II.

II.

Однако не всегда революція означаетъ прогрессъ, точно также не всегда эволюція стремится къ большей справедливости. Все изм?няется, все въ природ? движется въ в?чномъ, непрерывномъ движеніи и если есть прогрессъ, то можетъ быть и реакція, если есть эволюціи, стремящіяся къ развитію жизни, существуютъ другія, которыя влекутъ къ смерти. Остановка невозможна. Движеніе неизб?жно въ ту или другую сторону и упрямый реакціонеръ и слащавый либералъ, открещивающіеся отъ всякой революціи, всетаки идутъ по пути ея, эволюціонируя къ смерти и в?чному покою. Бол?знь, дряхлость, гангрена такія же эволюціи, какъ и возмужалость и юность — черви, появляющіеся въ разлагающемся труп?, какъ и первый крикъ новорожденнаго, служатъ признакомъ, что и тамъ, и зд?сь совершилась революція, и физіологія и исторія указываетъ намъ, что эволюція приводитъ иногда къ упадку, какъ и революція — къ смерти.

Исторія челов?чества, несмотря на то, что изв?стна намъ лишь за короткій періодъ н?сколькихъ тысячъ л?тъ, даетъ намъ массу прим?ровъ жизни племенъ, народовъ, и государствъ, которые исчезли съ лица земли всл?дствіе медленной эволюціи, влекшей ихъ къ ихъ собственной гибели. Причины этого явленія, породившаго бол?знь обществъ, многочисленны. Климатъ и почва иногда играли въ этомъ преобладающую роль, какъ это случилось, нав?рное, въ огромныхъ пространствахъ центральной Азіи, гд? высохли озера и р?ки и гд? огромные солончаки покрыли когда-то плодородную почву. Нашествія дикихъ враждебныхъ ордъ, разорили н?которыя страны до тла, — однако есть націи, которыя могли снова развиваться посл? страшныхъ пораженій и многов?коваго рабства: и если он? возвращаются къ варварскому состоянію или вымираютъ окончательно, то причины этого лежатъ уже въ ихъ внутреннемъ строеніи, а не во вн?шнихъ обстоятельствахъ. Одна изъ этихъ причинъ, являясь самою главною, разъясняетъ исторію всякаго паденія — это когда одна часть общества, подчиняя себ? другую, большую, захватываетъ землю, капиталъ, власть, образованіе, и почести въ свое исключительное пользованіе — и если масса не въ состояніи реагировать противъ подобной монополіи кучки людей — она осуждена на смерть и ея исчезновеніе лишь вопросъ времени. Появляется чума, которая стираетъ съ лица земли этотъ бесполезный, инертный муравейникъ индивидовъ, не сум?вшихъ завоевать свою свободу. Съ Востока и Запада появляются разбойничьи племена и, н?когда громадные, города превращаются въ пустыню. Такъ погибли Ассирія и Египетъ, такъ исчезла, н?когда могущественная, Персія, и наконецъ, Римская имперія, сд?лавшаяся собственностью н?сколькихъ крупныхъ влад?льцевъ, пала подъ ударами варваровъ, которымъ не трудно было справиться съ ея порабощеннымъ пролетаріатомъ.

Н?тъ явленія, въ которомъ эволюція не совершалась бы одновременно въ двухъ направленіяхъ: къ смерти и возрожденію; оно является какъ бы равнод?йствующей эволюціи прогресса и упадка. Такъ паденіе Рима составляетъ во всей своей сложной совокупности ц?лый рядъ революцій и соотв?тствующій имъ рядъ эволюцій, одн? направлены къ его уничтоженіе, другія къ возрожденію новаго міра. Безъ сомн?нія, паденіе этого громаднаго общественнаго организма, поработившаго весь міръ, послужило къ облегченію положенія подавленныхъ имъ народовъ, и во многихъ отношеніяхъ переселеніе с?верныхъ народовъ, хлынувшихъ на цивилизованный міръ, было счастливымъ для исторіи челов?чества событіемъ — многіе изъ порабощенныхъ народностей сбросили тогда съ себя иго давившихъ ихъ поработителей, но науки и промышленность погибли или исчезли на время, произведенія искусства разрушались, жглись библіотеки, казалось, что ц?пь временъ порвалась, народы снова впадали въ варварство и деспота см?нялъ еще худшій деспотъ; изъ мертвой религіи язычества возродилась новая религія, сд?лавшаяся еще бол?е жестокой и фанатичной, ч?мъ прежняя и тысячел?тняя ночь нев?жества и безумія, распространяемая попами, нависла надъ землею.

Точно также другія историческія событія могутъ быть разсматриваемы съ двухъ сторонъ, соотв?тственно тысячи явленій, которыя составили ихъ, которыя проявляются въ соціальныхъ и политическихъ переворотахъ жизни націй. И д?йствительно, всякое историческое событіе или явленіе толкуется различно, сообразно съ глубиной пониманія ихъ и предвзятой мыслью толкователя. Изв?стный прим?ръ такого пониманія является толкованіе эпохи Людовика XIV, личному генію котораго приписывали богатый разцв?тъ французской литературы того времени. «Его взоръ порождалъ Корнеліевъ», говорили н?которые. Правда, в?къ спустя, никто не осм?лится утверждать, что Вольтеръ, Дидеро и Ж. Ж. Руссо были обязаны своимъ геніемъ и существованіемъ взгляду Людовика XIV; однако, еще недавно не были ли мы свид?телями, какъ англичане превозносили свою королеву, д?лая ее виновницей всякаго усп?ха, всякаго прогресса, совершавшагося въ ея царствованіи. Хотя эта заурядная особа нич?мъ другимъ, кром? своего присутствія на трон? въ продолженіи шестидесятил?тняго періода, не участвовала въ этихъ событіяхъ, принужденная къ безд?йствію самою конституціею своей страны. Милліоны людей, наполнявшихъ улицы, давя другъ друга, чтобы вид?ть ее, хот?ли во что бы то ни стало вид?ть въ ней всемогущаго генія процв?танія Англіи. Такое публичное лицем?ріе было, быть можетъ, потребностью, такъ какъ устраивая эти оффиціальныя торжества королев?-императриц?, нація восхищалась собственнымъ величіемъ. Но не вс? подданные ея участвовали въ этомъ празднеств?: ирландскіе фермеры подняли черное знамя возстанія, а въ Индіи голодныя толпы народа разрушали дворцы и казармы.

Существуютъ однако обстоятельства, когда прославленіе правительственной власти кажется мен?е абсурднымъ и даже можетъ быть на первый взглядъ оправдываемо. Возможно, что какой нибудь Маркъ Аврелій, талантливый министръ, могущественный филантропъ или просв?щенный деспотъ употребляютъ свою власть въ интересахъ б?дствующаго класса, издаютъ полезный законъ, являются защитниками слабыхъ противъ ихъ поработителей, но это только случайное счастливое стеченіе обстоятельствъ, которое даже по условіямъ своей среды, является совершенно исключительнымъ, такъ какъ сильнымъ міра сего всегда легче злоупотреблять своимъ положеніемъ, такъ какъ имъ р?дко доступно истинное пониманіе положенія, даже если бы они, подобно Гарунъ-аль-Рашиду, захот?ли бы инкогнито сами знакомиться съ нуждами своихъ подданныхъ. Бываютъ, конечно, случаи, когда нам?ренія и поступки царей и правителей могутъ быть вполн? благожелательны или по крайней м?р? направлены въ пользу народа; въ этихъ случаяхъ общественное мн?ніе, и сами массы принуждали ихъ къ этому и иниціатива законодателя сводилась къ нулю: они уступаютъ сил?, которая могла бы быть гибельной для нихъ и которую они на этотъ разъ употребляютъ въ свою и общую пользу, потому что движеніе массъ также часто бываетъ направлено въ сторону прогресса, какъ и реакціи. Современная исторія Европы и особенно Англіи намъ даетъ тысячи прим?ровъ, когда бол?е справедливые законы издавались не по доброй вол? законодателя, но подъ давленіемъ анонимныхъ массъ: и верховная законодательная власть, декретирующая подобные законы, является въ д?йствительности только простой исполнительницей воли народа — ея д?йствительнаго руководителя.

Когда пошлины на хл?бъ были уничтожены англійской палатой, крупные землевлад?льцы, вотировавшіе этотъ убыточный для нихъ законъ, только съ большимъ трудомъ подчинились необходимости признать справедливость его. Вопреки своимъ собственнымъ интересамъ они должны были просто подчиниться желанію массъ. Съ другой стороны, когда во Франціи Наполеонъ III, согласившись съ частнымъ мн?ніемъ Ричарда Кобденъ, подписалъ н?которыя правила для облегченія свободы торговли, его не поддержали ни его министры, ни Палата, ни даже нація, и изданные имъ законы не могли долго продержаться: его насл?дники, воспользовавшись первымъ удобнымъ случаемъ, отм?нили ихъ и вернулись къ испытанной систем? протекціонизма, выгоднаго богатымъ предпринимателямъ и крупнымъ землевлад?льцамъ.

Столкновенія разныхъ цивилизацій приводятъ къ запутаннымъ положеніямъ, при которыхъ легко поддаться иллюзіи и приписать «сильной власти» честь разныхъ м?ропріятій, мен?е всего принадлежащей ей. Такъ наприм?ръ, много говорятъ о томъ, что Британское правительство въ Индіи запретило религіозный обрядъ сжиганія вдовъ на могилахъ ихъ мужей, въ то время какъ сл?довало бы удивляться тому, что это правительство такъ долго отказывалось подъ т?мъ или другимъ предлогомъ издать это запрещеніе, вопреки настояніямъ лучшихъ людей въ Европ? и самой Индіи. Но отъ чего же спрашивается, оно такъ долго покровительствовало толп? фанатичныхъ палачей, не запрещая практику религіознаго обряда, основаннаго къ тому же на фальсифицированномъ текст? Ведъ. Конечно, въ конц? концовъ запрещеніе этого обряда было великимъ благод?яніемъ, хотя и сильно запоздавшимъ, но сколько жестокости нужно приписать этой власти «отеческаго попеченія»! Сколько налоговъ, ложащихся тяжелымъ гнетомъ на населеніе, сколько страданій и мукъ во время страшныхъ голодныхъ бунтовъ!

Такъ какъ вс? историческія явленія, можно разсматривать съ двухъ различныхъ точекъ зр?нія, то конечно, невозможно судить о нихъ огуломъ. Прим?ръ даже эпохи Возрожденія, положившей конецъ среднев?ковому мраку, показываетъ намъ, какъ дв? эволюціи, эволюція реакціи и эволюція прогресса, могутъ совершаться одновременно. Эпоха возрожденія, которая обратилась вновь къ памятникамъ античнаго міра, которая освободила науку отъ схоластическихъ туманностей и ц?пей суев?рія и толкнула челов?чество на путь безстрастныхъ научныхъ изсл?дованій, одновременно убила въ корн? своеобразный и пышно развивавшійся цв?токъ средне-в?кового, (въ періодъ коммунъ и свободныхъ городовъ) искусства. Это случилось такъ же внезапно, какъ разливъ р?ки, уничтожающій пос?вы прибрежныхъ селеній: все должно было начаться съизнова, и какъ часто банальное и безсмысленное подражаніе античнымъ образцамъ зам?няло собой оригинальныя произведенія самобытнаго таланта, бол?е ц?нныя уже по тому, что они были самобытны!

Возрожденіе наукъ и искусствъ сопровождалось параллельно расколомъ церкви, изв?стнымъ подъ именемъ Реформаціи. Долго полагали, что эта революція была одна, изъ благод?тельн?йшихъ событій въ исторіи челов?чества, такъ какъ ею было завоевано право на индивидуальную иниціативу и освобождена мысль, которую католическіе священники нам?ренно держали въ рабств? нев?жества, полагая, что освобожденный челов?къ д?лается независимымъ и стремится къ истинному равенству. Но теперь мы знаемъ, что Реформація положила только основаніе ряду новыхъ порабощающихъ личность церковныхъ общинъ, вм?сто прежней единой католической церкви, монополизировавшей все право духовнаго порабощенія.

Реформація передала церковныя имущества и доходы въ пользованіе новой власти, и съ той и другой стороны стали возникать монашескіе ордена іезуитовъ и ихъ противниковъ, эксплуатировавшіе народъ новыми способами. Лютеръ и Кальвинъ къ т?мъ, кто не разд?лялъ ихъ взглядовъ, относились съ такой же фанатической нетерпимостью, какъ св. Доминикъ и Инокентій III. Какъ и инквизиторы они шпіонили, сажали въ тюрьмы, четвертовали, жгли на кострахъ: ихъ ученіе точно также требовало безусловнаго повиновенія королямъ и истолкователямъ «божественнаго слова». Безъ сомн?нія, существуетъ разница между протестантами и католиками: (я говорю о т?хъ, которые испов?дуютъ ту или другую религію совершенно искренно, а не по семейнымъ традиціямъ). Посл?дніе наивн?е и легков?рн?е, никакое чудо ихъ не удивляетъ: первые же бол?е разборчивы въ таинствахъ, но съ т?мъ большимъ упорствомъ держатся они т?хъ, которыя ими признаны: они видятъ въ религіи личное д?ло, какъ бы творческую работу своего духа. Переставая в?рить, католикъ перестаетъ быть христіаниномъ; между т?мъ какъ протестантъ-раціоналистъ, изм?няя толкованіе «божественныхъ словъ», обыкновенно переходитъ только въ новую секту: онъ остается ученикомъ Христа; упорный мистикъ, онъ сохраняетъ иллюзію свободы разума. Народы, также какъ и личности различны въ религіи, которую они испов?дуютъ и которая бол?е или мен?е проникаетъ ихъ нравственное существо. У протестантовъ, конечно, больше иниціативы и систематичности въ поведеніи, но эта посл?довательность становится неумолимо жестокой.

Вспомните то религіозное рвеніе, съ какимъ с?веро-американцы отстаивали рабство негровъ, какъ «божественное учрежденіе».

Другое сложное явленіе относится къ великой эволюціонной эпох?, кровавыми кризисами которой были американская и французская революціи. О, тогда — по крайней м?р? какъ казалось — перем?ны произошли исключительно въ интересахъ народа и эти великія историческія даты сл?дуетъ считать, какъ бы освящающими рожденіе новаго челов?ка! Депутаты конвента хот?ли начать исторію съ перваго дня своей конституціи, какъ будто предшествующихъ в?ковъ не было вовсе и будто челов?къ—гражданинъ д?йствительно могъ считать началомъ своего существованія моментъ провозглашенія своихъ правъ. Д?йствительно, этотъ періодъ былъ великой эпохой въ жизни націй, несбыточныя надежды овлад?ли тогда міромъ, освобожденная мысль поднялась на такія высоты, какихъ никогда не достигала прежде, науки возродились, геній открытій безконечно расширилъ границы міра и никогда не появлялось такого множества людей, одушевленныхъ новымъ идеаломъ, готовыхъ ради него беззав?тно жертвовать своею жизнью. Но эта революція, какъ мы знаемъ это теперь, была вовсе не революціей всего народа, это была революція изв?стныхъ слоевъ общества исключительно въ ихъ интересахъ. Права челов?ка остались чисто теоретическими: провозглашенная одновременно съ ними гарантія частной собственности сд?лала ихъ призрачными. Новый классъ жадныхъ хищниковъ принялся за д?ло накопленія богатствъ, буржуазія заняла м?сто отжившаго класса, стараго дворянства, уже зараженнаго скептизмомъ и настроеннаго пессимистически, и новопришельцы стали эксплуатировать неимущіе классы съ такимъ усердіемъ и ум?ніемъ, какимъ не обладали никогда прежніе правящіе классы. Во имя свободы, равенства и братства совершались всевозможныя злод?янія. Во имя освобожденія міра, Наполеонъ велъ за собой милліонъ убійцъ; для блага дорогого отечества капиталисты создаютъ громадныя состоянія, строятъ большія фабрики, организуютъ могущественныя синдикаты, (монополіи), воскрешая въ новой форм? прежнее рабство.

Кто не хочетъ ограничиваться словами, тотъ долженъ основательно узнать и вообще критически отнестись къ людямъ, заявляющимъ о своей преданности д?лу революціи. Недостаточно крикнуть кому-нибудь: Революція! Революція! чтобы мы тотчасъ же пошли за нимъ, только потому, что онъ захот?лъ вести насъ. Вполн? естественно, когда нев?жда сл?дуетъ своему инстинкту: разъяренный быкъ бросается на красный лоскутъ и постоянно угнетаемый народъ бросается на перваго встр?чнаго, котораго ему укажутъ. Всякая революція хороша поскольку она направлена противъ гнета со стороны одной личности или ц?лаго строя; но если она ведетъ къ установленію новаго деспотизма, то можно спросить себя: не лучше ли направить ее по другому пути. Настало время сознательнаго прим?ненія своихъ силъ: эволюціонисты, придя къ ясному сознанію, что именно они хотятъ осуществить въ ближайшую революцію, не ставятъ себ? задачей поднять недовольныхъ и произвести смуту безъ ц?ли и плана.

Можно сказать, что до сихъ поръ ни одна революція не была проведена вполн? сознательно, и потому ни одна изъ нихъ не ув?нчалась полнымъ усп?хомъ. Вс? эти великія движенія, безъ исключенія были почти безсознательными актами со стороны вовлеченныхъ въ нихъ массъ и если революціи и происходили усп?шно, то только благодаря искусству вожаковъ, сум?вшихъ сохранить хладнокровіе и бол?е или мен?е руководить ими. Реформацію провелъ и воспользовался выгодами отъ нея лишь одинъ общественный классъ, и Французскую революцію совершилъ также одинъ классъ, выставлявшій на систематическій разстр?лъ массы несчастныхъ, которые послужили лишь для того, чтобы доставить ему поб?ду, и извлекающій теперь вс? выгоды отъ революціи. Еще въ наши дни «четвертое сословіе» игнорируя крестьянъ, заключенныхъ, бродягъ, безработныхъ и всевозможныхъ отщепенцевъ, не впадаетъ ли также въ ошибку, считая себя особымъ классомъ и работая не для всего челов?чества вообще, но для своихъ избирателей, кооперативныхъ союзовъ и лицъ, доставляющихъ имъ средства.

Всякая революція им?етъ свое сегодня и свое завтра. Сегодня народъ толкаютъ въ бой, завтра будутъ призывать его къ благоразумію; сегодня его ув?ряютъ, что возстаніе есть священн?йшій долгъ, а завтра будутъ пропов?дывать, что «наилучшая республика — есть королевство», или, что высшее самопожертвованіе состоитъ въ томъ, чтобы «перенести три несчастныхъ м?сяца, ради общественнаго блага», или, пожалуй еще лучше, что никакое оружіе не можетъ зам?нитъ избирательнаго билета. Потокъ исторіи съ періодическими революціями похожъ на р?ку, запружаемую время отъ времени плотинами. Каждое правительство, каждая поб?дившая партія стремится въ свой чередъ запрудить этотъ потокъ, чтобы утилизировать его возможно бол?е для своихъ мельницъ. Надежды реакціонеровъ и заключаются именно въ томъ, что такъ будетъ всегда и что народъ, подобно стаду барановъ, позволитъ постоянно сбивать себя съ своей дороги и одурачивать при посредств? солдатъ, или краснобаевъ адвокатовъ.

Этотъ в?чный круговоротъ, который раскрываетъ намъ въ прошедшемъ рядъ революцій, частью неудавшихся, безконечную работу сл?дующихъ другъ за другомъ покол?ній, подобно безконечнымъ волнамъ, безпрестанно ударяющимся въ скалу, разбиваясь о нее, — это иронія судьбы, которая показываетъ, какъ пл?нники разбиваютъ свои ц?пи, чтобы дать заковать себя снова, все это служитъ причиной великой нравственной смуты и среди своихъ товарищей намъ приходилось вид?ть такихъ, которые утративъ надежду и утомившись до битвы, складывали руки и отдавались на произволъ судьбы, покидая своихъ братьевъ. Вотъ чего они не знали, или знали на половину, т. е. ясно еще не вид?ли того пути, по которому должны были итти, или в?рн?е, они над?ялись, что судьба, подобно попутному в?тру, надувающемуся паруса корабля, приведетъ ихъ къ ц?ли: они над?ялись на усп?хъ, не благодаря знанію законовъ природы или исторіи, не благодаря своей упорной вол?, но благодаря счастливой случайности или руководясь какимъ то смутнымъ стремленіемъ, подобно мистикамъ, которые ступая по твердой земл?, воображаютъ, что ими руководитъ съ неба путеводная зв?зда.

Писатели, проникнутые чувствомъ своего превосходства, глубоко презирающіе волненія толпы, обрекаютъ челов?чество всец?ло двигаться такимъ образомъ въ безвыходномъ, заколдованномъ кругу. По ихъ мн?нію, толпа совершенно не способна къ самостоятельному мышленію, и неизб?жно поддается демагогамъ, которые, пресл?дуя свои интересы, направляютъ массы отъ прогресса къ реакціи и обратно. Д?йствительно, въ масс? индивидовъ, т?сно сплоченныхъ другъ съ другомъ, легко создается общая вс?мъ душа, всец?ло подчиняющаяся одной страсти, проявляющаяся въ однихъ и т?хъ же крикахъ энтузіазма или отчаянія, — это какъ бы одно существо съ тысячью голосовъ, безумныхъ отъ любви или ненависти. Въ теченіе н?сколькихъ дней, н?сколькихъ часовъ водоворотъ событій увлекаетъ одну и ту же толпу къ самымъ противоположнымъ проявленіямъ — восторга или проклятій. Т? изъ насъ, которые сражались за коммуну, знаютъ эти страшные приливы и отливы народныхъ волнъ. Когда мы отправлялись на баррикады, насъ провожали трогательными прив?тствіями, слезами восторга въ глазахъ, женщины н?жно махали платками. Но какъ принимали т?хъ изъ вчерашнихъ героевъ, которые изб?гнувъ смерти, возвращались, какъ пл?нники, окруженные солдатами. Во многихъ кварталахъ толпа состояла изъ т?хъ же самыхъ людей, но какой полн?йшій контрастъ въ ея чувствахъ и настроеніяхъ! Какіе негодующіе крики и проклятія. Сколько дикой ненависти въ ея словахъ: «Смерть! Смерть! Разстр?лять ихъ. На гилльотину»!

Однако бываетъ толпа и толпа, и коллективное сознаніе, слагающееся изъ тысячи индивидуальныхъ, хотя бы и сл?довало полученному импульсу, все же бол?е или мен?е ясно даетъ себ? отчетъ, по характеру своей эмоціи, д?йствительно ли хорошо то, что совершено. Съ другой стороны не подлежитъ сомн?нію, что вм?ст? съ прогрессомъ челов?чества увеличивается число людей, сохраняющихъ сильно развитую индивидуальность и остающихся самими собою, со своими собственными уб?жденіями и самостоятельнымъ образомъ д?йствій.

Иногда такихъ людей, думающихъ бол?е или мен?е одинаково, самихъ бываетъ достаточно, чтобы составить ц?лое собраніе, настроенное единодушно и съ одинаковыми стремленіями; безъ сомн?нія безсознательные инстинкты и привычки могутъ и зд?сь выступить наружу, но только на время, и личное достоинство беретъ верхъ. Обыкновенно такія собранія, члены которыхъ уважаютъ другъ друга, очень отличны отъ крикливыхъ собраній массъ, способныхъ опускаться до зв?рства. По своей численности они представляютъ какъ бы толпу, но по той выдержанности, которую они проявляютъ — это группа личностей, остающихся вполн? самими собой, съ своими собственными уб?жденіями, составляя вм?ст? съ т?мъ въ своемъ ц?ломъ, какъ бы высшее существо, сознающее свою волю и осуществляющее ее въ своей работ?. Часто сравниваютъ толпу съ войскомъ, которое смотря по обстоятельствамъ или увлекается охватывающимъ вс?хъ безумнымъ героизмомъ или обращается въ б?гство въ паническомъ страх?. Но въ исторіи не мало прим?ровъ такихъ сраженій, въ которыхъ люди см?лые и р?шительные борятся до конца совершенно сознательно и съ непреклонной р?шимостью.

Конечно, колебанія толпы им?ютъ м?сто, но въ какой м?р?? Что бы отв?тить на этотъ вопросъ, надо обратиться къ событіямъ. Для того, чтобы констатировать прогрессъ, сл?довало бы установить: на сколько увеличилось въ историческомъ процесс? число мыслящихъ людей, сознательно д?йствующихъ въ одномъ направленіи, не заботясь ни объ одобреніи, ни о порицаніи толпы. Но подобная статистика т?мъ бол?е невозможна, что даже среди новаторовъ не мало такихъ, которые являются таковыми только на словахъ, въ д?йствительности же легко даютъ увлечь себя окружающимъ ихъ мыслящимъ молодымъ товарищамъ. Съ другой стороны много такихъ, которые изъ гордости и тщеславія стараются казаться непоколебимыми, какъ скала передъ потокомъ событій, но однако теряютъ почву подъ ногами и помимо воли м?няютъ свой образъ мыслей и свою р?чь. Кто же теперь въ откровенной бес?д? не признаетъ себя соціалистомъ? Хотя бы уже по тому, что онъ старается отдать себ? отчетъ въ аргументахъ противника, онъ долженъ честно понять ихъ, до изв?стной степени даже разд?лить ихъ и ввести въ общее понятіе объ обществ?, отв?чающее его идеалу совершенства. Сама логика требуетъ усвоенія чужихъ мыслей и дополненія ими своихъ.

Мы революціонеры должны д?йствовать подобнымъ же образомъ. Мы также должны стараться понять совершенно искренно и правдиво вс? идеи нашихъ противниковъ, мы должны сд?лать ихъ своими, но придавая имъ истинный ихъ смыслъ. Вс? запоздалыя разсужденія нашихъ оппонентовъ съ ихъ устар?лыми доводами, конечно, найдутъ себ? надлежащее м?сто, но не въ будущемъ, а въ прошломъ. Они принадлежатъ философіи исторіи.