2. СОЦИАЛЬНАЯ СФЕРА

2. СОЦИАЛЬНАЯ СФЕРА

Главным признаком, на основе которого выделяется эта сфера, являются общности людей. Сюда не входят, к примеру, средства производства, технологии и т. п.; они выступают, скорее, основанием для трудового коллектива, взаимодействующего с ними, являются условием проявления его активной деятельности и т. п. В таком аспекте трудовые коллективы оказываются предметом внимания социальной политики государства. Здесь слово «социальный» берется лишь в узком смысле, а не в широком, как это бывает.

Принято считать основными элементами социальной структуры: индивидов с их статусом и социальными ролями (функциями), объединения этих индивидов в социальные группы (например, классы), социально-территориальные, этнические и другие общности; социальная структура выражает существенные и устойчивые функциональные связи между этими элементами, специфичными для различных общественно-исторических условий.

Социальные общности различаются между собой по ряду черт, среди которых наиболее значимыми (для их выделения в самостоятельные общности) будут потребности и интересы, ценности и нормы, место в общественном разделении труда и связанные с ними социальные роли; различие между ними усматривают также в степени их социальной однородности и устойчивости.

Различия между социальными общностями имеются и в так называемом количественном их составе. Самыми крупными (или большими) оказываются расы, нации, классы; к малым относятся социальные группы – трудовые коллективы в цехах заводского предприятия, в средних школах, больницах и т. п.; среди малых социальных групп существует такой важнейший институт общества, как семья.

Генетически первой малой группой, из которой формировалась крупная общность, была семья. Она имела ряд форм, одна из которых – нуклеарная семья, состоящая из мужа, жены и детей, – преобладает в нашу эпоху. Отношения в современной семье характеризуются неформальностью межличностных взаимоотношений, совместным трудом, единым бытом и связанными с ними имущественными отношениями, регулируемыми правом; одной из важнейших целей семьи является продолжение рода и воспитание детей. В данном случае имеется в виду и фамильный род, и род человеческий. Но в первобытном обществе из семей складывался род как первая этническая общность. Род, понимаемый в качестве кровнородственного объединения людей, являлся основной социальной и производительной ячейкой первобытного общества. Объединение же двух и более родов (иногда оно насчитывало несколько тысяч человек) составляло племя. Объединение не означает механического сложения родов. Как отмечают исследователи, племя есть объединение вышедших из одного корня, но впоследствии отделившихся друг от друга родов. Как и род, племя продолжает оставаться этнической категорией, так как в основе его продолжают находиться кровнородственные связи. Но формирование племени уже кладет начало разделению функций внутри общности: хозяйственная функция остается за родом, другие общественные функции закрепляются за племенной организацией. Позднее появляется тенденция к обособлению кровнородственных связей.

С. Э. Крапивенский указывает на дальнейшую эволюцию общности и появление народности. В ее основу легли уже на кровнородственные, а территориальные, соседские связи между людьми (характерно длительное совместное проживание на одной территории). Возникновению народностей предшествуют распад родоплеменных связей и образование на этой основе новой общности – уже не сугубо этнической, а социально-этнической. Немало народностей образовалось не только из различных этнических групп (болгарская, венгерская), но и из различных рас (например, итальянцы). Ввиду своей большей численности и рассеянности по территории возникает потребность в новом уровне хозяйственных связей по сравнению с племенем, и вместе с тем здесь нет еще той целостности экономической жизни, которая возникает у нации. Это относительно неустойчивая общность. В первобытных общностях (в том числе у народностей) господствовало натуральное хозяйство, для наций же характерна экономическая целостность на базе сравнительно развитой специализации и разделения труда между отдельными районами страны. Народность определяется как исторически сложившаяся общность людей, имеющая свой язык, территорию, известную общность культуры, зачатки экономических связей. Эти черты народности можно обнаружить при феодализме. В недрах феодализма по мере углубления и укрепления экономических связей происходит процесс становления нации.

Нации характерны уже для периода развертывавшегося капитализма и для товарно-денежных рыночных отношений. Как отмечается в ряде работ по социальной философии, условием формирования наций стали общность экономической жизни, наличие единого рынка и единой территории, закрепленной в виде централизованного государства; для нации характерны общность культуры, наличие общего языка; культура выражается в особенностях образа жизни, искусства, национального характера, обычаев, традиций, психологии, возникает и упрочивается национальное самосознание как осознание человеком своей принадлежности к данной этнической группе, к ее культуре и традициям; оно сплачивает людей благодаря не только объективным, но и субъективным психологическим, ментальным связям. Краткое определение понятия «нация»: нация – это исторически сложившаяся устойчивая форма объединения людей, имеющих, как правило, общность территории, экономики, языка, традиций, культуры и психологического склада.

Для последнего столетия свойственна тенденция к обретению нациями своей государственности; в результате национально-освободительного движения и других исторических причин рухнули колониальные системы и ряд многонациональных государств. Однако идет и процесс интегративного порядка, процесс объединения ряда наций-государств в одно многонациональное целое (пример тому – постепенное создание единой Западной Европы).

С тенденцией наций к своей государственности (и не только с этой причиной) связано такое явление, как национализм. Национализм – это идеология и политика, заключающиеся в проповеди национальной исключительности, в разжигании национальной вражды. Современное поколение могло воочию убедиться в разрушительной силе национализма на примере событий в Нагорном Карабахе, Грузии, Чечне, Западной Украине. Нередко национализм становится носителем колониального гнета, сближается с расизмом и фашизмом.

К большим социальным общностям относятся (наряду с нациями) расы. Имеются расы негроидная (черная), европеоидная (белая) и монголоидная (желтая). Существует также более двух десятков малых рас – австралоидная, индейская, полинезийская и др. Под расами понимают исторически сложившиеся группы людей, которым свойственны общность происхождения, наследственных морфологических и физиологических признаков, передаваемых потомству (цвет кожи, волос, разрез глаз, форма носа, очертания головы и т. п.); возникновение рас связано прежде всего с различием географических, климатических условий, с взаимодействием генного наследственного аппарата человека с этими условиями. В реальных исторических условиях происходит частичное смешение рас (увеличивается количество метисов).

Помимо наций и рас, к большим социальным общностям относятся также касты, сословия, страты, классы. Классы стали формироваться, как было уже отмечено, еще в недрах первобытного общества. Это понятие было употреблено впервые не К. Марксом, как полагают ныне некоторые противники марксизма: о классах писали еще в начале XIX века французские историки Ф. Гизо и О. Тьери, а также английские политэкономы А. Смит и Д. Рикардо. Дело ведь не в том, чтобы признавать или не признавать реальное существование классов, а в том, чтобы адекватно исторической действительности выявить их роль в развитии общества; многие справедливо считали, что К. Маркс абсолютизировал роль классов и классовой борьбы в историческом развитии общества. В марксистской литературе, между прочим, имеется одно из наиболее удачных исходных определений понятия «класс». «Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы – это такие группы людей, из которых одна может присваивать себе труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства»^[31]. По К. Марксу, в капиталистическом обществе имелось два класса – буржуазия и пролетариат, между которыми располагается мелкая буржуазия, дифференцирующееся крестьянство и интеллигенция; социалистическая революция ведет к ликвидации классового деления общества.

В западной литературе в последние десятилетия появился ряд концепций социальной дифференциации общества (при этом имеются в виду экономически развитые страны Европы и Америки). Сущность классово-статусной модели М. Вебера (1982) состоит в том, что в ней обосновывается существование класса собственников, рабочего класса, мелкой буржуазии, интеллигенции и «беловоротничковых» служащих. Здесь под классами понимаются группы, имеющие доступ к рынку и предлагающие на нем те или иные услуги; группы статуса не связаны с рыночной ситуацией и различаются по образу жизни. В трактовке Р. Дарендорфа (1959) общество в социальном отношении распадается на господствующий класс, подчиненный класс, бесклассовые группы, дифференцированные на основе отношений власти; все классовые отношения включают в себя конфликтующие интересы. Э. Гидденс (1973) предлагает свое понимание социальной дифференциации – на основе различия рыночных возможностей индивидов, определяемых отношениями собственности, образовательной и технической квалификацией и положением во властных структурах; в результате он обнаруживает, что общество дифференцировано на высший класс, средний класс и низший, или рабочий, класс. За всеми этими и другими трактовками социальной дифференциации общества так или иначе просматривается различное понимание того, что такое класс. На первый взгляд, различие, например, между К. Марксом и М. Вебером малосущественно. Однако позиция М. Вебера, Р. Дарендорфа и Э. Гидденса больше учитывает те изменения в социальной сфере, которые произошли в обществе на протяжении всего XX столетия и которые ортодоксальные сторонники классовой концепции К. Маркса не в состоянии ныне уместить в свои упрощенческие (если иметь в виду реалии второй половины XX века) представления об обществе.

С. И. Росенко отмечает: к началу XXI столетия становится очевидным, что индустриальное общество, которому схематично соответствовали капиталистическая и социалистическая формации, исчерпало возможности дальнейшего развития. В последние десятилетия происходят существенные изменения в содержании социальных групп и слоев, характере их взаимодействия. Появляются новые признаки в идентификации социальных общностей, возрастает социальная мобильность, формируется правящий класс, класс производственных и непроизводственных работников, новый средний класс. Активно протекают процессы социальной дифференциации, появляются новые промежуточные группы, возникают крупные региональные наднациональные и надгосударственные образования. История общества свидетельствует, что тенденцией развития социальной структуры является ее постоянное усложнение, возникновение новых общностей в зависимости от уровня технико-технологического базиса и типа цивилизации^[32].

Произошли качественно новые в самом составе элементов социальной общности. В литературе отмечается, например, формирование такой социальной группы, как маргиналы (от латинского marginalis – находящийся на краю). Это совокупность, или объединение, людей, в силу ряда причин не сумевших адаптироваться к существующим социальным общностям. Маргиналами называют тех, кто сам отвергает общество либо оказывается им отвергнутым. Маргинальность является следствием конфликта людей с общепринятыми нормами, выражением специфических отношений с существующим общественным строем. Примерами маргинальных отношений могут быть мигранты, безработные, деклассированные элементы разного рода и т. д. Маргинальным личностям присущи обостренное чувство одиночества, утрата социальных связей, пассивность или, наоборот, агрессивность, подчас – аморальность. В ситуации маргинальности, отмечает А. Р. Усманова^[33], оказываются так называемые «культурные гибриды», балансирующие между доминирующей в обществе группой, полностью никогда их не принимающей, и группой, из которой они выделились. Философское понятие маргинальности характеризует специфичность различных культурных феноменов, часто асоциальных или антисоциальных, развивающихся вне доминирующих правил рациональности, не вписывающихся в современную им господствующую парадигму мышления и тем самым довольно часто обнажающих противоречия и парадоксы магистрального направления развития культуры. К представителям культурной маргинальности принято относить таких мыслителей, как Ницше, маркиз де Сад, Л. фон Захер-Мазох, А. Арто, Батай, С. Малларме и др. Проблема культурной маргинальности приобретает особое значение в философии постструктурализма и постмодернизма (шизоанализ Делеза и Гваттари, генеалогия власти Фуко, деконструкция Деррида и т. д.). Интерес к феномену маргинальности обострил французский структурализм. В язык специалистов социологов и философов вошло понятие «люмпен-маргинальный слой» (страт).

Наряду с этим в язык ученых, анализирующих социальные общности, вошло понятие «элитарный слой», или «обеспеченно-элитарный эшелон». К элите относят тех, кто в какой-либо области – политической, экономической, научной, военной и т. п.– наилучшим образом выполняет высшие функции. С этим социальным слоем соотносят неэлитную массу, вынужденную подчиняться элите, выполняющей высшие функции. Об элитарных группах писали еще ранее, но в XX веке соответствующие представления сложились в виде концепции у ряда философов и социологов (например, в книге американского социолога Р. Миллса «Властвующая элита»).

К настоящему времени многими российскими философами и социологами принимается такое представление о дифференциации социальных общностей в экономически развитых странах: все общества этих стран подразделяются на три большие группы. Первая группа – это высший, или правящий, класс. В нее включаются собственники основных средств производства и капитала, а также лица, занимающие ведущее положение в управлении фирмами, государственными структурами, и т. д. (Ранее общепринятым обозначением этой группы служил термин «буржуазия».) Вторая группа – это класс производственных и непроизводственных работников, объединяющий лиц наемного труда, не имеющих собственности на средства производства или располагающих ею в ограниченных масштабах, занятых преимущественно исполнительским трудом в различных сферах материального и нематериального производства. Ранее эта общность именовалась как «рабочий класс» или «пролетариат», а в ее состав включались наемные работники, занятые физическим трудом в отраслях материального производства. Сюда входят теперь и служащие, сферой приложения труда которых в основном являются услугопроизводящие отрасли. Третья группа – средний класс, занимающий промежуточное положение между первой и второй группами. К их числу относятся мелкие предприниматели, подавляющая часть интеллигенции и средняя группа служащих. Ведущими тенденциями в развитии средних слоев в последние десятилетия явились: рост численности мелких предпринимателей, значительный рост численности интеллигенции, усложнение их социального состава и рост мобильности.

Сопоставляя крупные социальные общности экономически развитых стран и России, исследователи отмечают, что общая направленность эволюции социальной структуры в России во многом совпадает с общемировыми тенденциями. Так, в России формируется правящий класс (высшие государственные служащие, крупные бизнесмены), обретает контуры класс производственных и непроизводственных работников (рабочие, низшие служащие), а также растет численность среднего класса, объединяющего мелких предпринимателей, интеллигенцию, служащих среднего звена. Вместе с тем, имеются и свои особенности в России: усиление социального неравенства, поляризация населения, маргинализация социальных слоев и т. д.

Многие исследователи социальной структуры общества стали применять в своем анализе понятие «страты» – обозначение социальных слоев меньшего масштаба, чем классы (понятие «страты» вошло в научный язык социологов США и западноевропейских стран уже давно, а в России – лишь с конца 80-х годов). Понятие «страт» способно охватить собой значительно большее количество социальных общностей, чем понятие «класс», более многосторонне охарактеризовать социум и, что особенно важно, более конкретно проследить динамику, мобильность социальной структуры.

Одним из родоначальников теории социальной стратификации и социальной мобильности почти единодушно признается русский философ и социолог П. А. Сорокин, высланный из России в 1922 году (его основополагающий труд по этой проблеме – «Социальная мобильность» – вышел в США в 1927 году, вторым, дополненным, изданием – в 1959 году).

П. А. Сорокин подчеркивал: «Социальная стратификация – это дифференциация некой данной совокупности людей (населения) на классы в иерархическом ранге. Она находит выражение в существовании высших и низших слоев. Ее основа и сущность – в неравномерном распределении прав и привилегий, ответственности и обязанности, наличии или отсутствии социальных ценностей, власти и влияния среди членов того или иного сообщества»^[34]. В этом высказывании, что надо заметить, слово «классы» употребляется не в том значении, как оно характеризовалось выше и принято сейчас у нас, а в смысле «социальный слой», «социальный страт». Об этом говорит и сам автор. Далее П. А. Сорокин пишет о стратификации общества: «Любая организованная социальная группа всегда социально стратифицирована. Не существовало и не существует ни одной постоянной социальной группы, которая была бы „плоской“ и в которой все ее члены были бы равными. Общества без расслоения, с реальным равенством их членов – миф, так никогда и не ставший реальностью за всю историю человечества. Данное утверждение может показаться отчасти парадоксальным, и все-таки оно верно. Формы и пропорции расслоения могут различаться»^[35]. Не составляют исключения и демократические страны, где якобы главенствует равенство людей. Даже в процветающих демократиях социальная стратификация отнюдь не меньше, чем в недемократических обществах. Социальная стратификация – это постоянная характеристика любого организованного общества. П. А. Сорокин детально проанализировал три основные формы стратификации: экономическую, политическую и профессиональную. В каждой из них он выделил по нескольку страт и показал взаимопереплетенность трех основных форм. Получалась довольно сложная картина социальной стратификации общества.

Во многих работах западных социологов, стремившихся продолжать разработку проблемы стратификации, оказались вовлеченными в орбиту рассмотрения самые разные страты, выделенные по разным основаниям. Если берут собственность, то отношения к ней подразделяются на отношения владения, отношения пользования и отношения распоряжения. В то же время если когда-то страт собственников состоял из отдельных лиц, то в XX столетии правомочия собственника уже дифференцируются: они связаны и с отдельными лицами, и с коллективами, с акционерными фирмами, число которых, между прочим, увеличивается (так, в Англии пайщиков фирм – свыше 20 % населения, в 80-е годы их число выросло с 3 до 11 млн человек, в числе которых 2 млн рабочих). Считается более правильным, если социальные общности будут подразделяться по таким критериям, как профессия или род занятий, доходы или уровень жизни, общность социальных интересов, обладание политической властью (или близость к ней), по культурному уровню или образованию, стилю и образу жизни и т. п. В итоге в составе того или иного общества могут иметь место десятки стратов. Если же учесть, что индивид может быть и в страте предпринимателей, и одновременно в страте художников, т. е. в разных стратах, то картина социальных общностей может выглядеть действительно весьма и весьма сложной.

Весьма ценным оказалось для исследователей социальной структуры представление П. А. Сорокина о социальной мобильности. Он понимал под этим процессом любой переход индивида или социального объекта, т. е. всего того, что создано или модифицировано человеческой деятельностью, из одной социальной позиции в другую. Он показал, что существует два основных типа социальной мобильности: горизонтальная и вертикальная. Под горизонтальной мобильностью подразумевался переход индивида или социального объекта из одной социальной группы в другую, расположенную на одном и том же уровне. Пример тому – перемещение некоего индивида с одной фабрики на другую с сохранением при этом своего профессионального статуса (если брать социальные объекты, то – автомашина, мода, идеи коммунизма и т. п.). Под вертикальной мобильностью имеются в виду те отношения, которые возникают при перемещении индивида или социального объекта из одного социального пласта в другой. В зависимости от направления перемещения существуют два типа вертикальной мобильности: восходящая и нисходящая, т. е. социальный подъем и социальный спуск. (Наша аналогия вертикальной мобильности – механическое движение лифта вверх и вниз; социального движения – научный сотрудник – академик, банкир бухгалтер завода). По П. А. Сорокину, есть нисходящие и восходящие течения экономической, политической и профессиональной мобильности, не говоря уже о других, менее важных типах. Восходящие течения существуют в двух основных формах: проникновение индивида из нижнего пласта в существующий более высокий пласт или создание такими индивидами новой группы и проникновение всей группы в более высокий пласт на уровень с уже существующими группами этого пласта (страта) (наша история недавнего прошлого с ускоренным созданием новой партии, ставшей «правительственной», подтверждает сказанное). Соответственно и нисходящие течения, по П. А. Сорокину, также имеют две формы: первая заключается в падении индивида с более высокой социальной позиции на более низкую, не разрушая при этом исходной группы, к которой он ранее принадлежал; другая форма проявляется в деградации социальной группы в целом, в понижении ее ранга (рейтинга, скажем мы) на фоне других групп или в разрушении ее социального единства. В первом случае падение напоминает нам человека, упавшего с корабля, во втором – погружение в воду самого судна со всеми пассажирами на борту или крушение корабля, когда он разбивается вдребезги. Согласно П. А. Сорокину, социальная мобильность (как и социальная стратификация) является непременным атрибутом социальной сферы общества.

Концепция социальной стратификации и социальной мобильности не устраняет, с нашей точки зрения, а дополняет концепцию классового подразделения общества. Она способна конкретизировать макроанализ структуры общества и более точно определять изменения, происходящие в обществе. Сама же она выступает своего рода мезотеорией (от греч. mesos – средний, промежуточный) на пути к конкретным социальным теориям и методам (типа «социология трудового коллектива», «социология семьи», «социология спорта», «социология молодежи» и т. п.). Будучи теоретическим по отношению к фактологическим и эмпирическим по отношению к теоретическому (классы, нации и т. п.), мезотеоретическое знание позволяет не только полнее объяснять, но и точнее предсказывать, прогнозировать изменения в структуре общества и при необходимости управлять соответствующими процессами в социальной структуре общества.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.