«Алмаз в том перстне, без сомненья, мы…»

«Алмаз в том перстне, без сомненья, мы…»

Это было очень-очень давно. Тысячу лет назад. Человеку еще предстояло многое узнать об окружающем мире и о себе самом. Но уже и тогда рождались светлые умы, способные многое видеть и многое понять, великие мыслители, камень по камню сложившие фундамент науки и наших современных представлений о мироздании…

Немалую роль в развитии наших представлений о мироздании сыграли исследования внука великого Тимура – Улугбека. По его распоряжению в первой половине XV столетия была возведена ставшая впоследствии знаменитой астрономическая обсерватория в Самарканде. Здесь под руководством Улугбека и при его непосредственном участии велись систематические астрономические наблюдения, в частности, были составлены звездные таблицы – «Зидж», получившие широкое распространение на Востоке.

В обсерватории Улугбека работали выдающиеся ученые своего времени ар-Руши – математик и философ, прозванный «Платоном своей эпохи», ал-Каши – создатель энциклопедического труда «Ключ арифметики» – и ал-Кушчи, обладавший глубокими и разносторонними познаниями в математике и астрономии, разумеется, не случайно. Астрономическим проблемам уделяли серьезное внимание и такие великие ученые Востока как Авиценна и Беруни, который одновременно занимался и государственной деятельностью…

Пылающее солнце медленно тонуло в голубовато-фиолетовом мареве. Его последний вечерний луч, скользнув сквозь узкие стрельчатые окна, на мгновение окрасил стены и потолок в красновато-багровые тона.

Беруни медленно подошел к окну, распахнул створки. В комнату хлынул горячий, терпкий аромат догорающего южного дня. И вместе с ним донеслись чарующие звуки низкого женского голоса, исполнявшего протяжную восточную песню.

Прислушиваясь к удаляющимся звукам, Ибн Ирак приподнялся с подушек:

– Поистине прав был Омар Хайям, сказавший:

Слышу тебя – забываю вино.

Голос мне твой позабыть не дано…

– Но мысль эта неполна, как твоя чаша, почтенный Ибн Ирак, – отозвался, не меняя позы, невозмутимый Авиценна. – Наш друг Омар Хайям сказал еще:

В голосе пери мне тайна дана,

Душу пьянит он как чаша вина.

– А мне, дорогой Ибн Сина, этот голос напомнил другие стихи нашего несравненного Омара Хайяма, – откликнулся Беруни:

Здесь каждая пылинка праха, что к ночи на земле легла,

Была частицей тела пери, сияньем юного чела.

Пыль вытирая, осторожно касайся розовых ланит.

Ведь эта пыль благоуханным, быть может, локоном была.

Ибн Ирак нахмурился:

– Почему ты вдруг вспомнил о прахе, Абурейхан? Не я ли учил тебя, когда ты пришел ко мне безбородым юношей, простым погонщиком верблюдов и остался, чтобы постичь мудрость, не я ли твердил тебе тогда, мой дорогой Беруни, что мир не розов, но и не черен. Надо научиться видеть его таким, каков он есть.

– Но разве это мрачные стихи, Ибн Ирак? – возразил Авиценна. – И разве они не утверждают то же самое, что и ты? Что все в мире переменно и едино – и розовое и черное, и прах и жизнь? А сам мир вечен и вечно меняется.

– А человек – средоточие мудрости, – заметил Беруни.

– Мы – цель и высшая вершина всей Вселенной, Мы – наилучшая краса юдоли бренной, – процитировал Ибн Ирак.

– Да, это так… – задумчиво произнес Беруни, глядя вдаль, туда, где за горизонтом только что угас последний луч заходящего солнца. – И в том я и вижу смысл своей жизни, чтобы поднять и себя и других – не только эмиров, но и простых погонщиков и тех, кто возделывают землю, – от земного праха до тех высот, которые природа предназначила человеку.

– Но, может быть, мы вернемся к нашей беседе? – сказал Авиценна. – Ты только что утверждал, Абурейхан…

– Подожди, Ибн Сина. Мне кажется, сейчас не до состязаний в мудрости. Я должен сообщить вам плохую новость… Я узнал, что убийство нашего эмира Мамуна – дело рук газнийского султана Махмуда… Чудовищное вероломство: он отдает Мамуну в жены свою дочь, чтобы потом создать повод и под видом мести за убийство зятя захватить Хорезм.

– А чего еще можно ждать от эмиров и султанов? – философски произнес Авиценна. – Лишь бы их распри не мешали нам познавать тайны мироздания… Так вот, Абурейхан, ты утверждал, что все тела стремятся к Земле. Но ведь это не так: пламя и дым огня поднимаются вверх.

– Успокойся, Абу-Али. Как же ты не хочешь признать очевидного? Чтобы попасть в эту башню, ты поднялся по лестнице и приложил усилия, чтобы преодолеть земное притяжение.

– Да, но это нам трудно подниматься вверх, – возразил Авиценна. – А дым, а огонь?

– Пойми, что это обусловлено движением теплых и холодных слоев воздуха. Если бы верхние слои имели такую же температуру, как нижние, то пламя и дым не поднимались бы. Нет, Абу-Али, все тела притягиваются к центру Земли…

– И все же…

– Ну, хорошо, – слегка раздраженно сказал Беруни. – Чтобы покончить с этим, Абу-Али, я отвечу тебе сейчас на все вопросы. Я знаю, что ты хочешь сказать. Ты ищешь разницу между камнем, падающим на Землю, и дымом, устремляющимся в небеса. Ты делишь мир на две сферы: земную и небесную. Так думал и Аристотель. Но он ошибался! В небесах те же законы явлений, что и на Земле. Мы – только часть необъятного мира.

– Как сказал поэт, – подал голос слушавший их Ибн Ирак:

Ты разумом вникни поглубже, пойми,

Что значит для нас называться людьми…

Земное с небесным в тебе сплетено:

Два мира связать не тебе ли дано?

– Итак, ты утверждаешь, Абурейхан, – не сдавался Авиценна, – что небесами управляют те же законы, что и Землей. Но Солнце… Разве оно похоже на Землю?

– Солнце и планеты – одно целое. Солнце состоит из огня, а планеты окружают его и получают от него свет.

– Окружают? Но разве не Земля – центр мироздания? – удивился Авиценна. – Все великие умы – Птолемей, Евклид, Ар-Рази – не только я – убеждены, что именно Земля – центр всего. Разве это не аксиома?

– Нет, дорогой Абу-Али. Нам только кажется, что Земля неподвижна. На самом деле она движется. Наблюдая звезды, я даже вычислил скорость, с которой она мчится… Я понимаю, как сейчас в это трудно поверить. Но придет время и… Человек, Абу-Али, рожден природой не только для того, чтобы постигать уже добытую мудрость, но и затем, чтобы умножать ее:

Круг мироздания подобен перстню.

Алмаз в том перстне, без сомненья, мы…

Помолчав, Беруни продолжал:

– Изучая природу, мы должны исходить из опыта и наблюдений. Сравнивать, сопоставлять, размышлять. И следовать при этом от того, что близко – к более отдаленному, от того, что известно – к менее известному. И всегда быть готовыми к тому, что достоверное сегодня – завтра может уступить место еще более достоверному. Иным путем невозможно приблизиться к бесконечным высотам мудрости. И помни прекрасные слова великого Фирдоуси:

Все в мире покроется пылью забвенья,

Лишь двое не знают ни смерти, ни тленья:

Лишь дело героя, да речь мудреца

Проходят столетья, не зная конца!