III.

III.

Періодъ чисто инстинктивныхъ движеній теперь уже миновалъ: революціи не будутъ уже совершаться случайно, потому что прогрессъ становятся все бол?е и бол?е сознательнымъ и разумнымъ. Животное или ребенокъ всегда кричитъ, когда его бьютъ, и вообще реагируетъ изв?стнымъ движеніемъ или ударомъ: такъ и мимоза складываетъ свои листья отъ всякаго вн?шняго раздраженія; но отъ этихъ непроизвольныхъ движеній далеко еще до систематической и упорной борьбы противъ гнета. Народамъ прежде казалось, что событія сл?дуютъ одни за другими безъ всякаго порядка, но они наконецъ научились познавать связь между ними и ихъ неумолимую логику, они начинаютъ понимать, что и имъ также сл?дуетъ держаться изв?стнаго образа д?йствій, чтобы выйти поб?дителями. Соціальная наука, указывающая причины рабства и какъ противов?съ — средства освобожденія, понемногу освобождается отъ хаоса противор?чивыхъ мн?ній.

Первый фактъ, разъясненный этой наукой тотъ, что никакая революція не можетъ совершиться безъ предшествующей ей эволюціи. Конечно, древняя исторія разсказываетъ намъ о множеств? такъ называемыхъ «дворцовыхъ революцій», т. е. о зам?н? одного короля другимъ, какого либо министра или фаворитки другимъ сов?тникомъ или новой фавориткой. Но подобныя перем?ны, неим?ющія ровно никакого общественнаго значенія и касающіяся въ д?йствительности только отд?льныхъ личностей, могли совершаться безъ мал?йшаго сод?йствія со стороны народныхъ массъ: для этого оказывалось достаточно, чтобы нашелся наемный убійца съ хорошо отточеннымъ кинжаломъ, и тронъ будетъ им?ть новаго зам?стителя. Безъ сомн?нія, прихоть короля могла тогда вовлечь королевство и толпу подданныхъ въ непредвид?нныя авантюры, но народу, привыкшему къ послушанію и покорности, оставалось только сообразоваться съ желаніями свыше: онъ не пытался выражать свое мн?ніе о д?лахъ, которыя ему казались неизм?римо выше его ограниченной компетенціи. Точно также въ стран?, которую оспаривали другъ у друга дв? враждебныя династіи съ своими аристократическими и буржуазными кліентами, кажущіяся революціи могли совершаться при помощи убійствъ: такой заговоръ убійцъ, благопріятствуемый усп?хомъ, передавалъ тронъ другому лицу, изм?няя личный составъ правительства; но какое значеніе им?етъ это для угнетеннаго народа. Наконецъ, въ такомъ государств?, гд? основаніе власти было н?сколько расширено существованіемъ оспаривавшихъ главенство классовъ, стоявшихъ надъ безправной толпой, заран?е обреченной на полное подчиненіе торжествующему классу, еще возможны уличныя битвы, сооруженіе баррикадъ и провозглашеніе временнаго правительства въ городской ратуш?.

Но новыя попытки въ этомъ направленіи едва ли могутъ удасться въ нашихъ городахъ, обращенныхъ въ укр?пленный лагерь, съ казармами и цитаделями; уже посл?днія «революціи» въ этомъ род? им?ли только временный усп?хъ. Такъ въ 1848 г. Франція шла лишь прихрамывая за т?ми, кто провозгласилъ республику, не зная, что они понимали подъ этимъ словомъ, и воспользовались первымъ случаемъ, чтобы повернуть въ другую сторону. Масса крестьянъ, съ мн?ніемъ которыхъ не справлялись, но которая т?мъ не мен?е все же заявила его — правда неясно, темно, неопред?ленно, но все же съум?ла выразить что пока эволюція крестьянства не совершилась — оно не хочетъ революціи, которая т?мъ самымъ оказалась преждевременной; едва прошло три м?сяца со времени революціоннаго взрыва, какъ масса избирателей возстановила старый порядокъ въ его традиціонной форм?, къ которому еще тягот?ли ихъ рабскія души: такъ вьючное животное по привычк? подставляетъ свою надорванную спину подъ новую тяжесть. Точно такъ же революція коммуны, столь удивительно удавшаяся и неизб?жно вызванная обстоятельствами, очевидно, не могла восторжествовать, потому что она была совершена только половиной Парижа и опиралась во всей Франціи только на промышленные центры: начавшійся отливъ затопилъ ее въ мор? крови. Теперь уже недостаточно повторять старыя формулы vox populi, vox Dei, и испускать воинственные крики, разв?вая въ воздух? знаменами. Достоинство гражданина можетъ при изв?стныхъ обстоятельствахъ потребовать отъ него, чтобы онъ воздвигалъ баррикады, защищалъ свою страну, свой городъ или свою свободу; но онъ не долженъ воображать, что хотя бы мал?йшій вопросъ могъ быть отданъ на нев?рное р?шеніе ружейныхъ пуль.

Преобразованіе должно совершиться въ головахъ и сердцахъ прежде ч?мъ напрячь мускулы и превратиться въ историческій феноменъ. Однако, что в?рно относительно прогрессивной революціи, не мен?е в?рно и относительно революціи регрессивной или контръ-революціи. Конечно партія, захватившая правительственную власть, располагающая высшими должностями, почетомъ, деньгами и общественной силой, можетъ причинить очень много зла и въ изв?стной степени способствовать ослабленію т?хъ, у которыхъ она узурпировала ее; однако она можетъ воспользоваться своей поб?дой только въ границахъ, опред?ляемыхъ равнод?йствующей общественныхъ мн?ній, въ иныхъ случаяхъ ей придется отказываться отъ рискованнаго прим?ненія уже декретированныхъ м?ръ и законовъ, вотированныхъ собраніями представителей покорныхъ ея вол?. Моральное и интеллектуальное вліяніе среды постоянно сказывается на обществ? въ его ц?ломъ, съ одинаковой силой на людяхъ, стремящихся къ господству, какъ и на послушной толп? добровольныхъ рабовъ, и въ силу этого вліянія колебанія двухъ концовъ оси могутъ отклоняться въ ту и другую сторону лишь довольно слабо.

Однако, какъ это и свид?тельствуетъ современная исторія, сама эта ось перем?щается постоянно всл?дствіе тысячъ частичныхъ изм?неній, происходящихъ въ мозгу людей. Надо обратиться къ самому индивиду къ этой первоначальной кл?точк? общества, чтобы найти причины общаго преобразованія съ его множествомъ видоизм?неній, сообразно времени и м?сту. Если съ одной стороны мы видимъ отд?льнаго челов?ка, подверженнаго вліянію всего общества съ его традиціонной моралью, религіей, политикой, то съ другой мы присутствуемъ при такомъ зр?лищ?, когда свободный индивидъ, хотя и ограниченный въ пространств? и продолжительностью своей жизни, все-таки усп?ваетъ оставить отпечатокъ своей личности на окружающемъ мір?, изм?нить его опред?леннымъ образомъ, открывъ какой-нибудь законъ, создавъ великое произведеніе искусства, или новую, нев?домую дотол? машину, а иногда даже бросивъ міру новое слово, которое онъ уже не забудетъ. Не трудно отыскать въ исторіи ясные сл?ды многихъ тысячъ героевъ, о которыхъ изв?стно, что они лично самымъ существеннымъ образомъ сод?йствовали общественному прогрессу.

Очень значительное большинство людей состоитъ изъ личностей, которыя живутъ, какъ растеніе, и нисколько не стараются возд?йствовать ни въ хорошемъ, ни въ дурномъ направленіи на среду, въ которой они тонутъ, какъ капля воды въ океан?. Нисколько не желая преувеличить зд?сь д?йствительное значеніе челов?ка, сознательно относящагося къ своимъ поступкамъ и р?шившаго прим?нять свои силы согласно своему идеалу, мы можемъ сказать нав?рное, что такой челов?къ представляетъ собой ц?лый міръ по сравненію съ тысячью другихъ, мысль которыхъ находится въ полуоц?пен?ніи или погружена въ глубокій сонъ, и которые бредутъ безъ мал?йшаго внутренняго возмущенія, наприм., въ рядахъ арміи или процессіи пилигримовъ. При подобныхъ обстоятельствахъ воля одного челов?ка можетъ столкнуться съ стихійнымъ движеніемъ всего народа. Изв?стны случаи героической смерти при великихъ историческихъ событіяхъ въ жизни народовъ, но еще бол?е значительна была роль личностей, посвятившихъ свою жизнь общественному благу.

Зд?сь необходима особая осторожность, такъ какъ возможно недоразум?ніе и говоря «о лучшихъ людяхъ» легко см?шивать это слово со словомъ «аристократія», взятомъ въ его обычномъ смысл?. Многіе писатели и ораторы, въ особенности изъ принадлежащихъ къ тому классу, изъ котораго вербуются лица, облеченныя властью, охотно говорятъ о необходимости призвать къ общественному управленію избранную группу, которую сравниваютъ съ мозгомъ въ челов?ческомъ организм?. Но что это за «избранная группа», въ интеллектуальномъ и моральномъ отношеніи, которая будетъ въ состояніи безапелляціонно удерживать въ своихъ рукахъ управленіе народами. Нужно ли еще говорить, что на этотъ вопросъ вс? т?, которые царствуютъ и повел?ваютъ: короли, принцы, министры и депутаты, самодовольно оглядываясь, весьма наивно отв?чаютъ: «мы эти избранные, мы представляемъ мозговой аппаратъ великаго политическаго т?ла». Сколько горькой ироніи въ этомъ высоком?ріи офиціальной аристократіи, воображающей себя действительной аристократіей мысли, иниціативы умственнаго и нравственнаго развитія. Скор?е в?рно обратное, или оно по крайней м?р? содержитъ значительную долю истины: во многихъ случаяхъ аристократія заслуживала названіе «какистократіи», какъ выражается въ своей исторіи Леоподьдъ Ранке. Что сказать наприм?ръ, о т?хъ развратныхъ аристократахъ и аристократкахъ, которые толпились въ загородныхъ виллахъ Людовика XV, а въ современную эпоху о самомъ цв?т? французскаго дворянства, показавшемъ себя недавно во время пожара благотворительнаго базара, когда мущины, спасая свою жизнь, пробивали себ? дорогу ударами палокъ и сапоговъ въ спины и животы женщинъ.

Безъ сомн?нія т?, которые обладаютъ состояніемъ, им?ютъ большій доступъ къ самообразованію и наукамъ, но въ то же время и большую возможность испортиться и развратиться. Лица, привыкшія къ лести, какими обыкновенно являются (всякій) власть имущіе, будь то императоръ, или начальникъ канцеляріи, легко могутъ быть обмануты и никогда не знаютъ истиннаго положенія д?лъ. Имъ живется слишкомъ легко, у нихъ н?тъ возможности самимъ научиться борьб? за существованіе, они эгоистически ждутъ всего отъ другихъ, угрожаемые опасностью впасть въ грубыя излишества и утонченный развратъ, такъ какъ лица самаго порочнаго поведенія ихъ окружаютъ, какъ стая шакаловъ свою добычу, и ч?мъ ниже они падаютъ, т?мъ значительн?е становятся въ своихъ собственныхъ глазахъ, привыкнувъ къ грубой лести окружающихъ ихъ: сд?лавшись скотами, они воображаютъ себя богами и лежа въ грязи, думаютъ, что окружены ореоломъ. А кто т?, которые стремятся захватить власть, чтобы зам?стить собою привиллегированныхъ избранниковъ по богатству и происхожденію, считая себя новыми избранниками, такъ называемой умственной аристократіей? Кто эти политики, ловкіе льстецы уже не королей, а толпы. Одинъ изъ противниковъ соціализма и защитникъ того, что называютъ «добрыми принципами», г. Леруа—Болье отв?титъ намъ на вопросъ объ этой аристократіи словами, которые въ устахъ анархиста показались бы слишкомъ р?зкими и несправедливыми: «современные политики вс?хъ степеней, говоритъ онъ, начиная съ муниципальныхъ сов?тниковъ и кончая министрами, представляютъ собой, взятые въ масс?, за немногими исключеніями, одинъ изъ наибол?е ограниченныхъ и отвратительныхъ классовъ сикофантовъ и куртизановъ, какіе когда либо знало челов?чество. Ихъ единственнымъ стремленіемъ является низкая лесть, поддержаніе предразсудковъ, которые они въ большинств? случаевъ сами разд?ляютъ, не давая себ? никогда ни времени ни труда на размышленія и наблюденія». Наконецъ, лучшее доказательство того, что «аристократіи» — одна изъ которыхъ держитъ въ своихъ рукахъ власть или старается захватить ее, а другая д?йствительно состоитъ изъ своихъ «лучшихъ» представителей, не могутъ быть см?шаны, намъ даетъ исторія своими безконечными кровавыми страницами. Рассматриваемая во всей совокупности л?топись челов?чества, можетъ быть опред?лена, какъ пов?ствованіе о в?чной, непрерывной борьб? между т?ми, которые, сд?лавшись хозяевами положенія, пользуются властью, добытою ц?лыми покол?ніями своихъ представителей и т?ми, которые рождаются полными энтузіазма и стремленія къ творческой д?ятельности. Об? эти группы «лучшихъ» находятся въ безпрестанной войн?, и исторической миссіей первыхъ является пресл?дованіе, порабощеніе и убійство вторыхъ. Эти оффиціальные «наилучшіе» — сами боги, которые приковали Прометея къ скал? Кавказа и со времени этой мифической эпохи всегда «наилучшіе» т. е. императоры, паны и всевозможные властелины, заключали въ тюрьмы, пытали и жгли новаторовъ и проклинали ихъ произведенія. Палачи всегда состояли на служб? у этихъ «избранниковъ» рода челов?ческаго. Находятся и ученые, берущіе подъ защиту ихъ д?ло. Не говоря уже объ анонимной толп?, которая не ум?етъ мыслить и замыкается въ своихъ привычкахъ, находятся ученые и талантливые люди, которые д?лаются теоретиками абсолютнаго консерватизма, чтобы не сказать реакціи и которые стараются удержать общество, такъ сказать, остановить его движеніе, какъ будто существуетъ возможность удержать силой то, что находится въ в?чномъ движеніи, какъ несущіяся въ пространств? небесныя т?ла. Эти противники прогресса, ненавидящіе все новое, видятъ во всякомъ новатор?, т. е. челов?к? мысли и идеала, только сумасшедшаго. Ихъ любовь къ неподвижности общества доводитъ ихъ до признанія политическими преступниками т?хъ, которые критикуютъ существующее и стремятся къ лучшему. А между т?мъ они признаются, что разъ новая идея получила право гражданства въ умахъ большинства, ей нужно подчиниться, чтобы не оказаться революціонеромъ, выступая противъ общественнаго мн?нія. Но въ ожиданіи этой неизб?жной революціи, они требуютъ, чтобы съ адептами ея поступали, какъ съ преступниками и чтобы сегодня наказывали за поступки, которые, завтра будутъ считаться обязанностью каждаго д?йствительно честнаго челов?ка, они бы заставили выпить ядъ Сократа, возвели бы на костеръ Яна Гуса, т?мъ бол?е на гильотину Бабефа, такъ какъ Бабефъ и въ настоящее время является еще новаторомъ. Они обрекаютъ насъ на вс? ужасы лишенія общества, не потому, что мы неправы, но потому, что мы несвоевременно правы. Мы живемъ въ в?къ инженеровъ и солдатъ, для которыхъ все должно быть вытянуто въ струнку. «Уравненіе» вотъ лозунгъ этихъ нищихъ духомъ, которые понимаютъ только красоту въ симметріи и жизнь въ мертвой неподвижности.