Сикхизм

Сикхизм

Сикхизм — религия «учеников» или «студентов» — была основана гуру Нанаком (1469–1539), индусом из Пенджаба, он изучал персидский и арабский языки, а также санскрит. Воспитанный в исторической среде религиозного (бхакта) индуизма и мистического исламского суфизма, Нанак впитал многое из священных учений Индии конца XV века, прежде чем его постигло мистическое озарение, которое привело к рождению его веры.

«Нет ни индусов, ни мусульман, — учил гуру Нанак. — Есть лишь Единое Сущее — творец и первопричина всего… Бог един». Повторение нама (имени) бога — один из обычаев поклонения сикхов, другим является тяжкий труд, а третьим — дележ доходов от тяжкого труда. Первый гуру был замечательным человеком вдохновенной мудрости, он радушно принимал в свою веру всех учеников, женщин наравне с мужчинами, он не делал различий для каст и религий — в сикхизме отменена сексуальная и иерархическая дискриминация, присущая индуизму. Там все вместе делили стол, всем были рады, своим и чужим, это еще один обычай сикхов, самый эгалитарный из социальных обычаев.

Гуру Нанак проделал пешком путь от Северной Индии до Бенгалии, по дороге он проповедовал свое, ниспосланное богом, слово и обрастал учениками, благодаря своей смиренной доброте и преданности богу. Первый гуру был великим странником, он путешествовал на юг, в Шри-Ланку, и далеко на запад, до самой Мекки, где он спал в мечети Кааба, а затем возвратился в Пенджаб через Багдад и Афганистан. Девять гуру были преемниками Нанака и почитались всеми сикхами как божественные учителя.

Гуру Ангад (1539–1552) записал сборник молитв гуру Нанака и его жизнеописание пенджабской прописью, которая получила название гурмукхи (письмо гуру) и графически закрепилась во всех священных писаниях сикхов. Подобно тому как санскрит является священным языком индуизма, а арабский — ислама, пенджаби — язык, священный для сикхизма. Поскольку гуру Нанак верил, что бог не имеет формы, сикхи не поклоняются идолам или божественным образам, однако их самый священный предмет — это книга с божественным писанием гуру, Гуру Грантх Сахиб, которую составил пятый гуру — Арджун (1581–1606). Гуру Рам Дас (1574–1581), предшественник Арджуна, основал священный город сикхов Амритсар (нектар бессмертия), в центре которого был родник, названный Амрит (нектар) из-за целебных свойств его свежих, бурлящих вод. Гуру Арджун выстроил прекрасный храм (Гурдвару, буквально «Врата гуру») около священного бассейна. Этот самый известный сикхский храм в Амритсаре был назван сикхами Хармандир Сахиб, но позже британцы стали называть его Золотым храмом, так как его стены и персидский купол в центре священного пруда были покрыты чистым золотом.

Вскоре после завершения строительства храма Хармандир Сахиб и водворения священного писания Гуру Грант Сахиб внутрь его покрытого золотом мраморного святилища, распахнутого на все четыре стороны, что символизирует всемирную открытость веры сикхов, гуру Арджун был замучен мусульманским императором Дели Джахангиром. «Из всех религиозных законов высшим является молитва и хорошее поведение», — писал гуру Арджун, первый гуру сикхов, который принял мученическую смерть за свой принципиальный отказ склониться перед императором Великих Моголов или отказаться от своей веры и принять ислам. Сыну гуру Арджуна, Харговинду, было всего одиннадцать лет, когда он стал гуру, но, поклявшись отомстить за убийство отца, он перепоясался двумя мечами, один из которых символизировал его светскую власть, а другой — власть духовную, над учениками. И они верно следовали за ним в течение тридцати восьми лет. Гуру Харговинд возвел стальную «Башню бессмертного бога» (Акал Тахт), обращенную к храму Хармандир Сахиб, и из этой новой временной штаб-квартиры сикхизма седьмой гуру руководил своим умножающимся войском, вооруженным и готовым противостоять любой силе и сражаться с Великими Моголами от Дели до Амритсара. Таким образом, недавнее военное противостояние и продолжающийся конфликт между Амритсаром и Нью-Дели, как и большинство проблем современной Индии, имеет глубокие исторические корни, в случае сикхов — более трех с половиной веков.

Гуру Тегх Бахадур (1664–1675) также был подвергнут пыткам в Дели, однако решительно отказался отречься от своей веры, и, в конце концов, был обезглавлен палачами фанатичного могольского императора Аурангзеба. Сын замученного Тегх Бахадура, гуру Гобинд (1675–1708), был десятым и последним гуру, который сеял хаос в императорских силах Моголов на протяжении более чем тридцати лет, пока возглавлял сикхскую общину. Он превратил ее в «Армию чистоты» (Хальсу), взяв себе имя Сингх (Лев) и первых своих учеников нарекал тем же львиным именем, большинство сикхов носят его до сих пор. Для того чтобы сплотить Хальсу в команду людей-львов, каждый из которых мог бы легко распознать своих братьев, и все они могли бы успешно бороться против тирании Моголов, Гуру Гобинд Сингх ввел пять отличительных признаков боевой формы сикхизма: нестриженные волосы, собранные гребнем, меч или кинжал, стальной браслет на правом запястье и штаны особого покроя, позволяющие сикхам-львам в любой момент запрыгивать на спину лошади и галопом мчаться в бой.

Гуру Гобинд Сингх посвятил первых пятерых бойцов Хальсы в пенджабском городе Анандпур в 1699 году. Для этого исторического возрождения сикхской веры как «Союза» (Пантх) боевых львов он выбрал Праздник весны (Байсакхи) в начале апреля, и 274 года спустя в тот же день Анандпур снова был избран для принятия важной резолюции сикхской общины. В недавней политической истории сикхов Резолюция Анандпур Сахиб, принятая в 1973 году сикхской партией Акали Дал(Бессмертная партия), оказалась, по сути, аналогом посвящения гуру Гобинда. Однако в 1699 году последний гуру объявил об окончании жизненной линии гуру — все его сыновья были убиты в бою, но для того чтобы сделать Пантх более маневренным, он провозгласил, что любые пять сикхов в присутствии копии их писания Грантх Сахиб отныне будут представлять собой «гуру». Таким образом, каждый сикхский панчаят (совет пяти), был наделен почти божественными полномочиями, каждая ячейка Хальсы, ставшая виртуальной инкарнацией гуру, считалась непобедимой.

Император Аурангзеб, последний из Великих Моголов, имел такую огромную армию, что смог прогнать сикхов, и беспощадные воины укрылись в предгорьях Гималаев. Там, в штате, который сейчас называется Химачал-Прадеш со столицей Симла, сикхские воины покорили несколько горных раджей и создали свои маленькие царства. В прибрежных равнинах Пенджаба стойкие горстки выживших сикхских партизан, укрывшихся в дружественных деревнях индусов-джатов, обратили в свою веру многие крестьянские семьи и стали называться Хальса Пантх, армия бородатых и носящих тюрбаны львов Гобинда. Хотя Моголы надеялись изгнать сикхизм из Пенджаба, но жестокое преследование и репрессии, напротив, превратили неуступчивых адептов в зарождающуюся нацию. Гуру Гобинд — последний из гуру, на год переживший своего ненавистного врага Аурангзеба и обратившийся за защитой к «Богу высочайшему и совершеннейшему», — был убит двумя мусульманами в октябре 1708 года. Однако через сто лет на плодородных почвах Пенджаба родилось первое сикхское царство.

Махараджа Ранджит Сингх (1780–1839), одноглазый «Лев Пенджаба», как называли его в Британской Ост-Индии, весной 1801 года провозгласил независимость сикхского царства «Земли Пяти Рек». Мужество и тонкая дипломатия Ранджита обеспечили ему трон в Пенджабском королевстве, где лишь 10 % населения были сикхами, около 80 % — мусульманами, а остальные — индусами. Величайший сикхский махараджа советовался с индусами, мусульманами и с бойцами Хальсы. Он создал в Пенджабе замечательное в своем роде общинное и гармоничное государство, даже при том, что он правил от имени Хальса Пантха, и на каждой монете, отчеканенной в его столице Лахоре, был запечатлен лик гуру Нанака. Дипломатия Ранджита держала на расстоянии хищных британцев, сторонилась афганцев, гуркхов, маратхов и раджпутов, Ранджит железной рукой правил Кашмиром и Пенджабом от Инда до Сатледжа.

Британская компания заключила свой первый официальный договор о «вечной дружбе» с Ранджитом Сингхом в 1809 году, а злополучный «трехсторонний» договор — накануне разрушительной Первой англо-афганской войны в 1838 году. Одноглазый Ранджит оказался наиболее дальновидным среди своих царственных соседей, он раньше всех осознал, что британским купцам суждено унаследовать империю Великих Моголов, и, указывая на карту, где скромная на тот момент сфера деятельности Компании была окрашена в красный цвет, заявил: «Sab lal ho jayega!» («Однажды все станет красным!»). Через десять лет после смерти Ранджита его слабые, погрязшие в распрях наследники в точности подтвердили предсказание проницательного махараджи.

Вражда сикхов быстро подорвала власть Пенджаба, и британские войска покорили последний оплот независимой Индии, захватив Пенджаб в ходе двух упорных войн, первой — в 1845–1846 годах, и второй — в 1849 году. Войсками Ост-Индской компании, сокрушившими силы Хальса Пантха, командовали британские офицеры, но солдатами, которые стреляли из своих кремневых ружей по Земле Пяти Рек, были сипаи из Бенгальской армии, восточные индусы высшей касты пурбайя, по большей части из Ауда (ныне Уттар-Прадеш), Бихара и Бенгалии. В течение почти столетия, до исторической победы Роберта Клайва при Плесси в 1757 году, индусы с равнин Ганги во множестве набирались и обучались предприимчивыми англичанами, которые учили их строевой подготовке по-европейски и правильному обращению с новым смертоносным оружием — винтовками и пушками, которые могли смести любого противника, будь он даже храбрым и отважным, как лев. Так горстка английских купцов и наемников с их армиями сипаев (у Компании было три отдельных военных группировки, одна — в Бомбее, другая — в Мадрасе, и Бенгальская армия, которая вне всяких сомнений была самой крупной и мощной) «завоевала» Индию.

Тысячи сикхов погибли в боях за свое отечество, и британские офицеры отдали дань уважения и восхищения мужеству и стойкости воинов Пенджаба, за 10 лет британского владычества они стали надежной опорой Британской Индийской армии. Братья Джон и Генри Лоуренс руководили вхождением Пенджаба в состав Британской Индии, и им хватило здравого смысла, покорив сикхов, заручиться их поддержкой и, доверяя им, призвать их на службу Британской Индии. И они были лучшими солдатами и лучшими фермерами. Сикхским солдатам, призванным на британскую службу, позволялось носить их тюрбаны и курчавые бороды, мечи и ножи — иначе они не были бы воинами Хальсы. Эти новые сикхские сипаи были рады узнать, что с 1857 года им предстоит сражаться с Пурбайей, с т. н. «мятежниками» — сипаями из Бенгальской армии, теми самыми ненавистными «восточными людьми», которые завоевали Пенджаб менее десятилетия назад.

Англичане очень вовремя замирились с сикхами. После «Восстания сипаев», вспыхнувшего при Мееруте в мае 1857 года, британские офицеры уже никогда не доверяли сипаям Бенгальской армии, будь то индусы высшей касты или мусульмане. Сикхи, напротив, казались лучшим примером чистой «боевой расы» и были возвышены в знак благодарности за верную службу. Возглавляемые британцами, они быстро освободили Дели и остальную Северную Индию, которая чуть было не пала жертвой предателей — восставших сипаев. Без военной помощи сикхов англичане не смогли бы вернуть свою главную драгоценность — украшение императорской короны королевы Виктории.

С 1858 года и до конца Первой мировой войны сикхи в составе боевых полков Британской Индийской армии оставались верной и стойкой опорой британской имперской власти. Сикхские княжества Патиала и Набха почти на треть пополнили своими «независимыми» воинами регулярные британские части, они с гордостью предъявляли свои тюрбаны, бороды и вездесущие мечи, свидетельствующие об их членстве в сикхском Пантхе. Однако, если джаты — основная часть сикхского населения Пенджаба — были лояльны к британцам и воинственно укрепляли империю, то с ростом националистического движения в Индии возникло меньшинство сикхских революционеров-террористов, активистов антибританского движения, едва ли не первых убийц, повешенных англичанами за подрывную деятельность. Одна секта сикхских экстремистов, их называли кукас, за то что они громко «выкрикивали» имя бога, во второй половине XIX века выступала за бойкот всех британских товаров, и это было задолго до Первой мировой войны, когда Махатма Ганди сделал массовый бойкот основной платформой Сатьяграхи.

Сикхские фермеры, которые надеялись найти много плодородной земли в других частях Британской империи, были первой большой группой индийцев, мигрировавших в Западное полушарие и обосновавшихся в Северной Калифорнии и Канаде. Однако вначале им пришлось столкнуться с расовой дискриминацией, и это удерживало многих отважных иммигрантов, так и не рискнувших ступить на канадскую землю. Японскому кораблю «Комагата Мару», зафрахтованному для перевозки почти 400 сикхов в Ванкувер в начале 1914 года, вообще не позволили высадить на берег своих пассажиров, и он после почти годичного плавания вернулся в Бенгалию. За этими жестоко преследовавшимися сикхами, которые вернулись в свои пенджабские деревни, закрепилась слава антибританских революционеров, повсюду распространявших весть об имперской нетерпимости и расизме и посвятивших свою жизнь насильственному свержению британского владычества. В Сан-Франциско небольшая группа молодых темпераментных сикхов учредила партию Гхадр (Мятеж), которая с помощью немцев пыталась поставлять оружие в Индию во время Первой мировой войны. Хар Даял был самым известным сикхским патриотом из партии Гхадр, а Бхагат Сингх (повешен в 1931 году) — самый почитаемый герой сикхского националистического движения.

С началом Первой мировой войны британское правительство Индии, воспользовавшись военным положением, приостановило англо-саксонскую правовую процедуру, мотивировав это тем, что опасности военного времени требуют более жестких мер. Однако «Оборонительные акты» (так назывались те законы военного времени) стали первыми субъектами законодательной деятельности, которые британские чиновники стали широко применять после окончания войны. Судья Роулетт, подготовивший доклад об антиправительственной деятельности в Индии военного времени, стал автором закона о превентивном задержании, утверждая, что «антиправительственные элементы» в послевоенной Индии представляют собой постоянную «угрозу» для британского правления, и что было бы «слишком рискованно» отказаться от упрощенных процедур задержания, лишь потому, что Великая война выиграна.

Махатма Ганди назвал законодательство судьи Роулетта «черными законами»: «На мой взгляд, эти законодательные акты являются отягчающими симптомами скрытой болезни. Они убедительно демонстрируют решимость чиновничьего аппарата сохранить свою удавку на наших шеях… Если мы уступим, мы погибли… Гражданское неповиновение, по-видимому, станет обязанностью, возложенной на каждого приверженца личной и общественной свободы».

Самое сильное выступление, как следствие антироулеттовской агитации Ганди, произошло в апреле 1919 года в парке Амритсара Джаллианвалабагх. Самому Ганди по приказу полиции был запрещен въезд в Пенджаб, его главные помощники в Амритсаре были депортированы британскими чиновниками за «антиправительственное подстрекательство», в соответствии с теми самыми превентивными мерами, против которых они выступали. Военные своими репрессиями поддержали отказ чиновников встретиться с конгрессменами Пенджаба, которые заступались за депортированных лидеров, и это привело к волне насилия, прокатившейся по Амритсару. В итоге в дело вмешались армейские части под командованием бригадного генерала Дайера. Солдаты практически в упор выпустили 1650 пуль по испуганным, беспомощным и незащищенным человеческим мишеням, после десяти минут стрельбы Дайер приказал войскам вернуться в казармы, оставив 400 трупов и 1200 раненных. Вопли звучали всю ночь, и это была самая темная ночь за все время британского владычества в Амритсаре.

Военное положение, с его «долгим ужасом и страшным унижением», как писал Джавахарлал Неру, сомкнулось над омертвевшим телом Пенджаба. «Пенджаб был изолирован, отрезан от остальной Индии, — свидетельствовал первый премьер-министр Индии. — Густая завеса, казалось, покрывает его и скрывает от посторонних глаз… Те, кому удалось вырваться из этого ада, были настолько поражены ужасом, что не могли дать никаких четких цифр». Однако до конца года военное положение было отменено, и Индийский национальный конгресс провел свой ежегодный съезд в Амритсаре; великий отец Джавахарлала, Мотилал Неру, один из богатейших адвокатов Британской Индии, председательствовал на том съезде в декабре 1919 года. Около 36 000 индийцев, 6000 из которых были избраны делегатами, приняли участие в этом съезде Индийского национального конгресса.

«Мы должны почтить священную память погибших, которые были убиты в Амритсаре и в других местах Пенджаба, а также почтить живых, подвергнутым унижениям, которые хуже смерти», — сказал Мотилал Неру в своей речи на Конгрессе.

«Близость Пенджаба к границе позволяет чиновникам снова и снова навязывать свою волю… Максимально эксплуатируется жупел границы, а „свидетельства очевидцев“ редко доходят до вышестоящих инстанций… Однако репрессии и терроризм еще никогда не убивали жизнь нации; они лишь приводили к росту недовольства, загоняя его в подполье. Этот пагубный курс время от времени приводил к всплескам насилия, что, в свою очередь, порождало дальнейшие репрессии, и этот порочный круг продолжается. Мы все осуждаем насилие и политические преступления, но давайте не будем забывать, что все это является прямым результатом продолжающихся репрессий». Через три дня после того, как Мотилал Неру выступил с речью на съезде в Амритсаре, в том же городе впервые собралась Центральная сикхская лига. Рождение самостоятельной сикхской политической организации предвещало современный подъем сикхского политического сознания в Пенджабе. На следующий год, в 1920 году, более ортодоксальная сикхская организация Акалис (Бессмертные), учредила собственную партию, поддерживаемую молодыми, революционно настроенными сикхскими студентами. Они черпали вдохновение в призывах свараджа (самоуправление), провозглашаемыми Индийским национальным конгрессом, и в идее большей независимости для сикхов из Хальса Пантха — они хотели жить так, как учил их гуру Гобинд.

Богатые поймы, непересыхающие воды рек Пенджаба и сети оросительных каналов, построенных британскими инженерами и предприимчивыми крестьянами-джатами, настолько увеличили на заре XX века стоимость пенджабской земли, что крестьянская задолженность резко возросла, как только Пенджаб стал превращаться в индийскую житницу Великобритании. Предпочтение, которое отдавали британские чиновники крестьянам-джатам любой религии (особенно — сикхам), и чрезмерная личная неприязнь к «баниа» любого сорта (особенно к индусам), привели к принятию в начале века ряда законов об отчуждении земли. Они были предназначены для защиты джатов — сикхов и мусульман, потенциальных новобранцев британской армии — от потери их земель. В свою очередь, городские индусы-ростовщики обнаружили, что отныне невозможно забрать имущество за неуплату долга, даже при наличии документов о передаче собственности в залог. Однако не все сикхи были крестьянами-джатами, некоторые были городскими ростовщиками и торговцами Кхатри и Арора, другие принадлежали к бывшим «неприкасаемым» индуистским общинам чернорабочих и уборщиков Пенджаба, мазхаби и рамдаси. Хотя сикхизм, подобно исламу, отменил касты, укоренившиеся социальные привычки и предпочтения, особенно в выборе брачных партнеров, исчезали особенно медленно.

В феврале 1921 года партия Акали Дал предприняла свой первый мирный «марш» (джатху) напротив Гурдвары Нанкана, сикхского храма, где был захоронен гуру Нанак, и который сейчас находится в Пакистане. Коррумпированный махант (управляющий) этой гурдвары был индусом, который не пускал неприкасаемых сикхов в храм, но зато внес туда множество индуистских идолов. Жестокий наследный махант нанял головорезов, для того чтобы безжалостно убить сикхов из Акали и сжечь их; они шли к Гурдваре безоружными, и 130 сикхов приняли мученическую смерть в самом кровавом после Джаллианвала-багха столкновении в Пенджабе. Однако вскоре после этого тысячи сикхских новобранцев вступили в партию Акали Дал, и акции Акали волна за волной прокатились по Пенджабу, убрав коррумпированных махантов удаси из каждой провинциальной гурдвары и заменив их преданными сикхами, отобранными управляющим комитетом Хальса Пантха. Сто семьдесят пять сикхских лидеров собрались в недавно основанном Комитете Широмани Гурдвара Прабандхак (Центральное управление гурдварами) (SGPC), который получил правовой статус в 1925 году.

Мастер Тара Сингх (1885–1967) стал самым влиятельным лидером Комитета SGPC до обретения Независимости, он много раз попадал в тюрьму за свою бесстрашную оппозиционную деятельность, он шел во главе джатхов Акали Дал, вступивших на земли сикхских княжеств Патиала и Набха и в гурдвары Британского Пенджаба. В ответ на требование Мусульманской лиги об отделении Пакистана, мастер Тара Сингх заявил об аналогичном требовании сикхов, впервые бросив в 1942 году клич «Азад Пенджаб» (Свободный Пенджаб). На вопрос, что он имел в виду, Тара Сингх ответил, что его целью было «независимое суверенное сикхское государство». Даже в собственной общине немногие тогда восприняли его всерьез, но в марте 1946 года партия Широмани Акали Дал приняла решение в случае раздела Британской Индии официально требовать самостоятельности сикхского государства «Сикхистан» или «Халистан». Британцы, однако, отказались рассматривать это требование, особенно на фоне сопровождавших раздел Индии массовой миграции и убийств, в том числе убийств сикхов. Мастер Тара Сингх остроумно заметил: «Мусульмане получили Пакистан и индусы получили свой Индостан, а что получили сикхи?» Этот вопрос был задан миллионам сикхов и стал еще более актуален для Пенджаба сейчас, после четверти века независимости Индии, которая принесла не мир, но меч.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.