Глава 9 Высочайшее покровительство Дхарме

Глава 9

Высочайшее покровительство Дхарме

В начале годов Шэньлунь (705 г.) в день высшего Первоначала (15 числа первого месяца года), в своем высочайшем эдикте императрица Цзэтянь и император Чжун-цзун сказала: «Мы пригласили двух учителей Хуэйаня и Шэньсюя прибыть ко двору и получить наши высочайшие дары и в моменты отдохновения от наших тронных дел мы изучали у них Колесницу Единого[265]. Но в своей глубочайшей скромности оба учителя сказали: «На юге живет чаньский наставник Хуэйнэн, который получил тайну [знания] Дхармы и рясу от пятого патриарха Хунжэня и [ныне] передает печать «сердца Будды». Пригласите его к себе».

И сейчас мы посылаем нашего особого посланника евнуха Пи Вэня с настоящим письмом, дабы пригласить [наставника к нам]. Надеемся, что Учитель будет столь милостив в своих помыслах, что не замедлит прибыть в столицу». Но учитель заявил, что желает провести остаток своих дней в «горных чащах»[266].

Пи Вэнь же сказал: «Благодатные чаньские наставники в столице обычно говорят: «Если хочешь познать Путь [Будды], то необходимо сидя в медитации (чань), изучать самадхи (дин). Если же не практикуешь ни созерцания (чань, дхиана), ни самадхи, то никогда не сможешь достичь освобождения. Могу ли я узнать Ваше мнение по поводу этих высказываний?»

– Дао прозревается сердцем – ответил Хуэйнэн, – так, причем же здесь «сидячая» [медитация]? «[Ваджрачхедика]-сутра» говорит: «Тот, кто говорит, что Татхагата (Воистину пришедший, т. е. Будда) либо лежит, либо сидит, следует неверным путем». Почему? Нет места, откуда он пришел, рангов как и нет места, куда он уйдет. Не иметь ни рождения, ни смерти – вот это и есть чистейший чань Татхагаты. Все дхармы пустотны и покойны и именно таково чистейшее сидение Татхагаты [в медитации]. И если внимательно посмотреть, то нет здесь даже ничего такого, что необходимо бы было «достигать», так к чему же беспокоить себя [мыслями] о сидении?

– По моему возвращению в столицу, – продолжил Пи Вэнь, – Императрица обязательно станет расспрашивать меня. Я надеюсь, что Вы, наставник, проявите милосердие, укажите мне на самое важное в сути [вашего учения], дабы я мог поведать об этом не только самим правителю в его двух дворцах, но и всем тем в столице, кто изучает Путь. Подобно это будет одному светильнику, что зажжет сотни и тысячи других светильников. И свет придет на смену темноте, и свету этому не будет предела.

– Дао не имеет светлого и темного, «свет» и «тьма» – это лишь два понятия, что противоположны друг другу. И когда мы говорим, что «свету не будет предела», значит мы подразумеваем наличие этого предела, поскольку именно оппозиция этих двух понятий и определяет само их наличие вот почему «[Вималакирти-нидреша]-сутра» говорит: «Дхарма не может быть сопоставима ни с чем, поскольку не найти ей аналогов».

– Под «светлым» я подразумеваю мудрость, – сказал Пи Вэнь, – а под «темным» – незнание (клеша). И если человек, что пестует Дао, не сможет своей мудростью разбить незнание, то как же он сможет избавиться от бесконечного круга рождений и смертей?

– Незнание – это Бодхи, – ответил Наставник. – Они не двойственны и не различны. И если [говорить] о том, чтобы своей мудростью разбить незнание, то это будет взглядами последователей учения о «двух колесницах» – быка и оленя[267]. Люди великого корня и высшей мудрости, конечно же, не придерживаются этих взглядов.

– Так какого же учения придерживается школа Большой колесницы – школа Махаяны? – спросил Пи Вэнь.

– Свет (просветление) и его отсутствие с точки зрения обычного человека являются двумя разными вещами. Мудрый же достигает того, что их природа не двойственна. Отсутствие двойственной природы и является полнотой (ши) природы. Полнота природы такова, что у обычного человека, глупца в ней ничего не убавляется, а у мудреца ничего не прибавляется. Она не придет в хаос, если кто-то прибывает в незнании, и не успокоиться, если кто-то находится в чаньском самадхи. Она и не конечна и не вечна, не приходит и не уходит. Не пребывает между этим и не находится ни внутри, ни снаружи, не рождается и не умирает. Его природа и его вид лишь «подобны» [чему-то], пребывая вечно, оно не меняется[268]. А именем называем его Дао.

– Учитель, Вы говорите, что оно не рождается и не умирает. Так не подобно ли это «внешнему Пути» (т. е. тому, чему учат другие школы – А.М.).

– Когда внешние школы говорят об отсутствии рождения и смерти, они призывают прекратить смерти, чтобы прекратить жизнь, и жизнью оттеняют смерть. И смерть еще более становиться бессмертной, а жизнь, можно сказать, безжизненной. (И то, что они подразумевают под смертью, не является на самом деле смертью). Смерть более не приходит, но и жизнь более не возникает. Когда я говорю об отсутствии рождения и смерти, я [имею в виду], что изначально не было рождения, а сегодня нет и смерти. А поэтому это отличается от той трактовки, что предлагают другие школы. Если же вы хотите познать суть моего учения, Вы должны избавиться от всех мыслей о хорошем и дурном, естественно проникнуть в чистоту Сердца, постоянно оставаться в покое, и тогда использование мельчайшего будет подобно речному песку.

Пи Вэнь, слушая наставления учителя, внезапно получил Великое просветление. Он поклонился учителю и распрощался с ним, а вернувшись во дворец, передал все слова Наставника.

В тот же год девятого дня девятой луны был издан эдикт, который так говорил о Наставнике: «Будучи больным и в преклонным летах Наставник отклонил [наше приглашение прибыть в столицу]. Посвятив всю свою жизнь пестованию Дао, он стал Нивой благодати нашего государства! Будучи подобным Вималакирти[269], который восстанавливал свои силы после болезни в Ваисали, он широко распространяет суть буддийского учения Большой колесницы, говоря о недвойственности Дхармы. Пи Цзянь передал Нам наставления Учителя о его понимании и видении Татхагаты. Мы были премного счастливы той благодати, которая поселилась в наших корнях. Встретив Наставника, что поведал миру [учение, мы поняли принцип] Внезапного просветления Высшей колесницы. Мы ощутили милосердие Наставника Лотоса, дабы обладать им бесконечно»

[Вместе с этим учителю] была поднесено одеяние Моно[270] и чаша горного хрусталя, наместнику области Шаочжоу был велено отремонтировать монастырь, а месту, где обитал Наставник, было дано имя Гоэньсы – «Монастырь национального милосердия».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.