Аркан V

Аркан V

I. Традиционные наименования:

Magister Arcanorum; Magnetismus Universalis (Scientia Boni et Mali); Quintessentia; Vir; Великий иерофант; Natura Nuturans; Religio; Папа.

II. Буква еврейского алфавита:

? (Хе).

III. Числовое обозначение:

Пять.

IV. Символическое начертание:

На площади перед храмом стоит огромная толпа; тысячи людей в самых разнообразных одеяниях расположились так, что они оставляют свободными два широких прохода, расходящиеся от храма под прямым углом, причем правый проход гораздо короче левого. Левый проход оканчивается набережной, где стоит только что прибывший и вновь готовый к отплытию черный корабль с многочисленными белыми украшениями; он пуст, на нем не видно ни одного человека. С левой стороны прохода стоит сравнительно немногочисленная группа людей, по-видимому жрецов; на груди у них блистают на солнце драгоценными камнями разнообразные знаки и украшения. В конце правого прохода на сочной зеленой траве стоит колесница, запряженная парой белых коней. Кузов колесницы обит ярко вычищенной медью и на нем вырисовывается рельефный Андреевский крест, в центре которого виднеется солнце с лучами. В величественном портике храма между двух небольших дверей, зияющих темными отверстиями, на возвышении, обитом красным сукном, стоит трон, сделанный из желтого дерева в виде двух полукругов, из которых верхний служит седалищем, а нижний ножками; спинки у трона нет. Над возвышением устроен балдахин, поддерживаемый двумя шестами, наклоненными к горизонту под углом в 60 градусов; эти шесты сделаны из черного дерева и оканчиваются золотыми трехлепестковыми лилиями, подобными лилиям герба Бурбонов; сам балдахин сделан из темно-синего бархата, на нем вытканы серебром такие же лилии.

Перед троном стоят два человека. Первый из них шатен; его волосы густой волной ниспадают во все стороны; он одет в мягкую кожаную куртку со множеством складок и подпоясан широким кожаным поясом; на ногах кожаные сандалии с ремнями. Этот человек с красным цветом лица глубоко склонился и как бы застыл в этом положении; все лицо его проникнуто благоговением и восторженностью. Второй человек брюнет, волосы его откинуты назад и сзади связаны двумя золотыми обручами так, что они сходятся как бы в косу; на нем черное короткое платье с черным же коротким плащом; ноги обуты в металлическую чешуйчатую обувь. Он негр, но его лицо дышет благородством, величием и сознанием своего достоинства; он очень красив; его голова слегка наклонена вперед, он сдержанно приветствует, но в то же время на его лице играет загадочная улыбка, в которой чувствуется уважение, смешанное с насмешкой; руки его заложены за спину и скованы цепями.

Под балдахином на троне сидит иерофант, человек лет 25; в его лице чувствуется что-то женственное. На голове у него серебряная тиара, состоящая из обруча, на котором укреплены два изогнутых рога Изиды, поддерживающие шар. В левой руке иерофант держит жезл с длинным шестом и опирается им на землю; верхняя часть этого жезла состоит из изображения «ключа великого иерофанта, перевернутого кверху. Иерофант одет в златотканые одежды; сидя на самом краю трона, он наклонился вперед, правой рукой благословляя двух людей, но, в то же время, приподнятым указательным пальцем дает знак молчать. Правая нога иерофанта выдвинута вперед; на ней видна обувь, блистающая разноцветными драгоценными камнями; левая нога согнута и несколько отодвинута назад; она обута в простую кожаную сандалию.

§ 1. Учение о второй пассивности; Хе как пассивное начало; монада и ее индивидуальность

Аркан V есть учение о пассивном начале человеческого существа, о самосознании монады, выливающемся в Мире Духа в пассивную индивидуальность, а в Мире Бытия управляющем и созидающем облик человека, его душу, и утверждающем его законы и возможности. Целостный потенциальный человек[292] подобен Божеству, и в силу этого все учение о кем есть лишь видоизменение учения о Божестве по законам аналогии. Аркан V есть прямое подобие и низший аналог Аркана II. Аркан II гласит об Абсолютной Мудрости, лежащей за пределами всякой индивидуальности, всяких граней как в пространстве, так и во времени; Бет выражает Абсолютную Истину, Мудрость и Знание, одинаковые для всех существ мироздания, как бы они различны ни были и как бы ни различна была техника их восприятий. Аркан V гласит о истине, мудрости и знании, относительных вообще, но абсолютных для данного индивидуума. Это есть тоже бесконечность, но она существует лишь для одного определенного человека; у каждого другого есть своя бесконечность, вторая может совпадать с другими лишь весьма незначительной своей частью. Каждая отдельная монада — луч, эманированный Божеством, является определенным аспектом Божества и вселенной; он несет в себе самом зародыш своего будущего развития, в нем теплится уже все его будущее величие и все возможности его грядущей жизни, но целая бесконечность времени должна пройти, пока эта часть Божества сознает себя, сознает свою индивидуальность, сознает свою Божественность и свое место в Целом.

Индивидуальность монады есть следствие вида самосознания и самоощущения в ней Божества, т. е совокупности тональностей духа, определяющих эту монаду в Божестве, как часть в Целом. Вследствие этого, индивидуальность, как сущность самого бытия Атмана, не может зависеть от работы, жизни и деятельности земного сознания, а представляет из себя перманентное руководящее начало; от человека Мира Бытия зависит лишь степень выявления им своей индивидуальности в своем сознании, как большее или меньшее утверждение в разуме потенций своего духа. Индивидуальность Атмана является началом пассивным, ибо она утверждает себя не своей собственной силой и волей, что является основным признаком силы активной, а утверждается активностью духа, — первоисточника всех деяний, стремлений и достижений.

«Человеческий дух в силу своей природы есть познающее или теоретическое существо».

Спиноза.

«Хе (?) именуется Божественной Душой, Neschama, (????). Оно соединено с Йодом (?) и нисходит во многих лучах; но, однако, оно едино, т. е. Йод-Хе — неделимо. Таков смысл стиха: «И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их».[294]

Мидраш Руфь.

Начало индивидуальности нe имеет само по себе собственного независимого реального существования; в своей истинной сущности оно утверждается монадой как аспектом Божества; в своих доступных познанию отражениях оно утверждается проявленным существом человека и его работой, а посему это начало пассивно.

«Пассивная сила утверждает предел, т. е. отстаивает в монаде ее исключающее бытие, ее изначальное природное состояние, и может быть названа, по выражению Кеплера, природной косностью».

Учение Лейбница по Куно Фишеру.

Индивидуальность, утверждаемая монадой, в свою очередь, как бы очерчивает ее проявление и предрешает пределы возможностям. Относясь к миру нуменальному, индивидуальность, тем самым, устанавливает закономерность бытия проявленной монады и устраняет возможность действия в границах относительного мира, свойственного монаде, утверждаемых этой индивидуальностью, какого-либо другого нуменального деятеля, вне этой монады лежащего. Поэтому начало индивидуальности, как начало закономерности и незыблемости проявлений, может быть названо также началом косности. Начало индивидуальности, по существу лежащее в мире духа, может быть спроектировано в наше сознание лишь путем приближения; наиболее общим ее определением является следующее: индивидуальность человека есть вложенная в него потенциальная способность, при наличии какого-либо воспрития извне, окрашивать его в некоторый ему одному свойственный оттенок. Самопознание Атмана есть познание своей индивидуальности.

§ 2. О Божественном Макрокосмическом Сознании и Божественной Душе

«О слепая душа! Вооружись факелом мистерий, и в земной ночи ты откроешь твой сияющий Двойник, твою Небесную Душу. Следуй за этим Божественным Руководителем и да будет Он твоим Гением! Ибо Он держит ключ к твоим существованиям, прошедшим и будущим».

Книга мертвых.

Индивидуальность — есть основной принцип бытия существа человеческого; именно в утверждении своей индивидуальности и познании ее в разуме и состоит назначение человеческой жизни. Степень совершенства сознания человеком своей индивидуальности есть истинное и абсолютное мерило его собственного совершенства. Уходя в глубь своего существа, человек начинает сознавать обособленность своей сущности от мира феноменальной природы, постепенно сбрасывает с себя ярмо ее оков и торжествует над низменным чувством стадности.[298] Чем ближе подходит человек к своей цели, чем глубже проникает в недра духа своего, тем более убеждается в том, что он есть часть Единого Целого, что он действительно связан со всем вне его лежащим миром. Человек сознает себя членом единой всемирной великой семьи, где каждый член ее, каков бы он ни был, что бы он из себя ни представлял, какими бы способностями и наклонностями он бы ни обладал, — одинаково имеет полную свободу жить и развиваться, исполнять свою миссию, решать свои задачи, стремиться к своей цели. Эта связь с Целым не только не тяготит человека, не только не связывает его движений, не только не лишает его свободы выискивать пути, предпринимать работы и самостоятельно выносить решения, не только не стесняет его индивидуальной свободы, но, наоборот, именно из сознания грандиозности и целостности системы бесчисленного множества многообразных индивидуальностей он черпает силу для достижения цели.

«Гениальным следует назвать такого человека, который живет в сознательной связи с миром как целым. Гениальное есть вместе с тем и истинно Божественное в человеке. Человек, который чувствует свою индивидуальность, чувствует себя и в других. Для него tat twam asi[299] не гипотеза, а действительность. Высший индивидуализм есть высочайший универсализм».

Отто Вейнингер.

В строгой гармонии с постижением мироздания человек познает свое собственное существо. Он убеждается с отчетливой непреложностью, что его собственная душа есть комплекс бесчисленного множества отдельных душ — элементов, бесконечно разнообразных как по силе жизненности, так и по стремлениям и взаимодействиям на другие, он начинает сознавать все величие доктрины, что человек есть мир в миниатюре, есть микрокосм, и с сознательным благоговением преклоняться пред девизом Дельфийского Посвящения: «Человек, познай себя и ты познаешь богов и вселенную!» Осуществление этого идеала и представляет собой истинную цель всех человеческих исканий, всякого познавания и всякой философии.

«Через Самость (Бога) возвысь свою самость (душу), потонувшую в океане мира, иди путем соединения, стремясь к полному самопознанию (Божественного) Единства».

Шри Шанкарачарья.

«Философия есть «Deum et animam scire cupio» («совместное познание Бога и самого себя»).

Блаженный Августин.

«Человеческая душа в состоянии все понять, так как она сама по себе все: звездное небо и моральный закон — в корне своем совершенно одинаковы. Человек единственное существо в природе, которое стоит в известных отношениях ко всевозможным вещам в ней. Гениальный человек живет в состоянии всеобщего сознания, которое есть не что иное, как сознание Всеобщего. И в среднем человеке живет мировое Целое, но Оно никогда не доходит у него до творческого сознания. Один живет в активно-сознательной связи с Мировым Бытием, другой в бессознательной пассивной. Гениальный человек — актуальный микрокосм, не гениальный — потенциальный. Только гениальный человек совершенен. То, что есть в человеке человеческого (в Кантовском смысле), ??????, как нечто возможное, живет в гениальном человеке в развитом состоянии, ??????».

Отто Вейнингер.

«Человек, который верит, что он создан для прогресса и совершенства, смотрит иными глазами на себя и на мир, в котором он живет. Эта великая истина вырывает душу его из бездны, в которую она погружена, разбивает старые цепи, в которых была закована мысль».

Вильям Чаннинг.

Итак, по мере эволюции человека идет одновременное развитие как сознания своей индивидуальности, так и сознания своей общности с мирозданием. Будучи одновременно целью, путем и импульсом движения, это чувство естественно не может не охватывать всего человеческого существа. Проникая повсюду, оно все свойства и качества его изменяет в самом их существе. Обособленность и отмежеванность от всего внешнего претворяются в ощущение ритма единой мировой жизни. Сомнения и разочарования, неполнота и ошибочность, неправда и дисгармония — все это начинает блекнуть, а затем и вовсе исчезает, подобно утреннему туману, тающему в воздухе под действием лучей солнца. Это чувство целостности и единства всего носит в традиции имя космического сознания. С другой стороны, по мере эволюции человека растет также и сознание своего Я, своей личной индивидуальности. Оба эти сознания — космическое и индивидуальное — растут одновременно в бинерной зависимости, обуславливая и утверждая друг друга. Постольку, поскольку человек живет первым из них, он чувствует себя исполином, ибо отождествляя себя с Целым, он тем сам приобщается к могуществу Целого; наоборот, замыкаясь в своей ограниченной личности, он сам начинает чувствовать себя ограниченным и перед величием Целого — ничтожным. Именно в силу этого, человек на всем пути своей эволюции обладает двойственным сознанием ограниченности микрокосма и всемогущества Космического Целого.

«Я червь, я раб, я царь, я Бог».

Державин.

«Liberum arbitrium non est sub fato, duas habemus animas, per superiorem a fato liberamus».

Jamblich.

«Один человек находится в противоречии с самим собой и с природой, существо самое развитое из всех организмов — в то же время наиболее неразвитое в своем новом назначении. Он представляет, следовательно, два мира, и в этом сказывается кажущаяся двойственность его существа».

Гердер.

Бинер космического сознания и чувства личности целиком лежит в мире феноменальном; изменяясь во времени — совершенствуясь по мере эволюции человека, они по самой природе своей не могут не относиться к миру времени и меры. С другой стороны, являясь идеями, они совокупностью своих конкретных состояний очерчивают свои нуменальные прототипы — принципы. Как чувство личности и обособленности есть феноменальное порождение принципа индивидуальности, так космическое сознание есть стремление выразить нуменальный принцип, ипостась духа — Божественное Сознание или Божественную Думу. Индивидуальность, как начало утверждающее самобытность монады и отмежеванность ее от Целого, представляет собой лишь один член бинера, который не может не иметь гармонирующего с ним равного и противоположного начала. Этим последним и является присущее монаде Божественное Сознание, т. е. ощущение своей связи с Целым и своего места в Нем. В начале оба эти принципа являются лишь абстрактными потенциями монады; цель бытия сознания человека Мира Проявленного и состоит в том, чтобы постепенно претворить эти абстрактные потенции в утвержденные категории монады. Достижение этой конечной цели есть венец всех усилий человеческого духа.

§ 3. О эволюции познавании и чувстве синтеза

Познание внешнего мира осуществляется началом разума; эволюционируя в гармонии с развитием человека, разум своей собственной силой управляет ходом своего совершенствования и утверждает отдельные его этапы. Сначала на основании простейших наблюдений мы создаем или заимствуем от других людей формы мышления, т. е. мы вырабатываем самую технику мышления. Затем мы устанавливаем ряд условных, относительных вообще, но абсолютных для данной степени развития тезисов и принципов, составляющих как начала нашей логики, так и вообще, — мерила, шаблоны. Потом мы начинаем переоценивать все явления и феномены воспринимаемого нами мира, сравнивая их с шаблонами, определяя их разнствование, и одновременно с тем мы устанавливаем их причинную зависимость. Но вот наступает момент, когда вновь воспринятый нами феномен оказывается несоизмеримым с установленными нами шаблонами. Первое время человек в силу свойственной ему консервативности не решаясь приступить к переоценке самих шаблонов, попросту откидывает несоизмеримые с ними явления, как nul et non avenus. Но вот, наконец, приходит пора, когда масса накопившихся несоизмеримых с шаблонами феноменов начинает назойливо тяготить человека. Эволюционируя, он все чаще и чаще на них наталкивается; сомнения в абсолютности шаблонов все более и более усиливаются и рано или поздно приводят человека к сознанию неотложной необходимости пересоздать шаблоны заново. Наступает новый период эволюции, где происходит то же и вновь приводит к новому пересозданию шаблонов. Отсюда явствует, что, изучая нуменальный мир, человек должен обладать весьма эластичным сознанием. Он должен все время твердо памятовать, что образы и формы его восприятий суть не более, как совершенно условные этапы его мышления, что все эти формы потребны лишь для него самого, только в нем существуют в действительности, и то лишь в данный момент и при данных обстоятельствах. Сказанное может быть формулировано законом: «Путь постижения человека попеременно делится на участки, из которых каждый в свою очередь разделяется на два: первый — это изучение феноменов по шаблонам, второй — выработка шаблонов по феноменам». Постигая область трансцендентального, человек должен быть прежде всего готовым во всякий данный момент изменить самые основания, на которых до сих пор зиждилось его мышление; если он действительно хочет постигать вечность и бесконечность, он должен опираться лишь на свой собственный дух. Не только явления и восприятия внешнего мира, но и разум с его принципами, и даже более того, самые основы его логики для него все время должны представляться величинами совершенно условными, лишенными абсолютной незыблемости и нужными ему постольку, поскольку они в данный момент облегчают ему дальнейшее постижение. Как только они начинают переставать поддерживать его целиком, т. е. начинают в частях оказывать не помощь, а сопротивление, он должен тотчас же их бросать, делая это без всякого сожаления, и заняться выработкой более совершенных.

«Без помощи чувств мы никогда не сможем подняться к высшим познаниям, ибо в зрелище материального мира мы бы не смогли тогда даже предположить существование мира нематериального и невидимого».

Филон.

«Мудрый служит внутреннему, а не внешнему; он отбрасывает объективное и держится за субъективное».

Лао-цзы

В мире нет ничего случайного, как нет и действия, которое бы не вызывало определенных последствий и не обусловливалось само определенными причинами. Весь мир в целом, как и в частях, одинаково подчинен принципу сохранения энергии, т. е. постоянству суммы энергий кинетической и потенциальной. Будучи бесспорным на физическом плане, этот закон одинаково справедлив и для всех высших планов, как и для всякой деятельности человеческого духа, относящейся к Миру Божественному. Никогда и ничто не дается даром, всякий результат есть лишь эквивалент затраченных усилий, как и никакое усилие не пропадает, не вызвавши эквивалентных последствий. Безмерность мощи, безграничность возможностей, бесконечность форм, видов и степеней усилий человека проистекает из того, что с самого начала его космической жизни в искру духа его была заложена бесконечная сила. Всякий аспект бесконечности есть тоже бесконечность; вот почему, как ни велики задачи, лежащие пред человеком, как ни громаден и тягостен путь его, все равно его успех обеспечен, так как в искру его духа в самый момент ее рождения была заложена потенциальная возможность достижения. Эволюция человека и состоит в том, чтобы постепенно, сознательно и активно утверждать в реальности заложенные в него возможности. Человек всегда должен твердо памятовать, что единственной возможностью, единственным залогом достижения является энергия его собственного духа; всегда и во всем он должен опираться лишь на самого себя, памятуя, что из вне лежащего мира он может восприять лишь материал, запечатлевающий его волю и мысль, но что, вместе с тем, этот материал всегда инертен и в принципе не способен оказать ему самостоятельно активную помощь и облегчить победу. «Чтобы делать золото, надо иметь золото» — гласит великий девиз посвящения, и золото, которое надо иметь, — это энергия духа, безграничные возможности его, которые он должен уметь вызывать к активной деятельности.

Во время нормальной жизни, обыкновенной работы, мышления, чувствований и переживаний, человек пользуется лишь тем, что непосредственно дается восприятиями, свойственными его физическому существованию. Предоставленный самому себе, человек пользуется прежде всего своими физическими чувствованиями, с помощью их создает себе логику и технику мышления, и именно основываясь на них он начинает изучать вне его лежащий мир. Весь позитивизм есть не что иное, как стремление все понять и все объяснить путем применения простейших форм восприятия человеческого существа Такой метод необычайно ценен, так как он заставляет умолкнуть голос сомнения в достоверности воспринятого, ибо человек в любой данный момент может вновь продемонстрировать каждый свой опыт и передать другому человеку систему своих логических построений.

«Наш дух должен быть сначала питаем земными знаниями, прежде чем питаться наукой более высокой, также как наше тело должно быть питаемо молоком, раньше чем оно будет в состоянии воспринимать вещества более существенные».

Филон.

Все восприятия высших сторон человеческого духа строго индивидуальны как по своей внутренней сущности, так и по внешней форме. Более того, ничто так рельефно не обрисовывает истинную индивидуальность человека как возвышеннейшие формы интуитивного познания; только через их посредство человек получает возможность впервые восчувствовать те тональности его «есмь», которые подобно граням алмаза дают искре Космического Духа блеск независимого личного бытия. Отсюда становится вполне понятным, что сведения, почерпнутые путем интуиции никогда и ни при каких условиях не могут быть переданы другим людям во всей их целостности. Как бы высоко ни стоял в глазах ученика авторитет его учителя, он не может в то же время не сознавать, что его собственные восприятия имеют одному ему присущие качества, имеют свою собственную индивидуальную окраску. Этим и объясняется общеизвестный традиционный закон, что все сверхфизические восприятия никогда не передаются Учителем ученику; только отдельные принципы, почерпнутые этим путем, обнародываются, и ученик может воспринять лишь непосредственные чувствованием их истинность, но ему никогда не открывается путь и способ, которыми они были получены.

«Чем глубже будет проникать адепт в невещественную сферу, чем ближе подойдет он к Неисповедимому Бытию, созерцание Которого дает ему счастье, тем менее будет он способен сообщить об этом другим, ибо Истина, являясь ему в формах Чистого Разума, универсальных и абсолютных, никогда не сможет быть заключена в формы разума или чувствительности, которые он пожелает дать ей. Много мистиков заблудилось в этом, и так как они недостаточно глубоко исследовали тройное видоизменение своего существа и не познали тайного состава человеческого кватернера, то им не был известен способ, которым совершается превращение идей, как в прогрессии восходящей, так и в нисходящей. Смешивая, таким образом, беспрестанно разум с мыслящей способностью и не делая различия между продуктами своей воли, поскольку она действовала в том или другом из этих видоизменений, они часто показывали обратное тому, что желали показать, и из пророков, каковыми они могли быть, они делались просто духовидцами».

Пифагор. «Золотые стихи».

Чисто позитивное изучение способно вести человека лишь до известных пределов. Переходя от наблюдений отдельных фактов к гипотезам, долженствующим объяснить или хотя бы объединить в некоторую систему все доныне известное, человек уже тем самым вводит в технику своего мышления новый вид восприятия — чувство синтеза. Простейшие элементарные восприятия не дают человеку возможности сознаваемым образом ощутить свою индивидуальность; хотя, в действительности, они и воспринимаются различно различными людьми, но в то же время никакой человек не может сравнить свое восприятие с восприятием другого человека и найти между ними различие. Индивидуальность восприятий одного и того же элемента различными людьми, скрываясь не только за выражением в слове, но и за самой идеей, могущей быть тождественной, заключается в необычайно тонких, неуловимых тональностях, подчас могущих обнаружить свое бытие лишь впоследствии, вызывая при одинаковости всех условий различные ассоциации. Восприятия более сложные являются обобщениями или выводами из элементарных; они всегда несут в себе элемент индивидуальности, ибо самая способность обобщения, так называемое «чувство синтеза», у различных людей различно. Всякое обобщение, всякий синтез рождается лишь тогда, когда человек начинает видеть общность в многообразии. Каждый простой элемент своими категориями утверждается не только сам по себе в своей собственной сущности, но, вместе с тем, через наличие качеств общего вида присоединяется к общей экономии природы, благодаря чему является возможность исследовать его соотношения с теми факторами, которые более всего к нему тяготеют. Утверждение категорий общего вида, сначала а priori, а затем в каждом отдельном конкретном случае, по отношению к отдельному простому элементу есть истинное творчество и предвосхищение конечного результата, ибо все дальнейшее есть уже расширение отдельных сведений по установленным началам познания.

«Наука возникает вследствие открытия тождества среди различия».

Стэнли Джевонс.

«Daher die F?higkeit zur Philosophic eben darin besteht, worin Platon sie setzte, im Erkennen des Einehs im Vielen und des Vielen im Einem».

Schopenhauer.

Возникновение чувства синтеза есть резкий перелом самой сущности человеческого познания. Он перестает ограничиваться изучением отдельных элементов, у него рождается сознание необходимости мышления другого рода и восприятий по другим формам. Он начинает стремиться к тому, чтобы при всяком новом постижении предугадать, как бы предвосхитить те взаимоотношения, которые познаваемое теперь может иметь с усвоенным ранее, — и это есть первая ступень всех восприятий высшего порядка. Он уходить вглубь своего Я, анализирует все им воспринятое под различными углами зрения, заставляет деятельно вибрировать бывшие дотоле инертными стороны его души, в нем зарождается дар гениальности, дар предвидения будущих событий и последующих взаимоотношений, и на основании этих восприятий он и создает свое синтетическое мышление.

«Человек тем более гениален, чем большее значение имеют для него все вещи».

Отто Вейнингер.

«Интеллектуальная культура состоит главным образом не в том, как многие думают, чтобы увеличить свои познания, хотя это и важно, а в том, чтобы образовать такую силу мысли, которая могла бы быть свободно обращена на те предметы, о которых нам нужно составить известное представление. Сила эта обнаруживается в сосредоточении внимания, в точном, всепроникающем наблюдении, в разложении сложного на составные части, в том, чтобы наблюдать причины известных последствий, в том, чтобы подмечать самые тонкие различия и сходства между предметами, в том, чтобы читать будущее по настоящему и в особенности в том, чтобы из единичных фактов научиться познавать общие законы, или всемирную правду. Эта особенность ума — способность к более широким взглядам на вещи — и образует то, что называют философским умом».

Вильям Чаннинг.

Если способности человека ограничены, он на этом пути своем, рано или поздно, наталкивается на такие препятствия, перейти которые он оказывается не в состоянии. Способность обобщения и синтеза как бы исчерпывает свою силу, и воспринимаемое вновь начинает дисгармонировать с воспринятым ранее; постижение теряет свою стройность, элемент случайности начинает все более и более доминировать, а посему многое начатое оказывается недоконченным. Но если человек сумеет найти опору в себе самом, сумеет постоянно пользоваться тем абсолютным критерием, каким является его дух, он, в конце концов, достигает великого дара соединять воедино оба вида познания, познания позитивного и познания синтетического. Сознание духа начинает давать ему не только общие принципы работы, но и указывает наиболее целесообразную технику пользования сверхфизическими восприятиями. То, что раньше человеку давалось таким огромным напряжением, то, что черпал он с такой болезненностью, делается для него доступным ежечасно, когда он пожелает, без особых усилий. В человеке рождается чувство системы, в нем начинает чувствоваться школа, всякая беспорядочность исчезает бесследно и в самых заоблачных воспарениях духа он научается идти строго определенным, ясным и сознательным путем. Одно из определений магии гласит: Магия — это искусство развития в себе гениальности. Человек начинает синтетично мыслить лишь только тогда, когда он отрешается от условностей, и чем выше синтез, тем отрешение это должно быть более совершенно. Всякий ученик Царственной Науки должен прежде всего научиться вполне великому искусству контролировать и управлять этим отрешением, увеличивая его до максимума, когда это нужно и низводя его на нет, когда потребность минует. Как погрузившийся в свои работы ученый почти всегда становится чудаком и полу-маньяком, так адепт, безмерно более удаляющийся иногда от мира, в обыденное время представляется окружающим его людям вполне нормальным.

«Познавший высшее не избегает сношений с миром, но и не стремится к нему; он принимает то, что происходит, как должное. «Пребывая во всем, Я бездействую», — тот, кто поступает согласно этому, что бы ни происходило вокруг, пребывает в вечном бездействии. Он не неподвижен, хотя и стоит на одном месте. Он не двигается, хотя и идет; он исполнен покоя, хотя глубоко погружен в треволнения мира; он бездействует, хотя олицетворяет неутомимую деятельность».

Йогавасишта.

Из жизни в жизнь, из одного воплощения в другое, человек, волею судеб, должен сызнова проходить все этапы своего развития. Идя зигзагообразной траекторией своей эволюции, человек в каждом отдельном звене проходит в синтетичной форме всю работу звен предыдущих. Он как бы возобновляет в своей памяти опыт предыдущих воплощений и, идя с несравненно большей скоростью, успевает в короткое время пережить то, на что раньше ему потребовались бы целые тысячелетия. Закон Геккеля,[313] данный им для материи, есть частный случай этого общего закона. Рождаясь для новой жизни, душа человека не является tabula rasa. В ней запечатлен глубокий след ее прошлых жизней, и этот след есть сознание опыта. Если человек в былые времена уже достиг высокой степени развития, если его душа в одной из прежних жизней восприяла благодать посвящения, что бы ни случилось с ним потом, как бы ни тяжка была для него наступившая калиюга, след былого величия неуничтожаем. Даже в отдельной жизни, как бы ни старался человек скрыть или подделать свое образование, свой ум, они всегда будут чувствоваться окружающими; он может забыть все сведения, полученные им в юношеском возрасте, но все же знания, им почерпнутые, всегда и неизменно чувствуются. Если это справедливо по отношению к преходящим знаниям, то этот принцип во всей полноте своей сказывается по отношению к Знанию Царственному. Чувство синтеза есть истинное мерило совершенства человеческого духа, и именно в наличии его сказывается былое величие души человеческой. Во время самого глубокого падения своего человек, бывший некогда адептом Царственной Науки, забывший теперь все свои сведения, распыливший самое сознание о своем величии былом, все же сохраняет во всей полноте способность широко и глубоко мыслить. Если человек никогда еще не подымался высоко, он никогда не способен усвоить и перенять принципы Синтетической Науки, как бы ни велик был его учитель и сколько бы труда он на это ни положил, ибо обыденный человек всегда мыслит образами, конкретными фактами и самыми несложными умозаключениями.

«У первобытных и низших рас (нет надобности их отыскивать среди настоящих дикарей, так как низшие слои европейских обществ подобны первобытным существам) можно всегда констатировать большую или меньшую неспособность рассуждать, т. е. ассоциировать в мозгу идеи, чтобы их сравнивать и замечать их сходства и различия, — или слова, служащие их знаками, с идеями, произведенными настоящими ощущениями. Из этой неспособности рассуждать проистекает большое легковерие и полное отсутствие критической мысли. У высшего существа, напротив, способность ассоциировать идеи и делать из них умозаключения очень велика, критическая мысль и способность к точному мышлению высоко развиты».

Густав Лебон.

«Вы должно быть заметили уже два разряда людей, один из которых вечно занимается подробностями, частными фактами, а другой пользуется этими фактами, как основаниями, для познания более широкой, высшей истины. Последние называются философами… Одним словом, один человек видит все как бы частично разбитым на кусочки, в то время как другой старается открыть гармонию, связь, единство всего».

Вильям Чаннинг.

Сознание воплощенного человека имеет вполне определенную глубину. Он никогда не способен одновременно думать о высшем и о низшем. Подчиняясь принципу «теории трех тел», для суждения о высоком человек должен волей или неволей устанавливать иные элементы мышления, чем при обыкновенных мыслях. Чем возвышеннее проблема, тем возвышеннее должна быть и та единица, с которой человек к ней подходит; при суждении о Первоверховных Принципах у человека самые элементы его мышления представляются весьма сложными и возвышенными комплексами представлений. Человек неразвитый никогда и ни при каких условиях не может подняться до такого мышления; при всякой попытке сделать это он теряет почву под собой, и эти сложные элементы становятся для него безжизненными формами, лишенными смысла, значения и глубины; наоборот, человек, получивший некогда Посвящение, легко и свободно меняет масштаб своего мышления и потому легко вновь приобщается к Синтетическому Учению.

§ 4. Об эволюции и инволюции

Было бы глубоко ошибочно полагать, что в то время как часть человеческого существа эволюционирует, другая инволирует; если бы это было так, человек в своем целом никогда бы не вышел из одной неподвижной точки. Для понимания пути человека, необходимо прежде всего ясно и отчетливо выявить в своем сознании понятия о эволюции и инволюции вообще.

По отношению ко всему космосу как проявлению Божественной Сущности, общее определение эволюции и инволюции таково:

Инволюция — есть стремление Целого познать себя в своих частях работой, опытом и знаниями отдельных составляющих. Это есть стремление выйти из покоя уравновешенности и перейти в состояние полного внутреннего брожения, как следствие взаимоотношений и столкновений жизни и воли отдельных мыслей, понятий и образов, растворенных в Целом, чрез претворение их в отдельные жизнеспособные и деятельные существа.

Эволюция — есть стремление Целого соединить воедино работу, опыт и знания своих отдельных составляющих. Это есть стремление выйти из состояния разрозненности и перейти в состояние общего эволютивного движения, как следствие всех усилий отдельных частей.

По отношению к отдельному человеку, т. е. жизни и воли частного, общее определение эволюции и инволюции таково:

Эволюция — есть стремление воли частного приобщиться к Целому. Это есть желание прекратить свою обособленность, мешающую жить и чувствовать жизнью и опытом других частностей; это есть выраженное стремление взойти сознательной, самодовлеющей единицей в Целое, жить в Нем, быть Его разумной составляющей, не теряя своей индивидуальности.

Инволюция — есть стремление воли частного вновь приобщиться к Существу Целого, это есть желание прекратить свою обособленность, мешающую жить и чувствовать жизнью и опытом других частностей; это есть выраженное стремление взойти бессознательной единицей в Целое, жить в Нем, потеряв Свою индивидуальность, раствориться в Нем, перестав быть самим собой.

§ 5. О двух типах человека

«Иного Бог спасает разумностию, а иного простотой и незлобием, ибо ведать тебе надлежит, что Бог не отринет незлобивого».

Преподобный Иоанн Карпатский.

«Не только добродетель, но и разум, не только святость, но и мудрость являются задачей человека: только оба члена в совокупности составляют совершенство».

Отто Вейнингер.

Аркан V есть учение о пассивном начале человеческого существа, об индивидуальности его монады. Хе есть вторая ипостась человеческого духа; эта вторая пассивность подобна Первой Космической Пассивности и аналогично Ей неотъемлема от активной ипостаси, утверждающей самое бытие духа; Хе и Далет неразрывно связаны друг с другом, и каждый из них утверждает и утверждается в другом. Аркан V есть учение о сознании человеческого духа: индивидуальность потенциальная есть присущее монаде потенциальное духовное сознание, индивидуальность утвержденная есть утвержденное духовное сознание монады. Утверждение индивидуальности и представляет собой конечную цель бытия относительного мира, присущего данной монаде; оно осуществляется свойственным монаде целостным сознанием, как совокупностью единичных феноменальных утверждений. Сознание человека и индивидуальность неразрывно между собой связаны и даже более того, в отдельности представляются понятиями лишенными смысла, ибо индивидуальность есть природа сознания, сознание всегда индивидуально. Сознание и индивидуальность утверждающие самое бытие монады, как таковой, рождаются с началом самоутверждения монады как первообраза присущего ей относительного мира. Будучи по природе своей частью Вселенского Духа, монада своим сознанием являет аспект Космического Божественного Сознания; утверждая себя как самостоятельную независимую субстанцию второго рода, монада тем самым утверждает присущее ей сознание как вторую ипостась своей реальности; это сознание в присущем ему самому аспекте теряет связь с Общекосмическим Сознанием и получает независимость бытия, хода и самой закономерности порядка самоутверждения.[318] Учение об этом сознании в двух аспектах его: Божественно-Макрокосмическом и индивидуально-микрокосмическом и составляет сущность Аркана V. Изменение самосознания монады из сознания себя частью Единого Целого в сознание себя единичной реальностью не зависит от самого утверждения монады как такового (в феноменальных манифестациях); это, изменение рождается и протекает в самом духе, в его духовном самосознании, а потому не зависит, а предшествует по принципу самому процессу самоутверждения монады. Сознание себя единичной субстанцией, т. е. реальностью, обладающей даром самостоятельного независимого утверждения, есть самоутверждение, сознание себя в одном из потенциально присущих аспектов, эманация своего сознания во вне своего нераздельного синтеза, являющегося аспектом Божественного Духа. Это первичное творчество проистекает и зиждется на великом расколе индивидуального духа, на рождении в монаде бинерности.

Выявление индивидуальной монады из Недр Вселенского Духа есть рождение относительного бытия, мира феноменальной природы. В чистом духе бытие его, как субстанция, ни от чего не зависит, ничему не может быть противопоставлено, ни с чем несравнимо; нуменальное бытие не может быть выражено ни через какое другое понятие или условие, ибо вся их совокупность является частным аспектом этого бытия и не может отразить в нашем разуме его полноту. Бытие феноменальное всегда относительно; взятое само по себе, это понятие не имеет смысла и получает силу лишь тогда, когда оно так или иначе координировано феноменальными же связями относительно феноменальных же объектов, принимаемых за неподвижные. Рождение монады есть рождение относительного бытия, ибо весь ход ее самоутверждения есть последовательные противопоставления, взаимные перемещения и относительные переориентировки отдельных аспектов, заключенных потенциально в монаде. В силу этого, выявление единичной субстанции есть утверждение двух аспектов самосознания своей сущности как синтеза дифференциальных аспектов: самосознания в совокупности аспектов и объединения их в единую сущность и самосознания себя в сущности и дифференциации ее на присущие ей аспекты. Рождение этих двух аспектов и есть великий раскол индивидуального духа: сознание и индивидуальность получили бинерное строение, из состояния стационарного принципа, из определенной по законченности и совершенству категории духа, они перешли в состояние динамическое, претворились в замкнутый вихрь.

Монада, как аспект Вселенского Духа, сознавая себя частью и аналогом Его, тем самым утверждает свое сознание подобным Космическому Божественному Сознанию. В этом аспекте своего самосозерцания монада ощущает себя Эйн Софом по отношению к совокупности свойственных ей тональностей, составляющих ей присущий потенциальный относительный мир; она сознает себя реальностью, обладающей субстанциональностью бытия и, в силу этого, ее целостное самосознание само по себе не может не быть подобным Самосознанию Божества, Всеобъемлющему и Совершенному, Недвижному в Своем Целом, Застывшему в Продлении Вечного Мгновения. Утверждая себя единичной субстанцией, независимо от космической семьи ей подобных единичных реальностей, монада, тем самым, противопоставляет самосознание себя как таковой самосознанию себя в совокупности своих дифференциальных тональностей. Это противопоставление влечет за собой отражение каждого из этих аспектов самосознания в другом, что в своем целом и является актом творческого самопознания; это противопоставление и осуществляется рождением в сознании бинерности, великого раскола духа. Самосознание в единстве, самосознание стационарное, Божественное, лежащее по ту сторону всех антиномий, а потому возвышающееся над всеми возможностями познания в разуме, рождает свое внешнее отображение, самосознание в совокупности дифференциальных тональностей, самосознание динамическое, вихревое, сотканное из единичных антиномий разума.

Целостный замкнутый вихрь есть проявленный образ субстанции в разуме; утверждая свои отдельные качества и утверждаясь в них сама, субстанция проявляется во вне своей единой сущности по законам пульсации. Вихрь есть не только отражение субстанции в разуме, но он, вместе с тем, есть ее истинный аналог, есть ее форма в мире разума. При утверждении субстанцией вихря происходят два процесса самопознания: с одной стороны, субстанция силой своей собственной мощи эманирует во вне своего единства вихрь, а с другой, утверждаясь в этом вихре, она утверждает и свою сущность, как синтез всех вихревых возможностей. Всякий вихрь имеет бинерное строение, ибо самое его существование определяется как совокупность всех частных бинеров, являющихся аспектами бинера основного. Бинер, как мы уже знаем, рождается на грани бытия нераздельного с общим синтезом и бытия единичного, quasi-независимого. В силу этого, во всяком чистом бинере, а следовательно во всяком вихре, implicite заключена двойственность самосознания породившей этот бинер субстанции: в плюсовом члене бинера субстанция сознает себя в аспекте единства синтеза, эмалировавшего частность, в минусовом члене бинера субстанция сознает себя в аспекте утвержденной отдельности, своим бытием утверждающей ей соответствующей аспект синтеза. Великий раскол духа — расчленение самосознания и индивидуальности монады в бинер, — реален не только в духовном самосознании индивидуального духа, но и запечатлен, в силу только что сказанного, во всей совокупности его феноменальных утверждений. Индивидуальность и сознание человека всегда двойственны, и эта двойственность является генезисом бинерности всех видов восприятий его проявленного существа. Доктрина об этой первичной добавочной полярности существа человеческого лежит в основании всего учения о человеке и является сущностью Аркана V, именуемого, в силу этого, «Magister Arcanorum», т. е. «Учителем Арканов».

Первичная полярность индивидуального человеческого духа сказывается прежде всего в том, что с одной стороны он сознает себя частью Божества и вселенной, а с другой он сознает себя независимой единичной реальностью. Эта двойственность самосознания, утверждение себя в совокупности познаваемого, как эманации Вселенской Реальности и как эманации своего собственного индивидуального духовного центра, порождает верховный бинер общения монады с космосом: чувствование (sensibilite) и разум. Своей сенситивной природой человек воспринимает феномены внешнего мира и при помощи их он сознает свой дух во все новых и новых аспектах его, чем и осуществляет творчество себя самого, утверждение своего духа в космической совокупности феноменов. Своим разумом человек силой своей собственной воли расчленяет свое Эго, эманирует из него все новые и новые аспекты и тем осуществляет творчество себя самого, утверждение себя в своей собственной монаде. Эти два вида самотворчества, два аспекта сознания своей связи с космической природой резкой гранью расчленяют все существо человека на два аспекта, на два априорных типа людей, которые представлены на иероглифе Аркана V. Великий иерофант есть целостный дух человека, есть его нерасчленяемая сущность; два человека же перед ним представляют собой ту же самую сущность, спроектированную на два различных аспекта и, в силу этого, утвержденную в виде бинера.

I. О красном человеке иероглифа Аркана V

Данный текст является ознакомительным фрагментом.