В чем смысл «интегрального»?

В чем смысл «интегрального»?

Тони Шварц, бывший репортер «Нью-Йорк Таймс» и автор книги «Что важно на самом деле: Поиск мудрости в Америке», назвал Кена Уилбера «самым всесторонним философским мыслителем нашего времени». Я думаю, это так и есть. Фактически, я думал именно так еще двадцать лет назад, когда основал «Ревижн Джорнэл» в значительной степени ради того, чтобы предоставить место для модели интегрального видения, которую Кен в то время уже выдвигал. Тогда я только что прочитал его первую книгу «Спектр сознания», которую он написал, когда ему было двадцать три года. Чудо-юноша жил в Линкольне, в штате Небраска, и в течение года мыл посуду, медитировал и писал книгу. Журнал «Главные течения в современной мысли», опубликовавший его первое эссе, уже дышал на ладан, и моим желанием было не дать угаснуть направлению и духу обобщающего синтеза, которые представляло это издание; к тому же, мне хотелось бы делать это вместе с Кеном. Все в совокупности, это навело меня на мысль втянуть его в издательский бизнес. Нам обоим в то время было около двадцати семи, и в течение года-двух мы поставили на ноги и запустили «Ревижн», в значительной мере базирующийся на интегральном видении, которое мы оба разделяли, и которое Кен уже четко и мощно формулировал.

Однако именно всесторонний и синтетический характер видения Уилбера объясняет те, порой крайние, реакции, которые вызывают его работы. Возьмем, к примеру, его недавнюю книгу «Пол, экология, духовность». У книги, безусловно, есть свои почитатели. Майкл Мерфи утверждает, что наряду с «Жизнью Божественной» Ауробиндо, «Бытием и временем» Хайдеггера и «Процессом и реальностью» Уайтхеда, книга Уилбера «Пол, экология, духовность» — одна из четырех величайших книг этого столетия. Д-р Лэрри Досси объявляет ее «одной из наиболее значительных из когда-либо опубликованных книг», тогда как Роджер Уолш сравнивает ее масштаб с трудами Гегеля и Ауробиндо. Наиболее ясно мыслящий читатель из всей этой компании, он утверждает, ссылаясь на широко известный выбор Аласдэйра Макинтайра между Аристотелем и Ницше, что на самом деле у современного мира есть три возможности выбора: Аристотель, Ницше и Уилбер.

Противники книги, о некоторых из которых вы прочитаете на следующих страницах, не менее многочисленны, голосисты или решительны. Феминисты доказывают X; юнгианцы утверждают Y; деконструктивисты, всегда раздраженные и удивленные тем, что они оказались ни причем, заявляют Z — не говоря уже о типичных реакциях глубинных экологов, представителей мифопоэтического движения, эмпириков, бихевиористов, гностиков, неоязычников, премодернистов, астрологов... и это далеко не все. Большинство из них обижены нападками Уилбера на их собственные области, но, в то же время, закрывают глаза на его блестящую критику в других областях, либо признают ее справедливость. Однако до сих пор никто не выдвинул последовательной критики общего подхода Уилбера. Хотя с виду дружное негодование в его адрес может удивить, вся критика ограничивается мелкими придирками.

Я хочу сосредоточиться на том, что на самом деле составляет суть этой полемики. Поскольку несомненно, что если подход Уилбера более или менее верен, то он предлагает ни что иное, как последовательный синтез практически всех областей человеческого знания.

Подход Уилбера противоположен эклектике. Он предложил связное и логически последовательное представление, которое непротиворечивым образом связывает воедино фундаментальные положения из таких областей, как физика и биология, эко-науки, теория хаоса и системные науки, медицина, нейрофизиология, и биохимия; искусство, поэзия и общая эстетика; психология развития и весь спектр психотерапевтических направлений, от Фрейда до Юнга и Пиаже; теоретики Великой Цепи, от Платона и Плотина на Западе до Шанкары и Нагарджуны на Востоке; модернисты, от Декарта до Локка и Канта; идеалисты от Шеллинга до Гегеля; постмодернисты, от Фуко и Дерриды до Тэйлора и Хабермаса; основная герменевтическая традиция, от Дильтея до Хайдеггера и Гадамера; теоретики социальных систем, от Комте и Маркса до Парсонса и Лухманна; созерцательные и мистические школы великих медитативных традиций, на Востоке и Западе, в главных мировых религиях. Все это лишь выборка. Нужно ли тогда удивляться, что те, кто узко специализируются в одной конкретной области, могут обидеться, если их область не представлена в качестве центрального стержня мироздания.

Другими словами, для критиков ставки огромны, и я здесь не принимаю ту или иную сторону в споре, если предполагаю, что критики, которые сосредоточились на каких-то излюбленных ими частностях в методе Уилбера, нападают на отдельные деревья в лесу его представлений. Однако, если мы вместо этого взглянем на весь лес и если подход Уилбера в общем и целом обоснован, мы увидим, что он почитает и включает в себя больше истины, чем любая другая система в истории.

Как так? В чем, в действительности, заключается его подход? В любой области Уилбер просто обращается к такому уровню абстракции, на котором различные конфликтующие подходы на поверку оказываются согласующимися друг с другом. Возьмем, к примеру, великие мировые религии: Все ли они согласны с тем, что Иисус — Бог? Нет. Значит мы должны сбросить это со счетов. Все ли они согласны с тем, что Бог существует? Это зависит от того, что значит «Бог». Все ли они согласны в своих представлениях о Боге, если под «Богом» мы подразумеваем Дух, который во многих отношениях неопределим по сути, от буддисткой Пустоты до иудейской тайны Божественного? Да, это подходит в качестве обобщения — того, что Уилбер называет «ориентирующим обобщением» или «твердым выводом».

Точно так же Уилбер подходит и к другим областям человеческого знания: от искусства до поэзии, от эмпирики до герменевтики, от психоанализа до медитации, от теории эволюции до идеализма. В каждом случае он выстраивает ряд твердых и надежных, если не сказать неопровержимых, ориентирующих обобщений. Его не беспокоит (как не должно беспокоить и его читателей), примут ли другие области выводы любой данной области; короче говоря, не беспокойтесь, к примеру, если эмпирические выводы не согласуются с религиозными выводами. Вместо этого, просто соберите вместе все ориентирующие выводы, как если бы каждая область содержала неизмеримо важные для нас вещи. Именно это и есть первый шаг, который Уилбер делает в своем методе синтеза — своего рода феноменология всего человеческого знания на уровне ориентирующих обобщений. Иными словами, соберите вместе все истины, которые каждая область, по ее собственному мнению, может предложить человечеству. На некоторый момент просто предположите, что все они действительно верны.

Затем Уилбер выстраивает эти истины в цепи или сети смыкающихся заключений. На этом этане он круто поворачивает от чистой эклектики к систематическому подходу. Ибо второй шаг в методе Уилбера состоит в том, чтобы взять все истины или ориентирующие обобщения, собранные на первом шаге, а затем поставить вопрос: «Какая логически непротиворечивая система фактически включала бы в себя наибольшее число этих истин?»

Система, которую Уилбер предлагает в «Поле, экологии и духовности» (а также просто и ясно резюмирует на последующих страницах), по его словам, вмещает самое большое количество ориентирующих обобщений из разных областей человеческого познания. Если это так, то подход Уилбера включает в себя, почитает и объединяет больше истины, чем любая другая система в истории.

Общая идея довольно проста. Дело не в том, какой теоретик прав, а какой — нет. Идея Уилбера состоит в том, что каждый по сути прав, и он хочет выяснить, как так может быть. «Я не верю, — говорит Уилбер, — что хоть один человеческий ум способен на стопроцентную ошибку. Поэтому, вместо того, чтобы спрашивать, какой подход верен, а какой — нет, мы допускаем, что каждый подход прав, но лишь частично, а потом пытаемся выяснить, как подогнать друг к другу эти частичные истины, как объединить их — а не как выбрать одну из них и отбросить остальные».

Третий шаг общего подхода Уилбера — это разработка нового типа критической теории. Имея сводную схему, содержащую максимальное число ориентирующих обобщений, он затем использует ее для критики частичного характера более узких подходов, хотя он и включил в нее фундаментальные истины из этих подходов. Он критикует не истины этих подходов, а их ограниченность.

Таким образом, интегральный подход Уилбера дает ключ к обоим типам крайних реакций на его работы — то есть к заявлениям, что это наиболее значительное из всего, когда-либо напечатанного, равно как и к хору возмущенных и злобных нападок. Гневные филиппики почти без исключения исходят от тех теоретиков, которые считают, что их область — это единственная истинная область, а их метод — единственный достоверный метод. Уилбера никогда убедительно не критиковали за непонимание или неверное представление тех областей знания, которые он включает в свою систему. Вместо этого, на него нападают за включение в нее тех областей, которые данный конкретный критик не считает существенными, или за посягательство на собственную священную корову этого критика (не в обиду вегетарианцам будь сказано). Фрейдисты никогда не утверждали, что Уилбер не понимает Фрейда; они говорят, что ему не следует включать в свою модель мистицизм. Структуралисты и гюстструктуралисты никогда не говорили, что Уилбер не понимает их предмета; они говорят, что ему не следует обращать внимания на все эти остальные гадкие области. И так далее. Нападение всегда принимает одну и ту же форму: Как вы смеете говорить, что моя область — не единственная истинная область!

Не зависимо от того, о чем идет речь, ставки, как я уже сказал, огромны. Я спросил Уилбера, что он сам думает о своей работе — «Мне хотелось бы думать о ней, как об одной из первых правдоподобных мировых философий, как о подлинном синтезе Востока и Запада, Севера и Юга». Интересно, что Хьюстон Смит (автор «Мировых религий», которому Билл Мойерс посвятил высоко оцененный зрителями телевизионный сериал «Мудрость веры») недавно заявил: «Никто — даже Юнг — не сделал так много, как Уилбер, для того чтобы западная философия открылась к проверенным веками прозрениям традиций мировой мудрости. Медленно, но верно, книга за книгой, Кен Уилбер закладывает основы подлинной психологии Востока-Запада».

В то же время, Кен добавляет: «Людям не следует воспринимать это слишком серьезно. Это просто ориентирующие обобщения. Вам остается наполнить все это деталями по своему усмотрению». Короче говоря, Уилбер не предлагает концептуальную смирительную рубашку. На самом деле, как раз напротив: «Надеюсь, я показываю, что в Космосе гораздо больше места, чем вы могли бы предположить».

Однако, этого места мало тем, кто хочет сохранить свои феодальные владения, сужая Космос до одной отдельной области — разумеется, своей собственной, — игнорируя истины из других областей. «Вы не можете с уважением относиться к различным методам и областям, — добавляет Уилбер, — не показав, как они согласуются друг с другом. Именно так создается настоящая мировая философия». Уилбер как раз и показывает эту «согласованность». «В противном случае» — говорит он — «мы имеем нагромождения, а не целостности, и, в действительности, не проявляем уважения к чему бы то ни было».

Аристотель замечал, что никто не может оценить свою жизнь, пока она не закончится — ни один человек не может сказать, вел ли он добродетельную жизнь, кроме как рассмотрев эту жизнь в целом. Конечно, мы знаем, как трудно охватить целое, не говоря о том, чтобы его оценить, в особенности, если учитывать — как подчеркивает Уилбер — что одно целое, кроме всего прочего, всегда является частью некоего более крупного целого. Поэтому нам знакомы рвение и, зачастую, шок, сопровождающие попытки понять, как сопрягаются кусочки наших индивидуальных жизней, что они собой представляют, с чем и с кем эти части соединяются.

И все же Уилбер помогает нам именно в этой задаче; он дает нам схему, которая соединяет все, что содержат в себе жизнь, Космос и Дух. По сути дела, его работы — это путеводитель по тайнам жизни — биологической, социальной, культурной и духовной. Как вы не раз увидите на последующих страницах, он дает нам подробную карту, интегральное видение современного и будущего мира — картину, которая соединяет в себе лучшее из античной мудрости с лучшим из современного знания. Своей поистине незаурядной книгой он вдохновляет нас продолжать нашу собственную работу — наш жизненный путь к целостности, которой никому из нас не избежать, но которую мало кто смог бы полностью постичь без этого интегрального видения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.