8. Пути к спасению
8. Пути к спасению
Истина и милосердие
715. Понимание смысла слов “добро” и “зло”.
716. Если ужасно ослепление того, кто живет, не пытаясь понять, что он такое, то совсем уж чудовищно ослепление того, кто верит в Бога, а живет во власти зла.
717. Опыт учит нас пониманию неизмеримого различия между набожностью и добротой.
718. Первая ступень: стяжать хвалу за добрые деяния и хулу — за дурные. Вторая ступень: не стяжать ни хвалы, ни хулы.
719. Мирские деяния. — Всего опаснее те деяния, которые равно угодны и Богу, и людям, потому что в душевном складе того или иного человека Богу угодно одно, а людям — совсем другое; взять, к примеру, величие святой Терезы: Богу угодна великая смиренность ее откровений, людям — ее великая прозорливость. Поэтому иные из кожи вон лезут, стараясь подражать ей в своих речениях, и думают, что тем самым уподобляются ей складом души, хотя следовало бы прежде всего возлюбить любезное Богу и таким путем обрести любезный Богу склад души.
Лучше не соблюсти поста и покаяться в этом, нежели соблюсти и возвысить себя за это. Фарисей, мытарь.
Какая мне польза от соблюдения поста, если оно может в равной мере и навредить мне, и сослужить службу, если все зависит от благословения Божьего, а Он благословляет лишь то, что вершится во Имя Его, по закону Его и путем, Им предначертанным, если как мы делаем не менее важно, чем что мы делаем, — возможно, даже важнее, ибо Господь властен из самого дурного извлечь доброе, а люди, не получив от Него помощи, извлекут дурное из самого доброго?
720. Условия, которые, согласно мирскому суду, особенно облегчают жизнь, особенно затрудняют ее, согласно суду Господню, и, напротив того, если, согласно мирскому суду, нет ничего труднее, нежели жизнь церковнослужителя, то, согласно суду Господню, жить такой жизнью особенно легко. Согласно мирскому суду, всего легче жить тому, кто занимает высокий пост и владеет немалым имуществом; всего труднее жить подобной жизнью, согласно Господнему суду, не обольщаясь ею и не питая к ней пристрастия.
721. Бог христиан — это Бог, который ниспосылает душе понимание, что Он — единственное ее благо, что в Нем одном может она обрести покой, что только любовь к Нему дарует ей подлинную радость и, одновременно с этим пониманием, рождает глубочайшее отвращение ко всем препонам, встающим на пути и мешающим целиком отдаться любви к Богу: себялюбие и похоть — вот эти препоны, и душе ненавистны их попытки ее остановить. Потому что Господь ниспослал ей понимание, что внедренное в ее глубь себялюбие губительно и спасти от него может один лишь Он.
722. Fascinacio[144]. Somnum suum[145]. Figura hujus mundi[146]. Inimici Dei terram lingvent[147]. “Враги Его лижут прах” — то есть любят земные услады.
В Ветхом Завете содержались образы блаженной радости, в Новом Завете речь идет о способах ею исполниться. Образы означают радость, способы -— покаяние; тем не менее пасхальный агнец был съеден, уснащенный горькими травами, cum amaritudinibus.
Singularis sum ego donee transeam[148]. До кончины Иисуса Христа почти не было мучеников.
Евхаристия. Comedes panem tuum[149].
Евхаристия. Panem nostrum[150]-
723. Это правда, что, преисполняясь благочестия, мы впадаем в тоску. Но корень этой тоски не в благочестии, нами завладевающем, а во все еще властной нечестивости. Когда бы наши чувства не сопротивлялись покаянию, а испорченность нашей натуры не противилась чистоте Господней, никакой тоски мы не испытывали бы. Но чем больше сопротивляется наша земная порочность неземной благодати, тем нестерпимее мы страдаем. Середе рвется на части под напором противоборствующих сил, но было бы великой несправедливостью винить в подобной внутренней смуте Господа, влекущего нас к Себе, вместо того чтобы всю вину возложить на мирскую жизнь, не отпускающую нас от себя. Так ребенок, когда мать силится вырвать его из рук похитителей, должен любить, невзирая на боль, рожденное любовью и законное насилие той, что жаждет вернуть ему свободу, равно как должен ненавидеть безжалостное, тираническое насилие тех, что, нарушая все законы, стараются его удержать. Вот если бы Господь отказался бы воевать с людьми в этой бренной их жизни, тогда и впрямь можно было бы сказать, что Он объявил им беспощадную войну. “Не мир пришел Я принести, но меч”, и оружием в этой войне будут огонь и меч: “Огонь пришел Я низвести на землю”.
До Его пришествия люди прозябали в этом неправедном покое.
724. Из всех таинств только о покаянии было возвещено иудеям святым Иоанном Крестителем, а уж потом — о других таинствах, в знак того, что каждый человек и весь мир должны соблюдать этот порядок,
725. Против тех, кто живет в беспечности, полагаясь на милосердие Господне, и не творит добрых дел. — Чтобы исцелить нас от гордыни и лености — двух истоков всех людских прегрешений, — Господь открыл нам два присущих Ему свойства: милосердие и справедливость. Справедливость всегда и неуклонно сокрушает гордыню, какими бы святыми делами та ни занималась — et поп intres in juditium[151] и т.д.,— милосердие всегда и неуклонно сокрушает леность, понуждая к свершению добрых дел; об этом прямо сказано в Послании к римлянам: “...благость Божия ведет тебя к покаянию” (II, 4) и в обращении пророка Ионы к ниневетянам с призывом покаяться: “Кто знает, может быть, еще Бог умилосердится и отвратит от нас пылающий гнев Свой”, Так что милосердие отнюдь не узаконивает жизнь спустя рукава, напротив того, оно открыто ее разит, поэтому не следует говорить: “Если бы Господь не был так милосерден, сколько сил пришлось бы растрачивать во имя добродетели!” — нет, говорить нужно как раз обратное: именно потому, что Господь так милосерден, нам не должно щадить своих сил.
726. Единственная наука, идущая вразрез со здравым смыслом и человеческим естеством, — это как раз и есть та единственная наука, которая всегда существовала в людском сообществе.
727. Единственное вероисповедание, идущее вразрез с естеством, со здравым смыслом, с нашими удовольствиями, — это как раз то самое единственное вероисповедание, которое всегда существовало.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.