Искренность

Искренность

Было видно небольшой участок зеленой лужайки с великолепными цветами по ее сторонам. Она была красиво ухожена, и очевидно, что ей уделялось большое внимание, поскольку солнце прилагало все усилия, чтобы сжечь лужайку и высушить цветы. За этим восхитительным садом, мимо множества домов, было синее море, искрящееся на солнце, а в нем белел парус. Из окна комнаты было видно сад, здания и вершины деревьев, а ранним утром и ранним вечером было приятно смотреть из окна на море. В течение дня вода в нем становилась яркой и жесткой, но даже в жаркий полдень там всегда был парус. Скоро солнце спустится в море, создавая ярко огненную дорожку, и сумерек не будет. Вечерняя звезда будет парить над горизонтом и исчезнет. Узкую полоску молодой луны подхватит вечер, но и она также исчезнет в беспокойном море, и темнота воцарится над водой.

Он подробно говорил о боге, о его утренних и вечерних молитвах, его постах, его клятвах, его горячих желаниях. Он выражался очень ясно и определенно, не было никакого сомнения в выборе правильного слова. Его ум был хорошо натренирован, поскольку его профессия потребовала это. Он был ясноглазым и настороженным мужчиной, хотя в нем присутствовала некоторая жесткость. То, как он держал осанку, показывало упорство в цели и отсутствие гибкости. Им, очевидно, двигала необычно мощная воля, и, хотя он непринужденно улыбался, его воля была всегда начеку, осторожная и господствующая. Он был очень правилен в повседневной жизни, и он ломал установившиеся привычки лишь приказом воли. Без воли, сказал он, не могло быть никакой добродетели. Воля необходима, чтобы сразить зло. Сражение между добром и злом было извечным, и одна воля подавляла зло. В нем также присутствовала нежность, поскольку он, бывало, смотрел на лужайку, на веселящие цветы и улыбался, но он никогда не позволял своему уму блуждать вне пределов воли и ее воздействия. Хотя он усердно избегал резких слов, гнева и любого проявления нетерпения, его воля сделала его по-странному жестоким. Если красота вписывалась в рамки его цели, он принимал ее. Но в нем всегда скрывался страх чувственности, боль от которой он пробовал сдерживать. Он был хорошо начитан и учтив, но его воля следовала за ним подобно тени.

Искренность никогда не может быть проста. Искренность — это нерестилище воли, а воля не может раскрыть пути своего «я». Самопознание — не плод воли, самопознание возникает благодаря пониманию мгновения за мгновением посылов движения жизни. Воля отключает эти спонтанные посылы, единственно которые показывают строение «я». Воля — это сама суть желания, и для понимания желания воля становится помехой. Воля в любой ее форме, высший ли это разум или глубоко укоренившиеся желания, никогда не может быть пассивной. А только в пассивности, во внимательном молчании может явиться истина. Конфликт происходит всегда между желаниями, на каком бы уровне желания ни находились. Усиление одного желания в противопоставлении другому только благоприятствует дальнейшему сопротивлению, а это сопротивление есть воля. Понимание никогда не сможет проникнуть через сопротивление. Что является важным — это понять желание, а не преодолевать одно желание с помощью другого.

Желание достигать, извлекать пользу лежит в основе искренности, и это побуждение, все равно поверхностное или глубокое, приводит к желанию приспособиться, которое является началом страха. Страх ограничивает самопознание пережитым, так что нет никакой возможности пойти выше пережитого. Таким образом ограниченное самопознание только искусственно культивирует сильнее и глубже самосознание, «я», увеличивающееся все больше и больше на различных уровнях и в различные периоды. Поэтому противоречие и боль продолжаются. Вы можете преднамеренно забыться или уйти с головой в какую-нибудь деятельность, вырастить сад или поддерживать идеологию, разжечь в целом народе пылающий жар войны. Но теперь вы — это страна, идея, деятельность, бог. Чем больше отождествления, тем больше они укрывают ваши конфликты и боль, и так происходит постоянная борьба за отождествление с чем-то. Это желание быть единым с избранным объектом порождает конфликт искренности, который совершенно отрицает простоту. Вы можете сыпать пепел на вашу голову или носить простую одежду, или бродить как нищий, но это не простота.

Простота и искренность никогда не смогут быть компаньонами. Тот, кто отождествил себя на любом уровне с чем-то, может быть искренним, но он не прост. Воля быть — противопоставление простоте. Простота возникает со свободой от жадного пробуждения желания достигнуть. Достижение есть отождествление, а отождествление есть воля. Простота — это живое, пассивное осознание, в котором переживающий не запоминает переживание. Самоанализ предотвращает это пассивное осознание. У анализа всегда есть мотив: быть свободным, понимать, извлекать пользу — и это желание только подчеркивает самосознание. Аналогично, собственные умозаключения сковывают самопознание.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.