называется неверием в свои собственные силы.

Негодование. Гнев по поводу большого зла, причиненного другому, когда мы полагаем, что это было сделано несправедливо, называется негодованием.

Благоволение. Желание добра другому называется благоволением, доброй волей, милосердием.

Доброта. Если же это относится к человеку вообще – добротой.

Корыстолюбие. Желание богатств называется корыстолюбием. Это слово всегда употребляется в постыдном смысле, ибо люди, конкурирующие между собой в достижении богатств, недовольны успехами друг друга; однако само по себе это желание постыдно или допустимо в зависимости от тех средств, при помощи которых эти богатства добываются.

Честолюбие. Желание сана или отличий называется честолюбием. Это имя также употребляется в плохом смысле по изложенному выше основанию.

Малодушие. Желание вещей, которые очень мало способствуют достижению наших целей, и боязнь вещей, которые хотя бы в малой степени мешают этому, называется малодушием.

Величие духа. Пренебрежение малой помощью или незначительными препятствиями при достижении наших целей называется величием духа.

Храбрость. Величие духа, проявляемое под угрозой опасности быть убитым или раненым, называется храбростью, мужеством.

Щедрость. Величие духа в пользовании богатством называется щедростью.

Скаредность. Малодушие в отношении того же самого – скряжничеством, скаредностью или бережливостью в зависимости от того, нравится это или нет.

Доброжелательность. Любовь к лицам, с которыми общаются, называется доброжелательностью.

Естественное влечение. Любовь к лицам исключительно за доставленные ими приятные ощущения называется естественным влечением.

Сладострастие. Любовь к. ним же, имеющая своим источником воспоминание, т. е. представление о прежнем удовольствии, называется сладострастием.

Любовная страсть. Любовь к одному лицу, сопровождаемая желанием быть единственным предметом его любви, называется любовной страстью. То же самое, сопровождаемое боязнью, что любовь невзаимная, называется ревностью.

Мстительность. Желание причинить вред другому человеку, дабы заставить последнего раскаяться в каком-нибудь его собственном деянии, называется мстительностью.

Любознательность. Желание знать почему? и как? называется любознательностью. Это желание не присуще ни одному животному существу, кроме человека, так что человек не одним лишь разумом, но также и этой специфической страстью отличается от всех других животных, в которых желание пищи и других удовольствий ощущения благодаря своему доминированию подавляет заботу о знании причин, являющемся умственным наслаждением. Это последнее, сохраняясь в непрерывном и неустанном возникновении знания, превосходит кратковременную силу любого плотского наслаждения.

Религия. Суеверие. Истинная религия. Страх перед невидимой силой, придуманной умом или воображаемой на основании выдумок, допущенных государством, называется религией, не допущенных – суеверием. А если воображаемая сила в самом деле такова, как мы ее представляем, то это истинная религия.

Панический ужас. Страх без представления о том, почему или отчего, называется паническим ужасом, так как, согласно легенде, виновником его является Пан. В действительности же дело происходит так, что первый, в ком возник этот страх, имеет представление о его величине, остальные же бегут, увлекаемые примером, причем каждый предполагает, что его сотоварищ знает почему. Таким образом, эта страсть возникает не в одном человеке, а в толпе или во множестве людей.

Восторг. Радость от восприятия чего-то нового называется восторгом. Страсть эта специфически свойственна человеку, так как она возбуждает желание узнать причину.

Слава. Тщеславие. Радость, возникающая у человека от представления о собственной силе и способности, есть то душевное ликование, которое называется славой; причем если она основана у человека на опыте его прежних деяний, то она совпадает с верой в свои собственные силы; если же это представление основано на лести других или же предполагается им самим ради удовольствия, связанного с таким представлением, то это называется тщеславием, какое имя является вполне подходящим, так как обоснованная вера в собственные силы порождает попытку к действию, между тем как предположение о своих силах не порождает таковой и поэтому вполне правильно называется тщетным.

Упадок духа (Dejection). Печаль, вызванная мнением о недостатке своих сил, называется упадком духа (dejection of mind).

Тщеславие, состоящее в выдумывании или предположении заведомо отсутствующих у нас способностей, присуще большей частью молодым людям и питается историями и вымыслами светских щеголей; оно часто исправляется с возрастом и под влиянием деловой жизни.

Внезапная слава. Смех. Внезапная слава есть страсть, производящая те гримасы, которые называются смехом. Она вызывается у людей или каким-нибудь их собственным неожиданным действием, которое им понравилось, или восприятием какого-либо недостатка или уродства у другого, по сравнению с чем они сами неожиданно возвышаются в собственных глазах. Эта страсть свойственна большей частью тем людям, которые сознают, что у них очень мало способностей, и вынуждены для сохранения уважения к себе замечать недостатки у других людей. Вот почему много смеяться над недостатками других есть признак малодушия. Ибо людям, обладающим душевным величием, свойственно помогать другим и избавлять их от насмешек, а себя сравнивать лишь с наиболее способными.

Внезапный упадок духа. Плач. Наоборот, неожиданный упадок духа есть страсть, вызывающая плач. Она обусловливается такими обстоятельствами, которые неожиданно отнимают какую-либо сильную надежду или какую-либо опору. Этой страсти более всего подвержены те, кто главным образом полагается на внешнюю помощь, вроде женщин и детей. Вот почему некоторые плачут по поводу потери друзей, некоторые – по поводу их нелюбезности, другие – по поводу примирения – неожиданного препятствия их мстительным намерениям. Но во всяком случае как смех, так и плач – оба являются неожиданными движениями. Оба их снимает привычка, ибо никто не смеется над старой шуткой и не плачет из-за старого несчастья.

Стыд. Смущение (Blushing). Печаль, вызванная обнаружением какого-либо собственного недостатка и представлением о чем-то позорном, называется стыдом. Эта страсть проявляется в том, что человек краснеет от стыда. В молодых людях эта страсть похвальна и является признаком любви к хорошей репутации. В пожилых людях она является признаком того же, но так как пришла слишком поздно, то непохвальна.

Бесстыдство. Пренебрежение хорошей репутацией называется бесстыдством.

Жалость. Печаль по поводу чужого несчастья есть жалость и вызывается представлением о том, что подобное несчастье может постигнуть и нас самих, поэтому она называется также состраданием, а по современной фразеологии – сочувствием. Вот почему к несчастью, явившемуся результатом большой порочности, лучшие люди имеют меньше всего жалости, а те, кто полагают, что такое несчастье им меньше всего грозит, не снисходят и до жалости к нему.

Жестокость. Пренебрежение к чужому несчастью или слабое ощущение его есть то, что люди называют жестокостью, и проистекает она от уверенности в прочности своего благополучия, ибо я считаю невозможным, чтобы человек мог испытать удовольствие по поводу несчастий других без какого-либо отношения к собственной судьбе.

Соперничество. Зависть. Огорчение по поводу успеха соперника в богатстве, почестях или других благах, если оно соединяется с попыткой напрячь собственные способности, дабы сравняться с этим соперником или превзойти его, называется соперничеством, но если оно связано с попыткой подставить ножку сопернику или помешать ему, то называется завистью.

Когда в душе человека попеременно возникают желания, отвращения, надежды и страхи в отношении одного и того же и одна за другой чередуются в нашем уме мысли о хороших и дурных последствиях его осуществления или неосуществления, так что иногда нас влечет к нему, а иногда мы испытываем отвращение, иногда мы питаем надежду быть способными осуществить его, иногда отчаиваемся или боимся сделать попытку к этому,– тогда вся сумма желаний, отвращений, надежд и боязни, чередующихся в нашей душе вплоть до того момента, когда оно будет или осуществлено, или сочтено невозможным, называется обдумыванием.

Обдумывание. Вот почему в отношении прошлых вещей не может быть никакого обдумывания, ибо они, очевидно, не могут быть изменены; не может быть также никакого обдумывания в отношении заведомо невозможных вещей или вещей, которые мы считаем невозможными, ибо людям ясно, что такое обдумывание бесполезно. Однако в отношении вещей невозможных, которые мы считаем возможными, может иметь место обдумывание. Называется оно обдумыванием (deliberation) потому, что это кладет конец нашей свободе (liberty) делать или не делать что-то сообразно нашему желанию или отвращению.

Это попеременное следование желаний, отвращений, надежд и страхов присуще всем другим живым существам не меньше, чем человеку, и, следовательно, животные также обдумывают.

О всяком процессе обдумывания говорят, что он кончился, когда то, что обдумывается или уже сделано, или сочтено невозможным; до этого же момента мы сохраняем свободу делать или не делать сообразно нашему желанию или отвращению.

Воля. Последнее желание или отвращение в процессе обдумывания, непосредственно примыкающее к действию или отказу от действия, есть то, что мы называем волей, подразумевая под этим волевой акт (а не волю как способность) . И животные, которые способны обдумывать, также должны иметь волю. Определение воли, даваемое обыкновенно схоластами, а именно что это разумное желание, неправильно. В самом деле, если бы это было так, то не могло бы быть произвольного акта, противоречащего разуму. Ибо произвольный акт есть то, что проистекает из воли, а не что-либо другое. Но если вместо «разумное желание» мы скажем «желание, проистекающее из предшествующего акта обдумывания», то такое определение есть то же, что я здесь дал. Воля есть, следовательно, последнее желание в процессе обдумывания. И хотя мы говорим в обиходной речи: человек однажды был волен сделать что-то, от совершения чего он тем не менее воздержался,– в этом случае, собственно, подразумевается склонность, не делающая никакого поступка произвольным, так как поступок зависит не от нее, а от последней склонности, или желания. Ибо если бы промежуточные желания делали какое-нибудь действие произвольным, то на том же основании промежуточные отвращения делали бы то же самое действие непроизвольным, и, таким образом, одно и то же действие было бы и тем и другим, произвольным и непроизвольным.

Отсюда ясно, что произвольными (voluntary) являются не только действия, имеющие своей побудительной причиной корыстолюбие, честолюбие, сладострастие или другого рода желания предполагаемой вещи, но и действия, происходящие из отвращения или боязни последствий, связанных с воздержанием от действия.

Формы речи для выражения страсти. Формы речи, при помощи которых выражаются страсти, частью идентичны с теми, при помощи которых мы выражаем наши мысли, а частью отличны от них. Прежде всего страсти вообще могут быть выражены в изъявительном наклонении, например: я люблю, я боюсь, я радуюсь, я обдумываю, я желаю, я приказываю; некоторые же из них имеют свои особые выражения, которые, однако, не являются утверждениями, за исключением того случая, когда они служат для того, чтобы сделать другие выводы, кроме той страсти, выражением которой они служат. Обдумывание выражается в сослагательном наклонении, которое является подходящей формой для обозначения предположений вместе с их последствиями, например: если это будет сделано, то последует то-то и то-то. Эта форма выражения не отличается от формы рассуждений, за исключением того, что рассуждения оперируют словами общего значения, между тем как обдумывание преимущественно имеет дело с частностями. Языком желания и отвращения является императивная форма: делай это! не делай этого! Причем если тот, к кому обращаются, обязан делать или не делать, то это – приказание, в другом случае – просьба или совет. Языком тщеславия, негодования, жалости и мстительности является желательное наклонение. Для желания знать имеется специфическая форма выражения, так называемая вопросительная, например: что это? когда это будет? как это сделано? почему так? Никакого другого языка страсти я не нахожу, ибо проклятие, клятва, брань и тому подобное обозначают не речь, а разговорные приемы.

Эти формы речи, говорю я, суть выражения, или произвольные обозначения, наших страстей, но верными признаками их они не являются, так как могут быть употребляемы произвольно, независимо от того, имеет ли тот, кто их употребляет, данные страсти или нет. Лучшими признаками наличных страстей являются выражение лица, движение тела, действия или намерения и цели, о наличии которых у человека мы узнаем иным путем.

Видимое добро и зло. Так как желания и отвращения возникают в процессе обдумывания благодаря предвидению хороших и дурных последствий и результатов обдумываемого нами действия, то хороший и дурной результаты этого обдумывания зависят от предвидения длинной цепи последствий, конец которой чрезвычайно редко кто-либо бывает способен предвидеть. Но если в той части этой цепи, которую человек предвидит, последствия добра превосходят последствия зла, тогда вся цепь представляет собой то, что писатели называют явным, или видимым, добром. И наоборот, когда зло превосходит добро, вся цепь называется явным или видимым злом. Таким образом, тот, кто имеет благодаря опыту или уму наиболее широкую и верную перспективу последствий, сам наилучшим образом обдумывает и способен при желании дать наилучший совет другим.

Счастье. Постоянная удача в достижении тех вещей, которые человек время от времени желает, т. е. постоянное преуспевание, есть то, что люди называют счастьем. Я разумею счастье земной жизни. Ибо не существует такой вещи, как вечный душевный мир, пока мы живем здесь. В самом деле, жизнь сама по себе есть лишь движение и так же мало может протекать без желания и страха, как без ощущения.

Какого рода счастье Бог приуготовил для тех, кто благоговейно почитает его, человек узнает лишь тогда, когда будет наслаждаться им, так как это такие радости, которые сейчас так же непостижимы, как невразумительны слова схоластов о блаженном видении.

Восхваление. Возвеличение. Форма речи, при помощи которой люди обозначают свое мнение о хорошем качестве какой-нибудь вещи, называется восхвалением. Та форма, при помощи которой человек обозначает силу и величие какой-нибудь вещи, есть возвеличение. Та форма, при помощи которой люди обозначают свое мнение о счастье человека, для чего в нашем языке нет названия. Сказанного до сих пор о страстях вполне достаточно для нашей цели.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.