Глава 9 Философия нового времени

Субъект и объект.

В философии Нового времени появляются понятия субъекта и объекта, о которых К. Фишер писал так: «Мир и „я“ относятся друг к другу не как целое к части и не как две противоположности, исключающие друг друга, но как объект к субъекту, обусловливаемое к условию»[137].

При таком философском понимании субъектом является не только человек. Субъектом стали называть все активное и индивидуальное, понимая его как основу сущего. Поднял субъекта на головокружительную высоту Декарт, а две выдающиеся философские системы Нового времени, базирующиеся на субъекте, создали Кант и Гегель. Субъект стал не только мерой (по Протагору и античным софистам), но и основанием всех вещей.

Объектом же будут называться не только независимо от человека существующие предметы, но и все пассивное, что противостоит субъекту как активному началу.

Теория познания.

Для античной философии главной была этика, для средневековой — теология, для новоевропейской — теория познания. Не как вести себя в мире, а как познать его — вот основной вопрос новой философии. Большинство философов Нового времени, в том числе И. Кант, считавший вопрос «что есть человек?» главным, смотрели на человека прежде всего как на познающее существо.

Такой сдвиг интересов был вызван тем, что господствующей отраслью культуры в Новое время стала наука, и философия переориентировалась на те вопросы, в решении которых наука была в наибольшей степени заинтересована.

Р. Декарт, Д. Локк, Г. Лейбниц, Д. Юм, И. Кант занимались философским обоснованием науки, по-своему отвечая на вопрос Аристотеля: «…если ничего не существует помимо единичных вещей — а таких вещей бесчисленное множество, — то как возможно достичь знания об этом бесчисленном множестве? Ведь мы познаем все вещи постольку, поскольку у них имеется что-то единое и тождественное и поскольку им присуще нечто общее»[138]. Суть этого общего и пыталась раскрыть новая философия.

Р. Декарт.

Родоначальник новоевропейской философии Рене Декарт (1596–1650), подобно Сократу, отказался «от всех суждений, принятых человеком ранее на веру», и писал, «что то немногое, что я узнал до настоящего времени, почти ничто в сравнении с тем, чего я не знаю и что я не отчаиваюсь узнать»[139].

Философия возвращалась к здравому смыслу. Как Сократ предпочитал не рассуждать о небесном и божественном, поскольку о нем ему ничего не известно, так и Декарт, «узнав… что истины, познаваемые путем откровения, выше нашего разумения… не осмелился сделать их предметом… слабых суждений и полагал, что для успешного их исследования нужно иметь некое сверхъестественное содействие неба и быть более, чем человеком»[140].

Декарт освободил философию от власти религии, как Сократ освободил ее от власти мифологии. Наступило возрождение философии как часть возрождения культуры. Были обретены нити, потерянные Средневековьем, и восстановлена преемственность. Престиж философии резко взмывает вверх. «Философия… одна только отличает нас от дикарей и варваров… каждый народ тем более гражданственен и образован, чем лучше в нем философствуют»[141].

Как Сократ, Декарт призывает познать прежде всего самого себя. Но декартовский человек — субъект и находится в основании всего. Первый принцип метафизики Декарта — «я мыслю, следовательно, я существую». «В то время как я готов мыслить, что все ложно, необходимо, чтобы я, который так мыслит, был чем-нибудь»[142]. О самом своем существовании человек узнает только потому, что он мыслит.

Не только мысль, но мыслящий человек становится в основание сущего.

Декарт — родоначальник рационализма Нового времени, как Сократ — основатель философии как рационального подхода к целостному бытию, и неудивительно, что для Декарта столь же большое значение имел метод.

Сократ боролся против предрассудков софистов и обывательских суждений толпы, и то же делал Декарт, выражая сомнение в истинности общепринятого мнения. Его сомнение не убеждение агностика, а предварительный прием. Можно сомневаться даже в существовании внешнего мира, но если я сомневаюсь, я мыслю, следовательно, существую.

Критерием истинности познания Декарт признает ясность и отчетливость идей. Его ясность и отчетливость сродни аристотелевой очевидности: «А самое достоверное из всех начал — то, относительно которого невозможно ошибиться, ибо такое начало должно быть наиболее очевидным (ведь все обманываются в том, что не очевидно) и свободным от всякой предположительности»[143].

Декарт формулирует правило: «Никогда не принимать за истинное ничего, что я не познал бы таковым с очевидностью… и включать в свои суждения только то, что представляется моему уму столь ясно и столь отчетливо, что не дает мне никакого повода подвергать их сомнению»[144]. Принципы Декарта — в отличие от сократовской майовтики — методы научного познания. Тут и анализ, и переход от простого к сложному, и полнота охвата исследуемого предмета. За образец принимается математика. Математическое знание, по Декарту, совершенно достоверно и обладает всеобщностью и необходимостью. Декарт отводил исключительную роль дедукции, под которой понимал рассуждение, опирающееся на вполне достоверные исходные положения (аксиомы) и состоящее из цепи также достоверных логических выводов. Достоверность аксиом усматривается разумом интуитивно, без доказательства, с полной ясностью и отчетливостью. Вооруженный интуицией и дедукцией, разум может достичь полной достоверности во всех областях знания. Метод Декарта представляет собой распространение на все познание приемов, применяемых в математике.

Совершенство знания и его объем определяются зависимостью нашего познания от врожденных идей. О телесных вещах достоверно известно очень немногое, гораздо больше — о человеческом духе и еще больше — о Боге. Однако чем дальше мы продвигаемся в познании, тем необходимее данные органов чувств.

Учение Декарта о непосредственной достоверности самосознания, врожденных идеях, интуитивном характере аксиом — опора рационализма Нового времени. Метод Декарта направлен не на спор с другими людьми, как у Сократа, а на овладение бытием, господство человека над силами природы, открытие новых технических средств, усовершенствование природы человека.

Философия Нового времени сформулировала представление о субстанции как вещи, которая не нуждается для своего существования ни в чем, кроме себя самой. Аналогично тому, как Сократ ввел понятия в противоположность вещам, так Декарт — духовную субстанцию, атрибутом (главным свойством) которой является мышление, в противоположность телесной субстанции, атрибут которой — протяжение. От декартовых субстанций идут споры о соотношении материального и идеального и о том, что из них первично.

По Декарту, восприятие, воление относятся к мыслящей субстанции; к телам относятся величина, т. е. протяжение в длину, ширину и глубину; фигура, движение, расположение и делимость частей и прочие свойства, больше относящиеся к форме тел, чем к содержанию.

Б. Спиноза.

После выделения Декартом двух субстанций возникла проблема их связи. Решая ее, Бенедикт Спиноза (1632–1677) предположил, что мышление и протяжение представляют собой два атрибута одной субстанции. Отсюда следовал вывод, что Бог существует во всех телах природы и во всех точках пространства. Такое представление называется пантеизмом (от «пан» — все, «теос» — Бог). Единственная вечная и бесконечная субстанции Спинозы — «причина самой себя» и всех многообразных вещей — ее порождений. Спинозова самопричинность мира напоминает представление индусов о Брахмане как причине самого себя.

По мнению Декарта, зависимость души от тела проявляется в человеческих страстях. Декарт сформулировал «естественный закон психофизической обусловленности», в соответствии с которым страсти никогда не исчезают, но более слабые страсти вытесняются более сильными. Б. Спиноза, подобно Декарту, полагал, что аффекты, являющиеся страданием души, проистекают из неадекватного познания. Душевное состояние, необходимое и непосредственно сопровождающее ясное сознание, названо им «интеллектуальной любовью к Богу». По мнению Спинозы, мы ни к чему не стремимся только потому, что это — хорошо, наоборот, потому считаем что-либо добрым, что стремимся к нему, желаем и хотим его. «Мы различным образом возбуждаемся внешними причинами и волнуемся, как волны моря, гонимые противоположными ветрами, не зная о нашем исходе и судьбе»[145]. В другом смысле, но сходными словами Б. Паскаль назвал человека «мыслящим тростником», имея в виду его слабость в безбрежном океане Вселенной.

Спиноза отрицал свободу воли, которая для него лишь осознанная необходимость. Концепция свободы Спинозы коренным образом отличается как от представлений античных философов, которые считали свободой (как Сенека) избавление от внешних обстоятельств или (как Эпикур) избавление от внутренних страхов, так и от представлений средневековых философов о свободе как дарованной Богом человеку возможности поступать, как он хочет. С точки зрения Спинозы, человек свободен не тогда, когда проявляет своеволие, а когда понимает (осознает) необходимость поступать в соответствии с объективными законами.

Г. Лейбниц.

Немецкий философ Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646–1716) в «Новых опытах о человеческом разуме» подверг критике субстанции Декарта и Спинозы за пассивность, утверждая, что нельзя понять субстанций (материальной и телесной) без всякой их активности, что активность свойственна субстанции вообще. Лейбниц стремился отыскать динамические начала для объяснения многообразия мира. Он утверждал, что все вещи обладают собственной силой, внутренней способностью непрерывно действовать. Это и есть их субстанция.

Возражая Декарту, Лейбниц отмечал, что из одних лишь геометрических свойств тел нельзя вывести физические характеристики — движение, сопротивление, инерцию и т. д. «Протяжение» Декарта Лейбниц назвал явлением, за которым скрывается непространственное, чисто духовное бытие простых субстанций, которые он назвал монадами. Монады не влияют друг на друга, «они не имеют окон» в мир; каждая монада — это «сжатая вселенная». Согласованность между ними — результат «предустановленной гармонии», обеспечиваемой Богом.

На представление Лейбница о монадах как «единицах» бытия большое влияние оказало открытие микроорганизмов в биологии с помощью появившегося тогда микроскопа и создание дифференциального исчисления, в основе которого лежит понятие «бесконечно малой величины». Монада и является такой бесконечно малой нетелесной, но реально существующей величиной.

Лейбниц дополнил три закона логики Аристотеля «законом достаточного основания», в силу которого мы усматриваем, что ни одно явление не может оказаться истинным или действительным, ни одно утверждение справедливым без достаточного основания, хотя эти основания в большинстве случаев вовсе не могут быть нам известны.

Континентальный рационализм и английский эмпиризм.

Декарт, Спиноза и Лейбниц принадлежали к направлению, получившему название континентального рационализма, поскольку все три философа жили на европейском континенте и были рационалистами.

Поиски истины и ее критерия велись также на путях эмпиризма, подчеркивавшего первостепенное значение чувственного опыта. Соперничающие линии рационализма и эмпиризма продолжают традиции соответственно элеатов и Гераклита. В Европе к рационализму больше тяготела немецкая философия (во Франции после Декарта укрепились позиции материализма, склонного отождествлять эмпирическую реальность с сущностью вещей), к эмпиризму — английская. Направление, противостоящее континентальному рационализму и представленное английскими философами, получило название английского эмпиризма. Среди его представителей выделим также трех философов.

Ф. Бэкон.

Для старшего современника Декарта Френсиса Бэкона (1561–1626) лучшее из всех доказательств — опыт, а чувства — основа знания. Бэкон считал причиной заблуждений ложные идеи, которые называл идолами, или призраками. Призраки рода общи всем людям и являются искаженным отражением вещей из-за того, что человек примешивает к их природе свою собственную. Призраки пещеры возникают из индивидуальных особенностей каждого человека. Призраки рынка — из неверного использования слов. Призраки театра — ложные учения, завлекающие подобно пышным представлениям.

Путь преодоления призраков — обращение к опыту и обработка его с помощью индукции. Индукция, «выведение аксиом из опыта», исходит, по Бэкону, из восприятия отдельных фактов и, поднимаясь шаг за шагом, доходит до самых общих положений, составляя основу научного метода.

Как и Декарт, Бэкон высоко ценил значение научного метода, который, подобно циркулю, стирает различие индивидуальных способностей и дает каждому возможность начертить самый правильный круг. Но рациональным методам он предпочитал эмпирические.

Бэкон особенно подчеркивал значение научного эксперимента и анализа. «Лучше рассекать природу на части, чем отвлекаться от нее».

В утопическом произведении «Новая Атлантида» Бэкон дал образ идеального государства. Но если в платоновской Атлантиде главный упор делается на идеальные принципы управления, то у Бэкона в соответствии с надеждами, которые в Новое время питали на науку, благосостояние жителей зиждется на научно-технических достижениях, хотя мудрые правители острова предварительно решают, какие из них использовать, а какие нет.

Д. Локк.

Следующий представитель английского эмпиризма — Джон Локк (1632–1704) первым в философии Нового времени выделил теорию познания как специальную дисциплину. Локку принадлежит учение о первичных и вторичных качествах, заставляющее вспомнить античную атомистику. К первичным качествам он относил те, которые «реально существуют в телах», неотделимы от них (объем, плотность, форма, число, расположение, движение). Вторичные качества (цвет, запах, вкус, звук) не присутствуют в самих телах, а представляют собой следствие воздействия на нас первичных качеств. Итак, первичные качества существуют в телах независимо от человека, а вторичные — результат взаимодействия тел с органами его чувств.

Локку принадлежит определение рождающегося человека как tabula raza («чистая доска»). Все свои понятия, по Локку, человек приобретает из жизненного опыта и не имеет, вопреки Декарту, врожденных идей. С позиций эмпиризма Локк подверг критике представление о мыслительной субстанции.

Д. Юм.

Завершением английского эмпиризма стала философия Дэвида Юма (1711–1776). Критикуя учение Локка о первичных и вторичных качествах, Юм писал, что качества протяжения и непроницаемости не имеют права на название первичных. Идею протяжения мы получаем исключительно посредством чувств зрения и осязания, а если все качества, воспринимаемые чувствами, существуют в уме, но не в объекте, то заключение это должно быть перенесено и на идею протяжения, которая находится в полной зависимости от чувственных идей, или идей вторичных качеств.

Так, например, представление о плотности как первичном качестве связано с относительными размерами человека и окружающих тел. Если бы размеры человека были близки к размерам атома, то окружающий мир не казался бы нам плотным. Например, если бы ядро атома было величиной с горошину, то расстояние от него до электронов составило бы 5 км. А Вселенная, наоборот, приблизясь к размерам человеческого тела, не казалась бы столь разреженной, и Большая Медведица превратилась бы из скопления редких звезд в нечто более единое и плотное.

Общий вывод Юма таков: все качества тел являются вторичными, и мы ничего не способны знать о внешнем мире как существующем сам по себе.

Большое внимание Юм уделил проблеме причинности, и здесь он также выступил последователем агностицизма. Он не утверждал и не отрицал объективного существования причинности, но полагал, что она недоказуема, так как то, что считают за следствие, не содержится в том, что принимается за причину и не похоже на нее. Структура представлений о существовании причинных связей формируется, по его мнению, так. Сначала эмпирически констатируется пространственная смежность и следование во времени события Б после А, а также регулярность появления Б после А. Затем эти факты принимают за свидетельство необходимого порождения следствия причиной. Таким образом, понятие причинности возникает на основе логической ошибки (после этого — значит, по причине этого). Ошибка перерастает в устойчивую ассоциацию ожидания, в веру, что всякое появление А повлечет за собой Б. «Опыт только учит нас тому, что одно явление постоянно следует за другим, но не открывает нам тайной связи, соединяющей их и делающей их неотделимыми друг от друга», — заключал Юм[146]. Так, из того, что Солнце всходит и заходит каждый день, не следует, что утверждение «завтра Солнце взойдет» является истинным.

И. Кант.

Агностицизм Юма, поставивший под вопрос обоснование возможности объективного научного познания, стимулировал создание трансцендентальной философии Иммануила Канта (1727–1804). Декарт и Спиноза имели отправной точкой систему Аристотеля, в соответствии с которой идеи находятся в самих вещах, и нечто устойчивое назвали субстанцией. Критика этого понятия Локком, Беркли и Юмом оказалась близка западному желанию перенести все определяющее в познании внутрь человека как субъекта. Почва для системы Канта, в которой человек не просто исходный пункт познания, как у Декарта, но формирует его результаты своими внутренними характеристиками, была подготовлена.

Развитие новоевропейской философии строилось на трех основаниях: общей логики развития философии; логики ее развития в пределах данного круга; национальных особенностей народов Европы. В соответствии с этим Кант (как и Платон, синтезировавший главные из предшествовавших ему взглядов) соединил континентальный рационализм с английским эмпиризмом, взяв от первого представление о самостоятельности и автономности разумного в человеке, а от второго — опыт как критерий истинности суждений об окружающем мире.

Попытку синтеза рационализма и эмпиризма предпринял Лейбниц, добавив к локкову «нет ничего в интеллекте, чего не было бы в опыте» свое «кроме интеллекта». Оставалось выяснить, что же есть разум, и это взял на себя Кант.

Декарт говорил о врожденных идеях, Лейбниц — о врожденных принципах. Кант обобщил эти взгляды в представлении об априорных (доопытных) формах восприятия и мышления. Таким образом, разум как бы предрасположен к выводу о необходимой связи. «Лишите материю всех ее представимых качеств, как первичных, так и вторичных, и вы до некоторой степени уничтожите ее, оставив только какое-то неизвестное, необходимое нечто, в качестве причины наших восприятий»[147]. Это нечто Кант назвал «вещью в себе».

Соотношение рационального и чувственного познания.

Кант переосмыслил проблему истинности чувственных восприятий, которая пришла из античности. Демокрит полагал, что восприятия ложны, а истинны внечувственные атомы. Эпикур считал чувственные данные истинными, как и Аристипп. Аристотель и стоики занимали промежуточную позицию, признавая одни чувственные восприятия истинными, а другие ложными. Рационалисты ближе к Демокриту, эмпирики — к Аристиппу. Позиция Локка близка к позиции Аристотеля. Кант, приняв в качестве критерия истинности согласованность разумного с чувственным, ушел от решения вопроса об истине в абсолютном смысле. Примирить рационализм с эмпиризмом Кант попытался с помощью практического разума, продолжая линию скептиков, которые, как писал Секст Эмпирик, не собирались бороться против житейской практики. В сфере чувственных восприятий все истинно, что подтверждается практическим разумом, но это истины субъекта, а не мира самого по себе. Гипотезой об априорных основах познания Кант спасал науку от юмовского скептицизма, хотя сама эта гипотеза эмпирически непроверяема.

Кант отрицал знание как воспоминание и способность мышления как такового проникать в суть вещей. Он начинает с проверки доводов разума чувственными данными. При этом сразу лишается смысла вопрос об истинности Платонова мира идей и самостоятельной сферы духа. У Канта выводы определяются исходными посылками. Ведь если истины мышления нуждаются в проверке органами чувств, значит, сфера духа не имеет самодовлеющего значения и бессмысленно говорить об истинности объективного существования идей. Кант считал, что «чистый» разум, т. е. разум, в котором отсутствует информация, получаемая органами чувств, не способен что-либо доказать, но, стало быть, недоказуемы и его исходные посылки.

Своеобразие Канта в том, что он анализирует возможности разума, исходя из убеждения в истинности только чувственных данных. До Канта этим занимались, как правило, те, кто считал источником истины разум. Например, Декарт из того, что протяжение можно мыслить само по себе, выводил его истинность. Кант из этой же посылки выводит его априорность и субъективность.

Кант отвергает метафизику как внечувственное исследование бытия. Мышление по самой своей природе, по его мнению, впадает в противоречия (антиномии), когда оно хочет познать бесконечное и не опирается на данные органов чувств. Четыре антиномии, рассмотренные Кантом, касаются вопросов: является ли мир ограниченным или неограниченным в пространстве и времени; делима ли материя до бесконечности или состоит из атомов; обусловлено ли все совершающееся в мире причинной связью, или в мире существует свобода; принадлежит ли к миру (как часть его или как его причина) безусловно необходимое существо или такового нет?

Основной вопрос теории познания звучит так: где критерий того, что наши мыслительные конструкции соответствуют объективной реальности? Можно начать ходить, как Антисфен, доказывая реальность движения и тем самым признавая практику критерием истины. Но теория познания на то и теория, чтобы предлагать рациональные решения.

В своих попытках обоснования научного знания Кант сделал по отношению к Декарту примерно то же, что Платон по отношению к Сократу, но только мир идей Платона находится вне человека, а Кант поместил его внутрь человеческого разума. В свое время Августин отнес мир идей к Богу, что естественно для христианина. Кант действовал в соответствии с идеалами эпохи Просвещения. Он предположил, что идея, например идея равенства, находится не в самой действительности и не вне ее, а в голове человека. Это и есть субъективный идеализм, к которому шла новоевропейская философия.

Важное для Канта понятие — трансцендентальное единство апперцепции, благодаря которому на основе различных ощущений возникает целостный образ предмета. Данные всех пяти органов чувств (это и носит название апперцепции) соединяются, по Канту, вместе в голове человека (это и называется трансцендентальным). Я формирует предмет (понятие «форма» идет от Аристотеля, но данная форма существует не в самих вещах, а в человеческом сознании). Поэтому предмет познания, по Канту, не дан, а задан разумом.

Кантово преодоление дилеммы рационального и эмпирического близко аристотелеву решению проблемы соотношения идеи и материи. Одно соединяется с другим, но только не в действительности, как у Аристотеля, а в сознании человека. У Аристотеля форма накладывается на материю, создавая реальную вещь; у Канта априорные формы созерцания и рассудка накладываются на «вещь в себе», создавая явление.

Представление о субстанции зашло в тупик, что послужило стимулом для Канта. С одинаковой вероятностью могут быть и две субстанции, как думал Декарт, и одна, как считал Спиноза, и бесконечное множество (по Лейбницу) и не быть ни мыслительной (Локк), ни материальной (Беркли), ни какой-либо еще (Юм). Кант отбросил эту проблему, отнеся ее к непознаваемой «вещи в себе». Взамен ее он предложил свою позитивную программу, основанную на том, что пространство и время являются априорными формами чувственности, а категории качества, количества и др. — априорными формами рассудка.

По Канту, то, что всеобще и необходимо, — априорно, категории врожденны, законы мышления, как и грамматика, формальны и не зависят от содержания. Твердые формальные принципы (например, недопустимость логических противоречий) создают общеобязательность результатов мышления. Чувственный материал формируется сознанием, и в пределах опыта наука возможна, тогда как метафизические вопросы силами человеческого разума не разрешимы.

Эмпирики полагают, что сознание приноравливается к природе, в то время как, по Канту, сознание человека приспосабливает чувственные впечатления к своему аппарату. Общий вывод Канта: «Рассудок не черпает свои законы (a priori) из природы, а предписывает их ей»[148]. Это было названо коперниканской революцией. До создания Коперником гелиоцентрической системы мира люди думали, что Земля находится в центре Вселенной, а Солнце и планеты вращаются вокруг нее. Коперник доказал, что Земля вращается вокруг Солнца, совершив переворот в астрономии. Такой же по значению переворот в философии совершил Кант.

То, что мы считаем с позиций здравого смысла реальные вещи существующими независимо от нас и признаем объективную причинность, как раз подтверждает мысль Канта, что без трансцендентального единства апперцепции, форм созерцания и априорных категорий мы не можем мыслить. Тем не менее, мы обречены на сомнение: а что же существует само по себе?

Кантовское противопоставление явления и «вещи в себе» возвращает нас к Единому. Все чувственное — иллюзия, плод человеческого ума, реально лишь Единое. Первое — феномен, второе — «вещь в себе». Кант останавливается на феноменах, отказываясь рассуждать о существующем за миром явлений, тогда как индийская мысль устремлена за границу чувственного мира. Кант — итог попыток западной философии отделить явление от сущности. Он закрыл эту проблему, приблизив новоевропейскую философию к индийской.

Помимо разума и чувств Кант соединил ранее разделенные скептицизм и научное знание. Получилось, что правы и агностики, и ученые, верящие в истинность своих результатов. Но результаты науки могут претендовать не на абсолютную, а на интерсубъективную (общечеловеческую) истину, что оказывается достаточным для практической деятельности людей.

В целом можно заключить, что философия Нового времени представляла собой определенный синтез античной мысли, к которой пробудился интерес, начиная с эпохи Возрождения, с христианской философией. На этот синтез наложились познавательная активность и практическая направленность западной души, создав оригинальную совокупность черт. В XIX в. этот синтез получил свое дальнейшее развитие.

Контрольные вопросы.

1. Как понимаются субъект и объект в философии Нового времени?

2. В чем специфика новоевропейской философии?

3. Что нового внес в философию Декарт?

4. В чем суть коперниканского переворота в философии?

5. Каковы основные проблемы теории познания Нового времени?

6. В чем разница между эмпиризмом и рационализмом?

7. Что такое феномен и «вещь в себе» по Канту?

8. Как соотносятся у Канта рациональное и чувственное познание?

Рекомендуемая литература.

Беркли Д. Сочинения. — М., 1978.

Бэкон Ф. Сочинения: В 2 т. — М., 1977. — т. 1.

Декарт Р. Сочинения: В 2 т. — М., 1989. — т. 1.

Кант И. Сочинения: В 6 т. — М., 1965. — т. 4. — ч. 1.

Лейбниц Г. Сочинения: В 4 т. — М., 1983. — т. 2.

Локк Д. Сочинения: В 3 т. — М., 1985–1988.

Спиноза Б. Избранные произведения: В 2 т. — М., 1957. — т. 1.

Юм Д. Сочинения: В 2 т. — М., 1965. — т. 2.