Род. Урок восемнадцатый

Род. Урок восемнадцатый

В Даре Речи, пожалуй, нет иного универсального словообразующего корня, чем род. Происходит это потому, что корень этот так глубоко сидит в земле, что все ему нипочем — ни засуха, ни ураганы, ни потопы и оледенения. Кроме того, он, как зеркало, способен многократно отражать световую и цветовую гаммы и заключает в себе принцип знакомой всем русской матрешки, игрушки философской, где в великом заключается малое и в малом — великое. Посмотрите сами: род, но рожать, и, кажется, нарушается звуковая закономерность языка, знак Д превращается в огненное Ж, но ничего подобного, никаких тут исключений из правил нет; напротив, слово начинает раскрывать свою внутреннюю суть, а причина — в звучании. Современное рожать — рождать (пора-ждать), слово настолько говорящее, что и объяснений не требует. Однако при этом зарождать, но зародыш, урод, но урожденный, порода — порожденный...

Знак Д, как мы уже определили, носит первичный смысл — давать добро, тогда при чем здесь знак небесного огня и света — Ж, который вторгается в слово, едва оно переходит из статики в действие?

 Да, можно сказать, для матери ждать появления на свет младенца сравнимо с ожиданием солнца, света. А тут еще один поэтический образ, вычлененный из слова: рождать — раздать, буквально, родить бога. Новорожденное дитя впрямь божественно, и не только для матери, но все-таки суть не в этом, ибо, открывая следующую «матрешку», мы обнаруживаем все ту же форму, но в ином звучании: выродок — вырождение, уродство. А еще чуть повернешь этот бриллиант, и вот уже засияли совсем иные грани. Слово настолько востребовано в русском языке, что даже земную толщу, камень называют породой. Есть порода геологическая, человеческая, растительная, древесная, биологическая: все, что рождено, будет называться породой! В том числе народ, родина, прародина.

О каждом слове, произведенном от рода, можно написать целый роман или научный труд, за каждым открывается бездна информации, которую нигде, кроме как в слове, не сыщешь. Простейшая родня — кум, сват, брат, но ключ- источник — родник, и все они вдруг перевоплощаются в Отечество — в Родину, которую еще недавно было принято писать с заглавной буквы, поскольку она означала Россию, землю отцов. Мы вставали грудью на защиту не страны, не режима, ныне существующего, не демократии, а Родины. А что сейчас пойдем защищать? Экономическую модель, очень плохо срисованную с западной? Сырьевые ресурсы, которые принадлежат некому разворотливому дяде? Территорию, на которой пока еще проживает население?

В любом случае защищать пойдем, но более свой род, понятие коего сузилось до родни.

Все эти «лирические отступления» продиктованы не излишней политизацией автора; как только начинаешь вдумываться в глубинный смысл слова, подобные вопросы всплывают сами, ибо магия языка будит сознание и осознание действительности — как раз то, что подавляется всеми реформаторскими режимами. Петр Великий начал свое великое переустройство России с реформы языка, разделив его посредством способа начертания знаков на духовный и гражданский. Делил алфавиты — разделил языковую плоть и в результате — сознание. И гражданский, то есть общеупотребительный, разговорный, щедро насытил германизмами — так было проще ввести в заблуждение верящих в написанное слово подданных.

Хотите понять, что происходит с вами и окружающим пространством, — учите родной язык...

Итак, земное слово род упорно возвышает нас к небесному, всюду прослеживается явная, прямая связь с ра, отчего все корни слов смыкаются и образуют уникальную, перетекающую форму род — рад — раж, одновременно являясь вполне самостоятельными. Именно здесь следует искать объяснение неясной, с точки зрения науки, закономерности существования древнеславянского божества, означенного как Род и Роженицы. Относительно Рода все вроде бы понятно, его можно назвать богом, продлевающим род человеческий на земле, хотя он почему-то не вошел в пантеон Владимира, выставленный в Киеве, однако почитался чуть ли не как Творец всего живого. Но кто же такие Роженицы? Бабки-повитухи, родовспоможеницы? Чаще деревянные сдвоенные изваяния, встречающиеся при раскопках, до сей поры вводят ученых в заблуждение, и возникает множество кривотолков: кто же они на самом деле — верховные божества или домашние божки, проще говоря, домовые на уровне примитивных духов?

Род — отраженный свет Ра (Раза), его земное воплощение, что указывает на прямое родство с правью, с Даждьбогом, божью породу. Вот почему автор «Слова...» называет нас внуками его. То есть еще на рубеже XII — XIII веков, во время создания бессмертного произведения, об этом прекрасно помнили.

Но, если мы только внуки, кто же наши непосредственные родители, отец и мать?

Это недостающее звено и есть «славянская троица» — Род и Роженицы. Они уже не земные, но еще и не небожители; они именно отражение Даждьбога, его огненная, световая субстанция. А Рожениц две, и они на изображениях всегда рядом стоят вровень и вырастают из единого тела, поскольку в представлении наших пращуров у человека две матери — Мать- родительница человеческой породы и Мать- сыра-земля, породы земной.

Археология как наука всегда будет мертва и безголоса, если не будет использовать живую подпитку Дара Речи.

Невзирая на архаичность, культ Рода и Рожениц оказался неистребимым, как неистребима любовь к своим родителям. Христианская церковь оказалась неспособной побороть ее и пошла на обычный для нее компромисс, приурочив осенний праздник Рода и Рожениц к дню рождения Богородицы, девы Марии. Отсюда и возник богородичный культ на Руси.

А теперь о пути рода.

Все, что сотворено, рождено и живо, в том числе даже мертвый камень, то есть всякая природа, не замирает в статической форме, а имеет свое развитие, дорогу, обогащение новыми качествами. Так, даже пустая порода может приобрести совсем иное содержание, если станет вмещающей, то есть за счет геологической деятельности породит в себе полезный (с нашей точки зрения) минерал, обогатится новыми свойствами, что и происходит в земной коре ежесекундно. Поэтому наши предки относились к планете, емлющей огонь, как к живому существу, как к Матери-сырой-земле, способной рожать не только хлеб насущный на нивах под солнцем. «Земля родит» — самое расхожее понятие в русском языке, и касается оно не только ее зримой поверхности. Процессы, происходящие внутри нее, скрытые от нашего взора, поистине глобальны, бесконечны и только потому божественны.

Теперь представьте себе, что происходит с этим живым организмом, с нашей Роженицей, когда мы рвем ее тело угольными разрезами, шахтами, рудниками, бурим скважины и выкачиваем кровь планеты — нефть, лишаем дыхания, забирая из недр газ? Изымаем сакральное вещество — радиоактивный продукт, о происхождении и назначении коего имеем весьма смутное представление?

Нынешний путь человеческого рода на Земле, к сожалению, путь хищника, вечно голодного и жаждущего добычи любой ценой. Совсем недавно, каких-то сто лет назад, в языке, а если быть точным, в нашем сознании, появилось выражение, что человек — царь природы. Мы ощутили себя не порождением ее и частью, а властелинами и тотчас же стали относиться к ней враждебно, то есть бороться с силами природы. Эта борьба носит бесконечный характер (особенно, с ураганами, цунами, землетрясениями), отображается всюду, в том числе в искусстве, живописи, литературе. Мы до сей поры восхищаемся ее неповторимым совершенством, разглядывая, например, цветок, но не довольны, как она устроена, и одержимы мыслью переделать планету под себя. То нам холодно, и тогда мы жжем в котлах ее плоть — углеводороды, создавая «парниковый» эффект; то нам жарко, и мы ставим плотины, создаем водохранилища, поворачиваем реки вспять, мечтая из естественных пустынь сделать благодатный райский уголок. И одновременно жалуемся на похолодания и потепления. Пишем даже лицемерный «киотский протокол», преследующий чисто экономические и политические цели, и убеждаем весь мир, будто бы ратуем за будущее планеты и рода человеческого.

Нам вечно не хватает энергии, ибо мы перестали добывать главный ресурс — энергию времени ЧУ — и теперь пытаемся подменить ее энергией электрической. Прежде всего, от недостатка или полного отсутствия энергии времени страдают «высокоразвитые» младосущие государственные образования, которые в силу исторических причин уже не способны добывать ее (Израиль) или вовсе никогда не добывали (США). Глобальная война за энергоносители уже идет, только, как всегда, мы ее не осознали и живем, не догадываясь, что проливаем кровь на ее фронтах, ибо это новая, «энергетическая» форма войны. Вы заметили, сводками с полей битв начинаются все новостные блоки. Назовите хотя бы один выпуск, чтобы не упомянули США и Израиль?

Если все прежние мировые войны были продиктованы территориальными, религиозными и идеологическими мотивами, то нынешняя находится в области неосязаемых, невидимых, как радиация, энергий. Но в результате боевые действия связаны с противостоянием человека и природы, которое увеличивается с каждым годом: потребительское отношение к тверди под ногами, к Матери-сырой-земле уже лишило нас религиозного сознания и теперь лишает разума.

Угадайте: в чью пользу будет этот поединок?

Правильно, Земля превратится в Марс, на котором мы наблюдаем в телескопы некие остатки каналов и дорог...

И ничего здесь я не утрирую, не передергиваю факты, не стараюсь насадить свои взгляды на мировые энергетические проблемы. Вся эта информация вытекает из скрытой сути языка — главного образовательного инструмента. Вслушайтесь в слово природа и помыслите, например, о том, почему за последние сто лет мы не можем продвинуться далее суперпрогрессивной атомной энергетики? И почему последняя, самая малая, тяжелая «адронная» частица матрешки неразъемна, но умещает в себе великое? Без помощи большого коллайдера? А если вас озарит, то предлагаю каждому озаренному купить по одной такой игрушке и послать в дар Лину Эвансу — пусть поломает голову...

Но вновь вернемся к Дару Речи и путям своего рода.

Род жив, пока есть его движение. Дерево взращивается не за счет ствола, сучьев и даже корня; все они — последствие жизни крохотной частицы, существующей всего один сезон, — листа. Именно лист взращивает древо. Он вроде бы слаб, беззащитен, трепещет на ветру все лето, но при этом способен совершать процессы великие — перевоплощать энергию солнца (фотосинтез) и, самое главное, взращивать почку. С человеческим родом происходит то же самое движение: постепенное отмирание стариков и наращивание молодого поколения, поэтому с ним связаны такие слова, как предок — буквально идущий впереди — и наследник — идущий по следу. Пращур в таком случае — это тот член рода, который уже перешел реку времени и взирает с небес, с высоты прави.

Но возникает вопрос: что такое щур? Есть птица щур, щурок, которая одна из немногих ловит на лету пчел, точно так же называют дождевого червя, однако ни то, ни другое не соответствует почитаемому и уважаемому члену рода, ушедшему в мир иной. Есть еще слово щурить — прикрывать веки, щуриться. Покойным и впрямь принято закрывать глаза, но тогда получается нелепица: что за небесный покровитель рода, если он незряч? Да и ответ слишком прост...

И вот тут надо вспомнить «Чур-чур меня!». Оберег, черту оберегающую, которая слышится в слове вычурный, то есть вычерченный. К нему, чуру, мы обращаемся в детстве, когда хотим обрести право на ту или иную вещь, говоря «Чур, это мое!», да и взрослыми упоминаем, когда произносим слово «чересчур», то есть слишком незаконно, сверх всякой меры.

Прачур — первоначально так звучало название ушедшего к прави предка. Это он — хранитель энергии времени ЧУ, это его деревянное изваяние охраняло дом и род, это он — связующее звено яви с правью и суть Род — сын Даждьбога и наш родитель, коль мы «внуци» его. Замена Ч на Щ происходит вследствие гибели, разрушения земного СТ — столпа (кость — кощ, куст — кущи, часто — чаща) и времени ЧУ (праща, но прач, весть — вещество — вечность, морщины (лик смерти) — смерч, прочь — проще, чувствовать — ощущать).

А теперь внимание: пример еще одной подмены понятий — диверсии, устроенной в Даре Речи из идеологических соображений. Традиция очерчивать себя обережной чертой по кругу (вычурный — очерченный), обращение к чуру, как к охранительной силе, перекочевало в христианство. Вспомните, как старательно это делал гоголевский философ Хома Брут, дабы оберечься от нечистой силы — мертвой ведьмы-панночки. От этого обычая, как ни странно, и произошло слово черт. То есть черта от чёрта. Иными словами, спасительный Чур, к которому, чураясь, мы обращаемся за помощью, превратился, собственно, в чёрта! Но если пращур-прачур, по сути Род, объявлен нечистой силой, то чьи мы дети?

Вот так: были внуками Даждьбожьми, стали чертовым отродьем...

Во всех без исключения славянских наречиях существует слово, которое прямо называет суть пути рода, — брод. А потому как даже у самых продвинутых лингвистов оно ассоциируется с бродом через реку, водоем, то смысл его к этому и сводится: короче, не зная броду, не суйся в воду. Весь секрет в знаке Б, соответствующий слову бог, боже и выдающий происхождение — божий род, то есть еще одно указание на то, чьи мы внуки и дети. Суть пути состоит в переправе с одного берега на другой, через реку времени, реку жизни, и отсюда вторичное значение слова — брод, переход из одного, земного, мира, в другой, небесный, из яви в правь. Путь этот трудный и опасный, сравним с переходом сквозь бурный ноток поперек течения. Не по течению и не против, а именно поперек, на другую сторону. И остается только восхищаться аллегоричности и философской точности Дара Речи!

Однако утрата памяти всех нас сделала бродягами — отщепенцами, изгоями, ищущими брод. Тот, другой, берег, скрытый в тумане, все время манит нас, изредка являясь во снах, отсюда и вечная русская страсть — богоискательство, парадоксально совмещенное с богоборчеством. Частая смена идеологий тому свидетельство.

Потому мы, не зная брода и не меряя глубины потока, суемся в воду, захлебываемся и тонем. А, говорят, у утопленников вместе с телом гибнет и душа...

Данный текст является ознакомительным фрагментом.