1. Распятая вера — источник новой жизни

Литургический текст так говорит о Благовещении: "Спасение нашего главизна и еже от века таинства явление" (основа нашего спасения и откровение предвечной тайны). Пресвятая Дева именуется "освященным храмом и чревом пространнее небес" (песнопение "О Тебе радуется"). Св. Иоанн Златоуст называет Благовещенье "праздником Корня", в смысле абсолютного Начала, которое открывает новый зон. Таким образом антропология восходит к "мариологическому корню'[303].

В своей проповеди на этот праздник Николай Кавасила так синтезирует святоотеческое учение: "Воплощение было не только делом Отца, Его Силы и Его Духа, но также делом воли и веры Пресвятой Девы. Без согласия Пречистой, без содействия Ее веры этот замысел был бы так же неосуществим, как и без участия Самих Трех Божественных Лиц. Только после того, как Бог наставил Ее и убедил, Он берет Ее Себе в Матерь и заимствует у Нее ту плоть, которую Она соглашается Ему одолжить. Так же, как Он желал воплотиться. Он желал, чтобы Его Мать родила Его свободно, совершенно добровольно"[304].

Мы стоим перед непостижимой тайной Того, Кто управляет временами и событиями, перед самым потрясающим деянием Того, Кто Безначален и Кто — начинается. Суть мариологического догмата заключается в событии рождения Бога. По Своему всемогуществу Бог может родиться как Бог и может умереть во Христе как Бог. Всякая формулировка этой тайны ее искажает, и здесь более, чем где бы то ни было, уместно апофатическое молчание[305]. Только Песнь Песней ее воспевает: "...крепка, как смерть, любовь" (Песн.8.6); она сильнее, чем смерть, и Бог это видит, а после Бога — те, кто для Него "свои".

Чем больше Бог очеловечивается и ставит человека на его собственный уровень, согласуя его с верным образом, тем больше обнаруживается необъятность мысли Бога о человеке, замысла человека как подобия Сущего. Вот почему Христос говорит: "...чашу Мою будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься" (Мф.20.23). Все стекается ко Кресту, насажденному у порога новой жизни. "Крещение водой творит человека, в то время как крещение кровью обладает обеими силами: силой воды и силой нашего собственного участия"[306]. Церковь с особой любовью почитает мучеников — "любовь в действии" и называет их "ранеными Божественного Жениха"[307]. И именно из раны Пресвятой Девы ("И тебе самой оружие пройдет душу", Лк.2.35) рождается — от Духа Святого и Крови женский архетип. Для Пресвятой Девы Ее служение Женщины начинается в момент Благовещения, но архетипически оно восходит к Кресту и коренится в Нем[308]. Явный параллелизм тройного "да будет" раскрывается перед нами во всем своем значении. В Гефсиманской ночи раздается "да будет" Христа: Да будет воля Твоя (Мф.26.39); "да будет" Пресвятой Девы уже содержит в себе страдания Богоматери у подножия голгофского Креста[309]; трагические борения веры Иоанна Предтечи заставляют его пройти через огненное искушение, и слова Христа в ответ Иоанновым ученикам подтверждают его "да будет", свершившееся и запечатленное мученической смертью. Распятая вера этих трех архетипов предображает Крест Животворящий. Утверждение, содержащееся в словах "да будет", не является простым высказыванием, это — блестящая победа, одержанная в самом сердце над возможным отрицанием, победа, воплощенная в подвиге распятого Жениха и "раненых Божественного Жениха"[310].